8.

8.

Приближался праздник Великого Октября. Уйдя со старой базы, отряд сосредоточился в Ивановском лесу Рыльского района. Здесь рассчитывали встретить рыльских и хомутовских партизан. На исходе были патроны, кончалось продовольствие. Боеприпасы, спрятанные в Анатольевском лесу, брать пока не решались. Знали, что гитлеровцы продолжают посылать туда полицейские наряды для наблюдения за бывшей партизанской базой.

База рыльских партизан тоже оказалась разгромленной. Тщательно, обследовав ее, нашли небольшой тайник — около трех тысяч винтовочных патронов, ящик ручных гранат. Каждый получил по сотне патронов и по гранате.

Обосновались в четырех километрах от этой базы, устроили наскоро временные жилища — полуземлянки. Провели еще раз разведку леса и обнаружили в урочище Городовом признаки недавнего лагеря. Как потом узнали от хомутовцев — это их отряд некоторое время размещался в том месте.

От разведчиков, побывавших в Крупце и в Рыльске, командование отряда получило новые сведения об обстановке на фронте, в своем и в соседних районах. Стало известно, что 4 ноября наши войска оставили Курск. В западных районах области оккупанты создают полицейские формирования, сюда прибывают гитлеровские карательные части. Гитлеровцы распространяют слухи о том, что «Москва и Ленинград уже окружены германской армией, войска фюрера подходят к Волге, а советское правительство сбежало из Москвы в Сибирь». Ни одному слову лживой геббельсовской пропаганды партизаны не верили.

Шура Зайцева, побывавшая в Студенке и Акимовке, сообщила о сельских сходах. Немецкий офицер, выступая перед жителями, говорил: германские власти преследуют только тех, кто идет против «нового порядка». Он заявил, что коммунисты и активисты Советской власти, если они явятся для регистрации в полицию или к оккупационным властям, не будут задержаны и могут спокойно после этого жить и работать. И тут же фашист запугивал население: за укрытие коммунистов и партизан виновным грозит расстрел!

Из Новоивановки разведчики принесли листок с приказом оккупантов. Населению предлагалось за вознаграждение выдавать представителям германской армии или местной полиции партизан, а также скрывающихся в районе коммунистов и военнослужащих Красной Армии. Приказ заканчивался предупреждением:

«За их укрывательство виновные будут караться смертной казнью».

Петр Сухих возвратился из разведки по северной части района, принес сведения о сосредоточении в селе Локоть крупного карательного подразделения.

Проанализировав обстановку в своем и соседних районах, командование пришло к выводу о нецелесообразности базирования в Ивановском лесу всем составом отряда. Группы Лепкова и Морозова стали готовиться к переходу на юго-запад района, к объектам нападения. Основная часть отряда временно оставалась на ивановской базе. Руководство подпольного райкома партии и командование отряда не теряли надежды на появление здесь в недалеком будущем соседних Хомутовского и Рыльского партизанских отрядов.

Тем временем в отряде готовились к октябрьской годовщине. Вечером 6 ноября развернули антенну, настроились на Москву.

Партизаны столпились около входа в землянку, горя желанием услышать голос столицы. Из землянки, прихрамывая, вышел комиссар Кривошеев, держа пару наушников с проводом, тянувшимся от радиоприемника. Петр Сухих подскочил к нему:

— Разрешите мне, товарищ комиссар… — Схватив протянутые наушники, моментально надел.

— Коллективное слушание не получится — питание село, — виновато объяснил комиссар. — Пусть товарищ Сухих слушает и пересказывает вам услышанное. Судя по позывным, вот-вот будет передаваться какое-то важное сообщение… — И он ушел, опираясь на палочку. Рана, полученная им в бою 22 октября, еще не затянулась.

— Сухих, ты сразу пересказывай все, что услышишь, — наставлял Петра Лепков.

— Не сомневайтесь. Поручение товарища комиссара выполню в точности.

— Да уж видели, как он тебе поручил. Ты ведь ему чуть пальцы не оторвал вместе с наушниками, — насмешливо заметил Косолапов.

— Давай, чтоб было тихо, а доложу все в точности.

Все притихли, как только Сухих поднял руку:

— Пока только треск в наушниках… Говорит Москва… Работают все радиостанции Советского Союза… Слушайте трансляцию торжественного заседания…

— Москва! Живая, родная! — не удержался Лепков, нарушив тишину. Далеко не дословно пересказывал Сухих доклад на торжественном заседании в Москве, но основное его содержание партизанам было понятно. Окружив Сухих тесным кольцом, они стояли не шевелясь — для них его голос был сейчас голосом Родины.

А в командирской землянке в это время, устроившись возле стоящего посередине стола радиоприемника, Пузанов, Кривошеев и Черников сосредоточенно записывали, стараясь не пропустить ни слова. А когда трансляция закончилась, выключили радиоприемник и вышли из землянки, где их с нетерпением ждали партизаны.

— Расскажите поподробнее. Николай Акимыч, а то ведь Сухих многое не уловил, — попросил Бодулин.

Плотно окружив Пузанова, партизаны внимательно слушали его, и каждому представлялись Москва, зал заседаний, сосредоточенные лица людей, торжественные и суровые слова…

Как только Пузанов замолчал, отозвался Сухих:

— А как здорово в докладе о партизанах, а! Партизаны разрушают тыл фашистов, пришедших на нашу землю!

— Да, братцы мои, будет в войне перелом! — подхватил Лепков. — Смотрите, как уверенно сказано: враг будет разбит, победа будет за нами! Значит, готовится крупное наступление!..

— Погоним фашистов! Может, даже к весне очистим нашу землю от врага, — высказал предположение Бодулин.

— К весне не одолеем. Враг очень силен. А мы все еще разворачиваем свои резервы, — не без иронии заметил Косолапов.

— Погнать их мало! — поправил Бодулина комиссар. — Вы обратили внимание на то, какую задачу ставит Верховное командование? Уничтожить всех до единого оккупантов, вторгнувшихся на нашу землю! И в этом роль партизан немаловажная! — подчеркнул Кривошеев.

Утром 7 ноября партизанский лагерь ожил рано.

Из разведки возвратилась Шура Зайцева, прибыли на базу партизаны, находившиеся в деревнях по заданию командования.

В командирской землянке каждый занимался своим делом: Пузанов готовил доклад, Кривошеев — текст листовки с праздничными известиями из Москвы, Черников — специальную тетрадь с текстом партизанской присяги. У бойцов, кроме чистки оружия, были праздничные заботы: стриглись, брились, некоторые мылись у студеного ручейка, кто-то чистил обувь и одежду. И вдруг стало известно о проходящем в Москве параде на Красной площади. Все сразу заспешили к командирской землянке. Но Сухих, стоявший там, сообщил: «Радио уже выключили, а о параде в Москве Николай Акимович расскажет на собрании».

К 12 часам дня около трех десятков партизан пришли в самую просторную землянку на торжественное собрание. Лишь пятерых здесь не было — они несли охрану базы. Комиссар открыл собрание и предоставил слово командиру отряда Пузанову. Тот от имени подпольного райкома партии и командования поздравил партизан с праздником Октября, потом изложил обстановку на фронтах и в советском тылу, на территории, оккупированной врагом, повторил сообщение о торжественном собрании в Москве и рассказал о состоявшемся параде на Красной площади.

Подводя итоги боевой деятельности отряда за первый месяц, командир отметил отличившихся партизан. Минутой молчания почтили память товарищей, погибших в недавней битве с врагом. Пузанов закончил доклад объявлением решения подпольного райкома партии о рассредоточении отряда и принципе действия групп: днем находиться на лесных базах, а ночью вести разведку, выходить в засады, нападать на полицейские участки.

После доклада состоялось принятие партизанской присяги. Сначала текст ее зачитали полностью, а потом все повторяли за Пузановым клятвенные слова. Первыми поставили подписи под присягой командир и комиссар, а за ними все остальные партизаны.

В конце собрания Кривошеев объявил:

— Каждый должен переписать два-три экземпляра листовки, чтобы сегодня ночью доставить их жителям сел и деревень. У кого неразборчивый почерк — пишите печатными буквами. И обязательно в правом верхнем углу листовки призыв: «Прочти, перепиши и передай в две семьи».

Когда совсем стемнело, одна за другой партизанские группы выступили из лагеря. Разбились по двое, пошли в намеченные села и деревни — понесли их жителям новости из Москвы. Шура Зайцева пошла в Студенок. Подпольный райком предложил ей обосноваться там нелегально и вести разведку через комсомольские подпольные группы. В Михайловку и Нехаевку отправились Пузанов и Черников. На Ивановской базе остались только раненный в ногу Кривошеев, командир группы Журбенко да еще несколько партизан.

Пузанов и Черников вернулись на Ивановскую базу через двое суток, вслед за ними — бойцы из группы Журбенко.

Группам Лепкова и Морозова предстояло к этому сроку сосредоточиться в новых, назначенных им районах. Ночью от них прибыли связные. Группа Морозова, собравшись в условленном месте, у заброшенной лесопилки в северной части Шалыгинского леса, там пока и обосновалась, приспособила для жилья бывшие леспромхозовские теплушки. Партизаны Лепкова остановились под Анатольевкой, построили землянки в трех километрах от старой базы. Оба подразделения распространили листовки, а теперь готовились к нападению на полицейские участки.

Через несколько дней подпольщики сообщили Пузанову: праздничные листовки пошли по хатам. Население района узнало правду о положении на фронтах, слова обращения Коммунистической партии и Советского правительства ко всем советским людям.