Глава 6. Вальпургиева ночь, 1966

Глава 6. Вальпургиева ночь, 1966

Люди, которые идут с Сатаной, их годы — как один день;

Они знают каждое поколение как сон, который уплывает прочь.

И они призывают людей веселиться и пировать, пока возможно.

Роберт Говард. Люди, которые идут с Сатаной

Уже не нуждаясь в том, чтобы выглядеть «прилично» в качестве полицейского фотографа, Антон снова отрастил мефистофельскую бородку и усы. Его иссиня-черные волосы почти достигли той формы гривы, которую они имели, когда он работал с большими кошками в цирке, — по стандартам 1956 года они все еще считались неприемлемо длинными. Будучи полицейским, ему надо было выглядеть ухоженным и аккуратным, но эта необходимость отпала, когда он стал гипнотизером.

Антон описал дом, который задумал, и агент по продаже недвижимости перечислил ему несколько мест, в которых находились подходящие дома. Однажды, поехав посмотреть дом неподалеку от исключительно

привлекательной территории в районе Си Клифф, в нескольких кварталах от моста Золотые Ворота, Антон незамедлительно заинтересовался побитым непогодой темно-серым викторианским домом через дорогу. Его не остановили ни табличка «Продано» перед домом, ни агент, который пытался напомнить Антону, что он искал какое-то совершенно иное место. Антон знал, что искал именно это.

ЛаВей по праву гордился тем, что он называет «белыми слонами», — очень редкими и ценными вещами, которые у него есть. Они всегда необычны. Он приобретает эти артефакты ради присущей им ценности, которую осознает именно он, а не ради денежных спекуляций, потому что в соответствии с его приобретательской природой, он очень ими дорожит. Например, машины, которые он приобретал в то или иное время: в 1934 году — Duesenberg (за $175), в 1937-м — Cord (за $265), в 1941-м — Hollywood Graham (за $150)…

Посредник Антона попросил у хозяина разрешения посмотреть дом внутри и, предупредив Антона, что дом уже находится на комиссии в его компании по недвижимости, представил Антона жителям дома как историка, интересующегося дизайном интерьера. Хозяйка оказалась дома; она готовилась к продаже своей собственности. Удивленная энтузиазмом Антона, она с гордостью показала ему свои владения.

По мере того как она вела Антона по всем тринадцати комнатам, он узнавал, что в разное время дом использовался как заведение, где нелегально продавали спиртное во времена сухого закона, обиталище прорицательницы и бордель. Хозяйка тактично упомянула о тех необычных вещах, которые появились в доме за многие годы, — тайные перегородки, люки в полу и скрытые комнаты. Мэри-Элен Плезант, известная более как «Мамочка Плезант», самая известная мадам в Сан-Франциско времен Варварского побережья, купила этот дом для молодого мулата. Большинство стенных шкафов в доме были оборудованы секретными перегородками, которые использовали, для того чтобы грабить клиентов, пока их «развлекали». Тайные проходы тянулись по всему дому, и было совершенно несложно обойти весь дом так, чтобы никто тебя не увидел. В различных стратегических точках были запрятаны приборы, которые издавали треск и другие странные эффекты во время сеансов.

Антон был очарован, и после того как сказал хозяйке, что хотел бы заниматься в доме магией, она полностью убедилась в том, что именно он должен стать его владельцем. Она была рада обнаружить человека, который мог действительно оценить блестящую историю дома и которому было суждено добавить к этой истории новую главу. В сущности же Антон чуть прибавил денег к той сумме, которую предлагало ей агентство по продаже недвижимости, и этого оказалось ей вполне достаточно, чтобы выйти из сделки и продать дом Антону, а не другому претенденту.

Первое, что сделал Антон, переехав, — это перекрасил дом в черный цвет. После тщетных поисков, он пришел к заключению, что черную краску для домов не производят вовсе. Тогда Антон нашел какую-то черную краску, оставшуюся от окраски подводной лодки, взял напрокат строительные леса и приступил к работе. Внутри надо было сделать совсем немного — переклеить обои, заменить кафель и добавить несколько слоев краски, и к Хэллоуину ЛаВей уже были готовы провести роскошную презентацию своего дома. Их полуночная вечеринка имела сногсшибательный успех. Для Антона было очевидно, что таких событий должно произойти намного больше. Дом, казалось, просил, чтобы в нем проводили магические собрания, и было бы просто обидно ограничивать колдовские штудии, проводимые в нем, одним участником.

Новые соседи Антона следили за всем, что стало твориться вокруг странного дома, который стал выглядеть еще более странным после того, как в нем поселились новые жильцы. И уже полетели слухи по окрестностям о таинственном человеке с милой женой и дочерью, которые гуляли перед домом с черной пантерой на поводке. В то время Антон владел черным «ситроеном» 1949 года, который он парковал перед домом, — это была низкая, зловещего вида машина, которая добавляла эффектности смутным очертаниям дома. В конце концов некоторые люди более старшего поколения настолько преисполнились любопытства, что начали заговаривать с Антоном, что предоставило ему возможность узнать еще больше о своем новом доме. Они были рады рассказать ему легенды, которые окружали это место, зная, что странный молодой человек сможет их оценить.

«Стою я там на лесах, концентрируюсь на наличниках вокруг окон и слышу кудахтанье позади: «А я тут, бывало, выпивку покупал…» Оборачиваюсь и вижу, что сзади стоит этот старый дурак, который битых полчаса грузил меня историями о ночных вечеринках, которые проходили здесь во времена сухого закона».

Дом был построен в 1887 году шотландским морским капитаном из дерева, привезенного из окрестностей мыса Горн в качестве балласта для судна. Считалось, что капитан прожил в доме шесть счастливых лет со своей женой, но потом его супруга исчезла при таинственных обстоятельствах. Капитан однажды уехал, и о нем больше ничего не слышали.

После великого землетрясения в Сан-Франциско в 1906 году в переднем холле был сооружен грандиозный камин, выполненный из больших камней для мостовой, которые были вывернуты из набережной в прибрежной зоне. Металлического цвета рельефные камни прибыли из Англии, где они являлись частью римских развалин. Они тоже были провезены на кораблях вокруг мыса Горн в качества балласта, а затем использовались как камни для мостовой и волноломов Сан-Франциско. Невероятно твердые, грубо обтесанные, темные, они выглядели именно так, как должны были выглядеть камни, должно быть составлявшие древние жертвенные алтари друидов. После землетрясения камни навалили горой, как простую щебенку, и хозяйка дома наняла каменщика, который привез к ней несколько тачек этих камней для строительства камина.

Получилась необыкновенно крупная конструкция, которую любой, кроме Антона, счел бы гротескно непрактичной. В конце концов это помещение стало основным ритуальным залом Церкви Сатаны. Огромный покров, находившийся там, был достаточно велик, чтобы обнаженная женщина могла со всеми удобствами откинуться на него во время их сатанистских церемоний; эта фотография потом обошла журналы всего мира. Антон осознавал, что в том факте, что первый, ставший известным, сатанистский алтарь был сделан из камней, история которых напрямую прослеживалась до времен Римской империи, был особенный магический смысл. Создавалось ощущение, что этот дом был спроектирован специально для Антона, как будто вышел из его мечты.

Как сказал ЛаВей, он никогда не гонялся за известностью, и неважно, что говорили бы о нем клеветники, — известность сама всегда приходила к нему. Через несколько месяцев после инаугурации «черного дома», Херб Каэн, самый широко читаемый колумнист Сан-Франциско, написал о необычных занятиях Антона и его необычном доме, в котором жила кошка из джунглей, а по тайным переходам внутри свободно бродил тарантул. Статья имела огромный успех.

Незадолго перед этим Антон начал играть на мощном театральном органе марки Wurlitzer в коктейль-холле, который носил название «Потерянный уикэнд». Будучи единственным инструментом такого рода, на котором играли бы ежедневно, Wurlitzer привлекал поклонников, приезжавших послушать его со всей страны. В Цивик Аудиториуме Сан-Франциско Антона наняли играть на самом большом органе к западу от Чикаго — на концертной модели Austin, построенной в 1915 году для Всемирной Панамско-Тихоокеанской ярмарки. Пять его клавиатур, восемь тысяч труб и неуклюжее расположение элементов пугали большинство исполнителей. Антон окунулся в работу без лишних раздумий, сконцентрировавшись на своем умении доставлять удовольствие толпе, которое он накопил зато время, что играл на музыкальных инструментах. Пораженное энтузиазмом нового органиста, руководство Аудиториума предложило Антону постоянную работу. Вскоре он стал городским органистом Сан-Франциско, игравшим на культурных мероприятиях, собраниях и играх.

Вокруг Антона собиралась толпа влиятельных и эксцентричных людей, которые чувствовали себя легко в его доме и которым было приятно получить возможность разделить его иконоборческие интересы и хобби. Еще до эры видео для людей схожего склада ума было обычной практикой образовывать неформальные общественные группы, организовывать вечера, проводить обеды и т. п. Вот такую-то удивительную группу людей, которые запросто собирались на вечеринки в «черный дом», Антон стал называть «Магическим кругом».

Сначала определенного сценария не было и разговоры текли свободно за коктейлями, а кто-то из членов компании или сам Антон играли на Хаммонде или на пианино в углу. ЛаВей проводили четыре крупные вечеринки в год: на Новый год, накануне летнего солнцестояния, в Вальпургиеву ночь и на Хэллоуин. Великолепные костюмированные балы проводились круглый год, часто они были посвящены какой-то заморской тематике. Познакомить старых знакомцев ЛаВея балаганных и цирковых времен с друзьями из полицейского управления и с новыми знакомыми — богатыми эксцентриками и литературными бунтарями, которые собирались вокруг ЛаВея из-за его репутации главного Черного мага в Сан-Франциско, — оказалось очень многообещающей тактикой. Необязательная болтовня на оккультные темы перетекала в рассуждения об эффективности магии и заклинаний, что привело Антона к идее организации вечеринок, на которых проводились настоящие ритуалы для жаждущих познания гостей. Но прошло еще довольно много времени, прежде чем ЛаВей действительно открыл двери своего дома для публики и начал проводить организованные семинары, собирая на входе скромную плату за лекции на те темы, в которых он так хорошо разбирался.

Среди первых членов круга, из которых потом выросла Церковь Сатаны, была Баронесса. Так звали Карин де Плессен, которая выросла в королевском дворце в Дании. Она жила в уединенном доме в графстве Марин с несколькими высокопоставленными членами датской королевской фамилии и ни разу не пропустила ни одного из мероприятий у Антона. Еще одним участником кружка был один из наследников семьи Викерс, сделавшей деньги на производстве вооружения, который знал Бэзила Захароффа и рассказывал Антону сказки о странной черной часовне, которая была у Захароффа в его шато.

Сборища у ЛаВея никогда не были обыкновенными. Те, кто посещал вечера у Антона, всегда являли собой широкий спектр профессий и увлечений. Там были художники, адвокаты, врачи, писатели и офицеры полиции. Городской финансовый инспектор Рассел Уолден мог находиться в одной комнате с Дональдом Уорби, одним из самых влиятельных владельцев недвижимости в Сан-Франциско, антрополог Майкл Харнер с писательницей Шаной Александер. Корабельный казначей мог сидеть рядом с водолазом, производитель фалло-имитаторов — рядом с пластическим хирургом. Знаменитый художник по татуировкам, внук президента США, владелец одной из крупнейших коллекций произведений Фаберже — всех их можно было увидеть на вечеринках у ЛаВея. Область фэнтези и научной фантастики сама по себе привлекала в числе многих и таких людей, как Энтони Бучер, Август Дерлет, Роберт Барбур Джонсон, Реджинальд Бретнор, Эмиль Петаха, Стюарт Палмер, Кларк Эштон Смит; Форрест Дж. Экерман и Фриц Лейбер-младший, — все они оказались в кружке любителей магии ЛаВея.

Через известную в Сан-Франциско личность, некоего Брукса Ханта, Антон был представлен человеку, которому предстояло оказать на него огромное влияние: доктору Сесилу Никсону. Мистер Хант ценил Антона как музыканта и знал о том, что он занимается гипнозом и магией. Он предложил Антону познакомиться с доктором Никсоном, так как их интересы представлялись довольно близкими.

Доктор Никсон выглядел так, как будто он только что сошел со страниц викторианского романа, — со своими похожими на крылья воротничками, ботинками, высоко застегивающимися на пуговки и с золотым пенсне на носу. Черты его лица были сильными, хотя с годами и высохшими, нос — длинным и тонким; он носил густые усы и волосы, разделенные четким пробором по середине головы. Он выглядел в точности тем, кем являлся: эксцентриком, хранящим тайну в отношении большей части своей жизни, самоучкой в сценических фокусах и чтении мыслей, чревовещателем и гипнотизером. Хотя доктор Никсон окончил медицинский институт, он в течение нескольких лет работал в цирке, вместо того чтобы заниматься медицинской карьерой. После того как он несчастливо влюбился в наездницу, он оставил цирк и в конце концов завел зубную практику. Хотя он почти оставил ее к тому времени, как Антон встретил его, у него все еще оставался небольшой офис дома, где он принимал тех клиентов, которые не хотели идти ни к каким другим врачам.

«Я всегда тянулся к характерным, интересным персонажам — из-за их исключительности. Они уникальны. Наверное, именно ввиду моего постоянного уважения к персонажам, я и создал что-то типа Церкви Сатаны. Я мог многого достичь в своей жизни. Я чувствовал себя вполне компетентным и способным музыкантом, укротителем зверей, гипнотизером, фотографом или художником. Скорее всего, если бы я упорно трудился и имел больше терпения, я мог бы достичь успеха на любом из этих поприщ. Но я никогда не был бы уникален, я никогда не был бы единственным, кто это делает. Меня бы постоянно критиковали коллеги, пришлось бы вступать в какое-то братство, так сказать. Поэтому я и сделал то, чего никто до меня еще не делал, но не по какому-то образцу. Скорее, я достиг некоего синтеза того, что было раньше. Нечто, что — на горе или на счастье, неважно, — но избавило меня от необходимости с кем-то объединяться».

Большой дом доктора Никсона на улице Бродвей был бастионом изысканности. Он лично выточил, а может, приобрел сложные декоративные украшения и выложил их на потолке и стенах. Он наполнил дом мебелью в стиле рококо, прекрасными статуями, необычными произведениями искусства, музыкальными инструментами и антиквариатом, который собирал по всему миру. В доме царил дух балаганного веселья, — в нем были спрятаны некоторые из изобретений доктора Никсона, которые запускались по каким-нибудь специальным сигналам. Помимо музыки, которая постоянно звучала в каждой комнате этого дома, в ней была еще и механическая птица, спрятанная в стене гостиной, которая каждые двадцать минут вылетала и чирикала. Его дверной звонок играл «Траурный марш» Шопена, а другая дверь, с выгравированной на ней изукрашенной головой сатира, открывалась по устной команде.

Вскоре Антон стал посещать вечера доктора Никсона по субботам, где собирались такие люди, как Гарри Гудини, пианист и композитор Игнаций Падеревский и актриса Гертруда Лоуренс. Пока стареющие люди из общества пели арии из опер, Антон аккомпанировал им на богато украшенном органе марки Wurlitzer. Он играл соответствующую музыку для драматической декламации, магических представлений или просто для того, чтобы создать соответствующий настрой для тех, кого он называл «ладошками в цветочном горшке».[32]

Самой «ладошечной» была некая Онезома Дюбошель, которая, по воспоминаниям Антона, «всегда делала маленькие тарталетки для суаре, намазывая их мясом и маслами сомнительного вида. Они были довольно плохими, но никто не хотел об этом говорить. Я постоянно находил маленькие высохшие сандвичи, засунутые в лавку, стоявшую перед органом, или засунутые за клавиатуру. Никто не смог бы точно сказать, сколько они там пролежали.

Доктор Никсон считал Онезому Дюбошель великосветской леди, на которую должны были равняться другие. Она жила наверху вместе с приятной и способной женщиной по имени Бетти Седжвик. У каждой была личная комната, но было ясно, что ванная комната у них общая. Но для того чтобы не опускаться до такого плебейского уровня, мисс Дюбошель проходила квартал до бензоколонки Шелл, когда ей это было необходимо. Именно это восхищало доктора Никсона в мисс Дюбошель больше всего, даже больше, чем ее угловатая красота. Она всегда напоминала мне смесь горы Рашмор и Маргарет Дюмон, но, как утверждал доктор, совершив один из своих наиболее блестящих faux pas,[33] «она наверняка была настоящей красавицей, когда ей было 22»».

Когда в его жизни появился Антон, доктор Никсон почувствовал, что обнаружил кого-то, с кем он действительно мог поговорить, кто занялся самообразованием в тех же областях, что и он сам, и кому он мог бы передать свои самые большие секреты. Он очень восхищался Антоном — его дару великолепного музыканта (доктор Никсон создал у себя в доме прекрасный духовой орган, но не умел играть на нем), магическим способностям, умению гипнотизера и личности циника. Он также высоко ценил то восхищение, которое Антон вызывал у женщин. «Когда ты входишь в комнату, — говорил доктор Никсон Антону, — девочки вздрагивают». Сам доктор Никсон испытывал огромное романтическое уважение к красивым женщинам и чувствовал, что при том, что не существовало необходимости постоянно вступать в «базовые сексуальные гимнастические упражнения», не существовало ничего приносящего большее удовольствие, чем ласки, «доставляемые прекрасной женщине под одеялом». Ему нравилась Кэрол, и он провел много вечеров в доме у ЛаВеев. Доктор Никсон принял Антона как сына в магии, более молодое отражение себя самого; он делился с ним теми секретами, которыми не стал бы делиться более ни с кем.

Самое интересное изобретение, которое когда-либо создал доктор Никсон, до сих пор живо и продолжает впечатлять и ученых и фокусников по сию пору. «Исида», названная так в честь египетской богини, являлась автоматом, выполненным в форме скульптуры, возлежащей на кушетке и играющей на цитре потрясающий репертуар, в который входило три тысячи мелодий. Доктор Никсон провел 15 лет, работая над «Исидой», «применив 150 научных принципов при ее создании». Она напичкана целой серией сложных механизмов, камер, зубчатых колес, соленоидов и электромагнитов, — и только доктор Никсон знал те точные вибрации, которые требовались, для того чтобы ее активировать. Поработав с доктором Никсоном над «Исидой» в течение некоторого времени, Антон получил от него личные инструкции, напечатанные на машинке, и рукописные, в которых было описано, как запускать «Исиду». Антон запер эти бумаги в сейфе и никому никогда не показывал, как и пожелал доктор Никсон.

«Я всегда потом жалею, что выдаю секреты, — меня так и подмывает выдать какие-то более важные секреты, что я бы и сделал, если бы не видел эффект, который производит обнародование маленьких секретов».

Некоторое время доктор Никсон пытался заинтересовать Антона созданием «блондинистого» автомата под названием «Галатея», который играл бы на скрипке. Доктор Никсон также говорил о своих планах создать «Замок в воздухе» в Калистоге в Северной Калифорнии, где находился курорт на горячих источниках. Это должен был быть большой дом на холме; предполагалось, что по периметру основания дома будут укреплены под углом 45 градусов зеркала, отражающие небо. На оп

ределенном расстоянии вниз по холму дом должна была окружать металлическая ограда, через которую могли бы заглядывать посетители и видеть, что дом как бы висит над землей. Помимо этих проектов доктор Никсон работал над автобиографией, озаглавленной «Замок праздности».

«Единственная проблема, которая возникает с более старшими друзьями, заключается в том, что вы видите, как они умирают. Вообще, было бы, конечно, здорово, если бы действительно существовало место, где можно было бы увидеть своих старых друзей, после того как умрешь».

После смерти Никсона в 1962 году в возрасте 82 лет Билл Харра, известный своим казино в Неваде и коллекцией автомобилей, купил «Исиду», но хранители его музея так никогда и не смогли заставить ее играть. Музей продал ее на аукционе в 1985 году. Настоящий владелец Джон Гоган, сам великолепный мастер и изобретатель, в то время, как пишется эта книга, пытается отреставрировать «Исиду» и надеется вернуть ее прежнюю славу.

«Я — все, что было, и есть, и будет, и ни один смертный не поднимал моего покрывала», — выгравировано на основании «Исиды».

Еще одним прославленным членом первоначального Магического круга Антона был подпольный продюсер Кеннет Энгер, который, получив репутацию ведущего специалиста в своем жанре, прославился также как один из самых скандальных историков Голливуда, опубликовавший большое количество самых смачных эпизодов из жизни звезд в книгах «Голливудский Вавилон» и «Голливудский Вавилон-2». Начавший свою карьеру очень молодым в качестве актера (в роли подмененного эльфами принца в «Сне в летнюю ночь»), Энгер еще подростком обнаружил, что ему больше нравится находиться за камерой, создавая свои собственные уникальные настроения и образы. Энгер уже снял к тому времени «Поднимающегося скорпиона», который взметнул вверх уровень популярности кожи и мотоциклов, и снимал «Открытие храма удовольствий», основанное на «величавом храме удовольствий» из «Хубилай-хана» Сэмюэля Тейлора Колриджа.

У Антона и Энгера было много общего. Они были ровесниками. Оба, будучи детьми, строили города (хотя Антон выстроил посередине своего города вулкан и уничтожил свое создание в процессе грандиозного представления, вдохновленного извержением Везувия). Оба часто бродили в детстве по одним и тем же зачарованным местам, как можно было понять, сталкиваясь друг с другом. Многие годы спустя, во время подготовки к съемке «Храма удовольствий», Энгер съездил в два зачарованных места, связанных с именем Кроули — Чефалу на Сицилии (где он восстановил большую часть укрытия Кроули) и Боулскайн в Шотландии. Будучи там, он также собрал большое количество записей и текстов для магических ритуалов, принадлежавших «Великому Зверю».[34] Энгер представил ЛаВея Маржори Камерон, вдове Джона Парсонса, которая играла в «Храме удовольствий» и которая рассказала Антону некоторые детали кончины ее мужа при взрыве во время одного из телемитских ритуалов.

В течение того времени, что он развивал свой Магический круг, Антон сохранял свою работу, играя в «Мориз Пойнт» несколько вечеров в неделю. Однажды воскресным вечером в 1959 году появилась молодая женщина, которой предстояло сыграть очень важную роль в жизни Антона. Диана, семнадцатилетняя красавица с длинными светлыми волосами и чарующими зелеными глазами, работала билетершей в близлежащем кинотеатре Pacifica и пришла обедать со своим менеджером, который был явно влюблен в свою очаровательную сотрудницу. Когда Антон заговорил за столом менеджера о магии и охоте на привидений, Диана не смогла скрыть своего энтузиазма.

Это был не первый раз, что Диана увидела Антона. Однажды, окутанной туманом ночью, находясь возле океана, она была зачарована видением похожего на призрак белого седана, который беззвучно разрезал туман. За рулем находился таинственно выглядящий человек в черном. Тогда она еще не знала, что это был Антон ЛаВей, который рыскал в ночи на своем «корде» (Cord) 1937 года.

Антон был рад увидеть, что Диана уговорила своего спутника привести ее в «Мориз Пойнт» в следующее воскресенье. Антон воспользовался возможностью собрать несколько больше информации об этой чувственной девушке, которая очень уместно была названа в честь волшебницы Охотницы из римской мифологии. Антон был поражен красотой Дианы — она была поразительно похожа на Мэрилин формой лица, белизной и прозрачностью плоти и какой-то неуверенностью, которая стояла за ее движениями. Она казалась Антону идеальным сочетанием «Шины, королевы джунглей» и «Милой Гвендолин» Джона Уилли.[35] Помимо этого на него большое впечатление произвела и ее преданность семье, то, что по ночам она работала в кинотеатре, а днем — в офисе страховой компании, отдавая большую часть заработанных денег матери.

Антон понял, что Диана, как и он сам, всегда была чем-то вроде черной овцы, изгоем, независимо от ее желания «соответствовать». Ее длинные прямые волосы не были таким обычным явлением, каким они стали десять лет спустя, в конце 60-х. Во времена накладок и залеченных «ульев» в стиле Джеки Кеннеди, только экзотические танцовщицы носили длинные роскошные волосы. Но Диане нравилось ходить так, и плевать ей было на общественное мнение. Ей сразу понравилось сильное сложение Антона, его таинственность, смешанная с той чувственностью, с которой он играл. Стало ясно, что другого мужчины для нее существовать не может. Она приходила в «Мориз Пойнт» еще несколько раз, — до тех пор пока ее менеджер не осознал, что он не мог стать соперником для человека, который завоевал сердце Дианы. К тому времени Антон и Диана встречались тайком, и она постепенно делалась все более необходимой частью его жизни.

В течение нескольких следующих месяцев Антон проводил так много своего свободного времени, сколько мог, с Дианой, иногда удовлетворяясь просто тем, что проводил ее тайными переходами в доме и уезжал вместе с ней, спрятав ее в багажнике машины. Его любовь к Диане постепенно возрастала в ответ на ее откровенную преданность и постоянную поддержку во всем, что он делал. В конце 1960 года Кэрол и Антон наконец развелись.

Кинотеатр «Фокс» в Сан-Франциско считали самым большим из всех такого рода существующих строений. Однако спустя какое-то время было решено, что это место может быть использовано для строительства офисного небоскреба, и рабочие уже должны были начать разбирать здание на куски. Антон был одним из исполнителей, которые выступали на вечере, посвященном закрытию «Фокса». Диана работала тогда оператором на телефоне и очень просила своего непосредственного начальника дать ей отгул на этот вечер, объяснив, что ее молодой человек играет на одном очень важном мероприятии. Когда начальник отказал, Диана уволилась с работы.

В ту ночь знаменитости и поклонники роскошного кинотеатра сгрудились в проходах, где в последний раз приютилась роскошь эпохи, которой больше никогда не было суждено вернуться. По мере того как толпа собиралась возле дверей после шоу, Антон ЛаВей доигрывал последние органные аккорды, которые когда-либо раздавались в этом здании.

Считается, что на Фокс-Плаза в центре Сан-Франциско, выстроенной на том месте, где когда-то стоял кинотеатр «Фокс», лежит проклятие — у офисов, которые располагаются в этом здании, одна проблема сменяется другой.

Диане досталось удовольствие занять место Кэрол в качестве хозяйки, привечавшей Магический круг. В конце концов Антон сделал проведение магических лекций регулярными — по вечерам каждой пятницы, в ведьминский час, и открытыми для публики. Билеты стоили 2,5 доллара. Через очень короткое время помещение оказывалось забитым до отказа. Лекции Антона были посвящены не только оккультным темам, но и эзотерическому знанию, например, вампирам (не только версиям из фильмов ужасов, но и рассказам о некоторых исторических и современных вампирах), вервольфам (о трансформации людей в различных животных и методах достижения трансформации), психам и монстрам (на основе опыта, полученного Антоном на задворках карнавалов — жирные дамы, карлики, силачи, тупицы, великаны и прочие человеческие аномалии, равно как глотатели шпаг, заклинатели змей и карнавальные факиры), методам пыток и различным приспособлениям, приносящим боль, включая методы самоистязания, принятые Церковью, теориям секса и возбуждающим техникам, включая имплантанты желез обезьян или козлов, а также рецептам афродизиаков. В число других тем входили дома с привидениями, экстрасенсорное восприятие, зомби и гомункулусы. Большинство семинаров так или иначе иллюстрировались, и, конечно же, лекция о Черной мессе завершалась аутентичным ритуалом, который придумал сам Антон, собравший элементы ее из целого ряда источников.

Черная месса была оригинальной психодрамой — очищающей участников отболи, вызванной определенными общественными «священными коровами» — табу и условностями, — посредством прохождения роскошного ритуала, исполненного странности, пародии и сатиры. Предмет ритуала меняется в соответствии с нуждами группы в каждый конкретный момент. Католическая церковь со всеми теми ментальными травмами, которые она навязывает посредством подавления и навязывания чувства вины, стала первым кандидатом для осмеяния. Для освобождения зажатых и травмированных от их психической тяжести, вызванной их религией, в сатанистских церемониях использовался перевернутый крест, черные свечи вместо белых, осквернение тела Христова и обратное чтение молитв.

Один из семинаров на тему «Каннибализм и человеческие жертвоприношения» открыл этот предмет не только на словах. Слушателей приглашали принять участие в приготовлении бедра молодой белой женщины. Нога была предоставлена одним из постоянных посетителей лекций Антона врачом из Беркли, который добыл ее после ампутации. Диана приготовила горячее блюдо под названием «пуака балава» — «длинная свинья», замариновав мясо в Triple Sec,[36] фруктовом соке и гренадине. Она подала мясо с бананами и ямсом в точности так же, как это делали жители островов Фиджи, добавив бобовое вино Тонка и гусениц, которыми выложила блюдо. Мясо на вкус напоминало что-то среднее между свининой и ягнятиной, по консистенции довольно волокнистое, как свиные отбивные, но слаще, при этом не столь мягкое, и солоноватое, как молодая баранина. Обедавшие выразили минимум брезгливости, разве что когда дело дошло до поглощения гусениц. Но трехлетняя дочь ЛаВеев Зина схрумкала их с большим удовольствием.

В качестве приложения к обычным семинарам Антон проводил также «Семинары для ведьм», но больше концентрировался на умениях, связанных с прикладной магией, обольщением, любовными зельями, предсказаниями и прочим, более соответствующим ведьмовству.

В 1964 году Антон ощутил первую волну своей широкой публичной славы. Моник Бенуа, обозреватель светской жизни из газеты San Francisco Chronicle, написала об Антоне как о следователе по вопросам, связанным с экстрасенсами, проводящем ночи напролет в исследовании домов с привидениями и кладбищ, а ныне проводящем странные ритуалы в своем страшном Черном доме. Херб Казн снова стал писать о нем в своих колонках, описывая, как Антон посещает оперу, закутанный в черный плащ с красной подкладкой, держа в руке антикварную трость со шпагой внутри.

Золтан, большая «черная кошка» Антона, казалось, был идеальным домашним животным для его Черного дома. Золтан любил жить на кухне, вызывать проблемы и пугать гостей. Всего лишь один раз Антон раскаялся в том, что завел такое животное в большом городе. Однажды, когда Золтану было около пяти лет, он пропал. Антон и Кэрол пришли в отчаяние. День шел за днем, неделя за неделей, а никаких известий о нем не было. Через три-четыре недели Антон услышал знакомый звук во внутреннем дворе и обнаружил Золтана, скрючившегося у лестницы.

Это было жалкое зрелище. Его челюсть была сломана и висела в неловком положении. Лапы его были ободраны и кровоточили, как будто он пробежал огромное расстояние. Ветеринар сказал, что челюсть кошки была сломана уже давно, видимо, бейсбольной битой или железной трубой. Он попытался привести ее в порядок, закрепив стальной спицей. «Я предпочитаю не думать о том, через что мы прошли за это время, — вспоминает Антон. — Похоже, что он прошел 50–100 миль, чтобы добраться до нас, после того как забрался в какой-то грузовик или что-то такое, в чем его и увезли. Возможно, он двигался только по ночам, в зарослях, напуганный… Кто знает, что ему приходилось есть все это время. Мы вообще расстались с надеждой снова увидеть его». Но Золтану удалось выздороветь в атмосфере большой любви, хотя у него и остался сломанным клык и челюсть была собрана с помощью спицы.

Три года спустя, когда однажды вечером Антона не было дома, Кэрол открыла входную дверь явно в неудачный момент, и Золтан выскочил на улицу. Похоже было, что он собирался впрыгнуть в окно машины Антона, — это был один из его любимых трюков. Но прежде чем он успел добежать до машины, проезжающий автомобиль сшиб его, и Золтан погиб. Антон завернул его в одну из своих курток, на которой Золтан так любил сворачиваться перед сном, и похоронил на заднем дворе. Он сделал это Четвертого июля и, роя землю, слышал отдаленные звуки каллиопы, играющей на площади.

Диана знала о том, что у Антона был опыт обращения с большими кошками, и была готова к тому, что один из помощников Антона купил ему десятинедельного нубийского льва, которого назвали Тогаре. Теперь помимо того, что Диана выполняла обязанности хозяйки дома, образцовой обольстительницы, матери и жены мага, она помогала Антону растить львенка. Диана разделила свое время между Тогаре и своей дочерью Зиной-Галатеей. Карла, которой уже исполнилось 12 лет, решила остаться жить с Антоном и Дианой, а не со своей матерью Кэрол, ставшей брокером по продаже недвижимости, и принимала участие в пикниках, которые Антон устраивал совместно со своими приверженцами. Викторианский дом кипел активностью.

Ввиду того что Антон был единственным музыкантом, перечисленным в профсоюзе музыкантов под грифом «каллиопа» (а также единственным исполнителем на «джазовом органе» и «унафоне»[37]), к нему обращались все те, кому нужна была каллиопа для парадов, торжественных открытий и ярмарок. Прошло не очень много времени, прежде чем Антон узнал, что это была за каллиопа, которую он слышал играющей на расстоянии в тот день Четвертого июля, когда он похоронил Золтана. Хозяин использовал паровой котел от локомотива и приспособил его для создания каллиопы с избыточным давлением. Подобно исполнителям былых времен, Антон освоил технику игры, при которой одним глазом он постоянно следил за датчиком давления, беря более громкие аккорды, чтобы спустить давление, когда оно становилось слишком высоким.

«Люди думали, что причина того, что каллиопа звучит только в конце циркового парада, — ее схожесть с дудочкой гаммельнского крысолова, — представьте такого петрушку с дудочкой, который весело ведет детишек за собой к цирковым шатрам. На самом же деле причиной того, почему каллиопа всегда вступала в конце парада, было то, что, если бы она взорвалась, она бы уже не смогла поранить никого из животных».

Праздничные шествия обычно бывают организованы на средства местных отделений различных благотворительных братств, которые выбирали какую-нибудь победительницу конкурса красоты выступать королевой. Одетая в изящный купальный костюм, назначенная королевой инженю наклеивала налицо улыбку и скованно помахивала рукой из сияющей открытой машины. Во всех случаях аккомпанировала этому каллиопа. Антон, которого тошнило от стерильности представления, начал добавлять к действию сатанистские моменты. Он наряжал Диану и еще несколько своих наиболее сексуальных ведьм в броские наряды с низким декольте красного, белого или синего цвета, и они ехали на платформе с каллиопой вместе с ним. С броским макияжем и ярко-красной помадой, одетые в слишком короткие и слишком обтягивающие платья, дамы неизбежно вызывали полные похоти взгляды всех мужчин, наблюдавших за парадом. Королева парада уезжала домой едва замеченной. А Антон опять был рад видеть, что запретное, или, в этом случае, совершенно неприемлемое, побеждает.

Вместе с ростом славы к Антону стали приходить по выходным любопытствующие и задавать ему вопросы о магических заклинаниях, гипнозе и других феноменах. Значительное количество посетителей были типичными алкоголиками из баров. В конце концов один из старинных друзей Антона, полицейский инспектор с неподходящим именем Джек Уэбб, поднял вопрос, который возник бы неизбежно: «Почему бы тебе не воспользоваться всеми этими магическими знаниями и философией, которую ты вокруг них накрутил? Знаешь, у тебя уже хватает материала на то, чтобы основать целую новую религию. Ты это понимаешь?»

Возможно, Антон уже понимал, что принципы, которые он сформулировал и обобщил, могут быть сплавлены в новую религию. Но это не должна была быть религия поклонения и слепой веры, ему надо было установить нечто новое, в чем черная магия использовалась бы для развенчания невежества и двуличности христианской церкви. Антон убедился, что овладевает методами, которые могут использовать темные силы, что дает возможность вызвать «перемену в ситуации или событиях в соответствии с чьей-либо волей, которая осталась бы неизменной при использовании обычных методов».

Поначалу были только какие-то мелочи — когда он опаздывал, перед запруженными кинотеатрами откуда ни возьмись образовывались места для парковки — там, где только что не было ни одного. Редкие книги или вещи, которые он еще совсем недавно отчаянно желал получить, внезапно падали ему в руки при странных обстоятельствах, перед ним оказывались люди, о которых он только что подумал, — как будто их вызвали. Что это было — просто чуть больше «счастливых совпадений» или же происходило что-то иное? Когда Антон расширил формулы для ритуалов Магического круга и стал добиваться точных и желаемых результатов — профессионального продвижения, неожиданных наград, денежных приобретений, сексуального или романтического удовлетворения, устранения определенных врагов, — всем посвященным стало ясно, что Антон действительно подключился к таинственным силам Природы.

Это была настоящая магия и действующая философия, которая ей сопутствовала. Земная, рациональная, базовая философия, которая делала акцент на плотских, естественных инстинктах человека. Эта философия не нагружала никого виной за придуманные грехи. Для того чтобы разбить корку невежества и иррациональности, которую христианские церкви навязали людям за прошедшие 2000 лет, Антон знал, что необходимо было подорвать самое их основание. Его идеи не могли стать просто «философией», тогда было бы слишком просто пройти мимо них или проигнорировать их суть. Антону следовало бы основать религию, и, даже больше, он собирался назвать свою новую организацию церковью, освященной именем не Бога, но именем Сатаны. Многие и многие века существовало сатанистское подполье, но никогда не существовало организованной сатанистской религии, которая практиковала бы открыто. Антон решил, что пришло время это сделать.

Хотя раньше никогда и не было Церкви Сатаны, существовали группы, руководствовавшиеся такими же принципами. В середине XVIII века сэр Френсис Дэшвуд организовал группу, известную под названием Клуба Адского Огня. Несколько наиболее влиятельных людей в Англии, когда последняя находилась на вершине могущества, собрались вокруг сатанистского культа, проводя пиршества, веселясь и занимаясь дебошами, одновременно формируя при этом судьбу Англии и американских колоний. Многие историки старались принизить значение этой группы, говоря, что это были всего-навсего хлыщи и денди, хотя среди ее членов были тогдашний принц Уэльский, премьер-министр и архиепископ Кентерберийский. Связь Бенджамина Франклина с Дэшвудом и другими членами группы помогла ему заложить основание нового государства — США.

ЛаВей утверждает, что, «если бы люди знали, какую роль Клуб Адского Огня сыграл в том, как Бенджамин Франклин организовал Америку, можно было бы сделать кое-какие изменения: «Единая нация под водительством Сатаны», или «Объединенная Сатанистская Америка»[38]».

Другие анклавы сатанизма: 1) Телемское аббатство, как оно описано у Рабле в «Гаргантюа и Пантагрюэле», — храм постоянного потворства своим желаниям. Лозунг, который придумал Рабле для своих монахов, — «Делай что хочешь» (Fait се que voudras) — как говорили, был перенят Дэшвудом, который использовал его в своем аббатстве в Медменхэме, и в конце концов был использован Алистером Кроули в его аббатстве Телема; 2) группа голливудских актеров и сценаристов в 30-е годы, которые откровенно оказывали честь сатанинским силам и 3) Фортеанское общество, группа скептиков, собравшаяся вокруг Чарльза Форта, крупного коллекционера и исследователя странных феноменов в 1930–1940-е годы. Некоторые члены этого общества позже вошли в Магический круг, собравшийся вокруг Антона.

Антон знал дату, когда должна была быть образована первая Церковь Сатаны. Это должно было произойти во время той самой ночи, которая, согласно традиции, является самым важным демоническим праздником в году, когда ведьмы и дьяволы бродят по земле, оргиастически прославляя плодотворность весеннего равноденствия: во время Вальпургиевой ночи, ночи с 30 апреля на 1 мая. В рамках ритуала, призванного стать частью основания церкви, Антон обрил голову в соответствии с традицией средневековых палачей, карнавальных силачей и черных магов, существовавших до него. Его целью было приобрести личную мощь и укрепить силы, окружающие его вновь организованный сатанистский орден, воплотить тот образ, который мы находим в конце «Хубилай-хана» Колриджа в том месте текста, где приводится заклинание, отвергающее Святую Троицу и духовную жизнь в пользу того, кто привержен Аду и погоне за материальными благами.

Для езидов-дьяволопоклонников традиционным является ритуал инициации, который должен провести адепт. В водах Замзама — подземного колодца ислама, который считается истоком подземных рек, текущих под Семью башнями Сатаны, — омывается лезвие. Пещеры под Башнями ведут к месту обитания сатанистских наставников, известных под именем Шамбалы, или Каркосы. С помощью этого лезвия обривается голова мага. Затем, избавленный от своих волос, он покидает мир потомков Адама. Чтобы сделать ритуал завершенным, Антон объявил 1966 год Годом Первым правления Сатаны, Anno Satanas (годом Сатаны). Началась новая Эра Огня. И хотя эта церемония, проведенная в Вальпургиеву ночь 1966 года, была крайне личной, приватной, Антону скоро было суждено почувствовать резонанс, который она вызвала во всем мире.