Нефтяной Гольфстрим
Нефтяной Гольфстрим
Сегодня абсолютное большинство политиков, военных, простых граждан понимают, что мир в Чечне не может быть установлен только силовым способом. Употребляя газетный стереотип, «умиротворение мятежной республики, ее замирение с Россией» должны базироваться и на социально-экономическом факторе. Только в этом случае произойдет возвращение, реинтеграция Чечни в российское политическое, экономическое и правовое пространство. Однако первые шаги, предпринятые на этом непростом пути, оказались недостаточно эффективными: у государства не хватает средств.
На экономическое развитие всего Северного Кавказа в предстоящие несколько лет предполагается расходовать не более 1,5 миллиарда долларов в год. А по предварительным оценкам, лишь на одну Чечню, ее восстановление и развитие необходимо не менее 1,5–3 миллиардов долларов в год в течение десяти лет! При этом, как утверждают экономисты, неизбежны заранее предсказуемые неэффективные расходы и даже разворовывание значительной части выделяемых средств.
Таким же неэффективным будет и так называемое шефство российских регионов над Чечней или различными ее сферами жизнедеятельности, создание в Чечне филиалов и предприятий смежников. Специалисты утверждают, что сегодня и завтра Чечня — это инфраструктурный тупик.
Утопическими являются и планы создания единого Северокавказского хозяйственного комплекса с внутрирегиональным разделением труда.
Я не экономист. Не могу утверждать, насколько реалистичны эти прогнозы. Но хорошо знаю одно: пока еще Чечня существует во многом за счет криминальной и теневой экономической подпитки, в том числе и из других регионов России. А переломить такую ситуацию можно только в том случае, если попытаться коренным образом изменить, трансформировать ту модель социально-экономического поведения населения Чечни, которая выработалась здесь в последнее десятилетие — бандитизм, набеги на сопредельные территории, работорговля, криминальный бизнес внутри и за пределами республики.
Что я имею в виду? Параллельно с честными тружениками — врачами, артистами, учеными, квалифицированными рабочими, то есть всеми, кого война согнала с насиженных мест и разбросала по российским городам, — в этих же городах появились агрессивные преступные группировки. В хаосе 1990-х годов именно они оказались на гребне волны, подминая под себя наиболее прибыльные сферы криминального, а затем и легального бизнеса.
Впрочем, лидеры этих группировок хорошо понимали, что рано или поздно хаос кончится и надо обеспечивать себе тылы. А лучшего тыла, чем формально независимая от России Чечня, придумать трудно. Часть денег (и немалая часть) стала вкладываться в такую «независимость». Но при этом «независимая» республика лишалась главного источника своего существования — российского бюджета. В конце концов пришло прозрение. Одни тут же пошли на попятную, другие сумели получить финансовую поддержку из-за рубежа. Но только для себя лично, а не для своего народа. Однако Чечне надо было как-то жить, продолжать «сосать» деньги из российского бюджета. И тогда была придумана совершенно гениальная афера, которая наверняка войдет в учебники по экономической преступности. Афера с чеченскими авизо. Вспоминаете?
Всего за пару лет своей самопровозглашенной независимости (1991 и 1992 годы) Чечня вытащила из кармана страны около 400 миллиардов рублей наличными! Эти деньги в мешках вывезли в Чечню на пассажирских самолетах и скорых поездах, которые к тому времени еще курсировали в Чечню из Москвы.
Вот только несколько выдержек из аналитической справки МВД РФ 1995 года, когда в Чечне уже разгорелись боевые действия. Динамика этого вида преступлений характеризуется следующими цифрами:
1992 г. — 328 дел, ущерб — свыше 94 миллиардов рублей;
1993 г. — 469 дел, ущерб — 148 миллиардов рублей;
1994 г. — 120 дел, ущерб — 175 миллиардов рублей.
Следственной частью МВД РФ в период с 1992 по 1994 год расследовалось 11 уголовных дел, по которым проходило 2393 фальшивых авизо на сумму свыше 113 миллиардов рублей.
Обналичивание похищенных сумм проводилось с участием 892 российских банков и 1547 предприятий, расположенных в 68 регионах страны.
К уголовной ответственности привлечено 417 человек. Более 300 до сих пор находятся в розыске, 46 из объявленных в розыск скрываются сегодня на территории Чечни и Ингушетии.
Наибольшее количество хищений с применением фальшивых авизо было зарегистрировано в Москве и Санкт-Петербурге, в Ставропольском и Краснодарском краях, в Московской и Томской областях, Дагестане.
Опыт северокавказских преступных группировок был использован для совершения аналогичных преступлений в центральных областях России и Сибири. Успехи, достигнутые организаторами преступлений, и получение значительных сумм от преступной деятельности привели к созданию устойчивых преступных групп, которые стали использовать похищенные денежные средства на становление и финансирование криминальных структур.
Ни один из московских финансистов, так или иначе участвовавших в афере века с чеченскими авизо, не был новичком в своем деле. Каждый прекрасно понимал, что он делает. Ведь львиная доля этих денег пошла не на хлеб чеченцам, а на оружие и боеприпасы, на оплату «услуг» государственных чиновников и средств массовой информации. И все эти «товары», включая журналистов, покупались не в Турции или Иордании, а у нас самих, в России.
Вторым важным источником подпитки криминала в Чечне являлась и продолжает является нефть. Уже после окончания первой чеченской войны перед руководством самопровозглашенной республики во весь рост встала проблема финансирования своей «независимости». Вся надежда была на «трубу», проходившую по северному маршруту, — экспортного трубопровода Баку — Грозный — Новороссийск. И, вероятно, если бы чеченские полевые командиры действительно (как это предполагалось мирными соглашениями) уступили власть гражданскому руководству Чечни, то «труба» могла бы стать неплохим подспорьем для экономики республики. Но власть осталась криминальной, и первая же партия нефти, закупленная в Баку для транспортировки на Запад через Новороссийск, не могла дойти до порта в течение года!
По пути бакинская нефть попадала на сотни частных перегонных мини-заводиков, принадлежащих разным полевым командирам. Ворованные солярка и бензин вполне решали финансовые проблемы каждого полевого командира и его личной охраны. Но никак не могли решить главную проблему Чечни как независимого государства. Того государства, которое по идее должно иметь бездефицитный бюджет, а при его дефиците — перспективу займов или инвестиций извне. Ичкерийские лидеры вряд ли задумывались над этим. Нефть им нужна была прежде всего для своего личного достатка, для закупки оружия…
Впрочем, «труба», но уже в более широком смысле слова, и поныне является источником доходов криминала. До 1992 года добыча нефти в республике ежегодно составляла 2–2,5 миллиона тонн. Состояние республиканского нефтедобывающего комплекса соответствовало всем техническим требованиям и принятым в стране стандартам. Рентабельность добывающей отрасли была высокой. Из 56 фонтанных скважин работали 43, остальные находились на капитальном ремонте. В добывающей отрасли трудились семь тысяч человек. Все предприятия нефтеперерабатывающей промышленности работали на полную мощность. До 18 миллионов тонн нефтепродуктов ежегодно поставляла республика стране и за рубеж.
В период дудаевско-масхадовского режима добыча нефти резко сократилась до 600 тысяч тонн в год, а к 1999 году упала до 400 тысяч тонн. Это было связано не только с боевыми действиями на территории Чечни, но и в значительной степени с массовыми хищениями нефти. Более 700 тысяч тонн «черного золота» ежегодно похищалось и вывозилось за пределы республики. Кроме того, на территории самой Ичкерии большое количество ворованной нефти перерабатывалось на кустарных производствах. Количество таких мини-заводиков в то время достигло 15 тысяч! Они действовали даже в тех районах, где нефть вовсе не добывалась.
С 1994 года добыча нефти в Чечне была полностью прекращена и возобновилась только в середине 1996 года. Однако объем нефтедобычи оставался очень низким. Почти 90 процентов средств, направленных федеральным центром на восстановление нефтекомплекса республики, были похищены.
Период «самостийности» нанес нефтеперерабатывающей и нефтедобывающей отраслям колоссальный урон. Было уничтожено более 500 километров нефтепроводов, полностью разграблен резервуарный парк, демонтированы линии перекачки. Приблизительная оценка ущерба, причиненного нефтекомплексу в результате разрушения оборудования, составляет 9–12 миллиардов рублей, и для его восстановления потребуется не меньше 15 миллиардов рублей.
Незаконная добыча, переработка и реализация нефтепродуктов и сегодня остаются одним из основных источников доходов криминальных структур и поступления от них денежных средств на поддержание бандитов.
В моем архиве сохранилась справка об итогах проведения армейскими и милицейскими подразделениями специальных мероприятий по пресечению хищений нефтепродуктов, незаконного оборота нефти в Чеченской Республике за 2001-й год и за зимние месяцы 2002 года. Вот что в ней, в частности, говорится:
«В ходе проведения специальных мероприятий проверено более 4,5 тысяч объектов топливно-энер-гетического комплекса Чечни и приграничных районов, выявлено 5,5 тысяч правонарушений, по которым возбуждено 179 уголовных дел. Установлено и уничтожено около 3 тысяч объектов незаконной добычи, хранения, переработки и транспортировки нефти и нефтепродуктов. Изъято из незаконного оборота 1253 тонны нефти и 3245 тонн нефтепродуктов, около 400 единиц автотранспорта, составлено 5379 протоколов об административных правонарушениях. Всего по линии топливно-энергетического комплекса выявлено 287 преступлений (каждое четвертое из всех зарегистрированных преступлений в республике)…
В ноябре — декабре 2001 года силами ОГВ была проведена еще одна специальная операция под кодовым наименованием «Труба». В ходе операции уничтожено 272 кустарные мини-установки по переработке нефтепродуктов.
За январь — февраль 2002 года обнаружены и уничтожены 1941 мини-установка по переработке сырой нефти, изъято из незаконного оборота 235 тонн горюче-смазочных материалов…»
Как видим, нелегальные заводики растут независимо от активности силовиков. А все потому, что нередко в преступном бизнесе замешаны, к сожалению, и некоторые представители органов местной власти республики.
Вот только несколько примеров. На Терском хребте, недалеко от села Первомайское, действовали несколько заводиков, принадлежащих некоему Аслану Байсангурову, который пользовался покровительством главы администрации района. Сам же Байсангуров, как выяснилось, активно поддерживал Масхадова, оказывая помощь его боевикам, а часть выручки от проданных нефтепродуктов передавал одной из криминальных группировок, действующих в Чечне.
Там же, в Грозненском районе, было установлено, что к хищениям нефти был причастен Расул Тасуев, глава администрации поселка Виноградное. За денежное вознаграждение он давал разрешение на «добычу» нефти жителям Аргунского и Шалинского районов и продавал лицензии на право ее переработки. В свою очередь, его прикрывал глава администрации района Шаид Жамалдаев и его сотрудник Молди Нухаев, получавшие немалую часть выручки за проданную нефть.
Основным маршрутом, по которому «налево» уходит большое количество нефти и нефтепродуктов, является маршрут на Хасавюрт. На границе с Дагестаном высокопоставленными чиновниками правоохранительных органов, непосредственно отвечающими за порядок на административной границе, на выгодных условиях, в сговоре с реализаторами нефтепродуктов специально создавались коридоры для прохождения автотранспорта с самопальным бензином и соляркой.
Нефтепродукты кустарного производства, выработанные «под крышей» местных властей и коррумпированных представителей правоохранительных органов, отправлялись и в Северную Осетию, Кабардино-Балкарию, Калмыкию и в Ставропольский край. Имеющиеся на пути следования блокпосты бензовозы, как правило, проходят беспрепятственно. Пропуском является взятка.
Нужно признать, что сигналы об этом мне, как командующему группировкой, а затем и войсками округа, поступали не раз. Увы, за всеми «нечистыми на руку» не уследишь. Но вдвойне досадно, когда в сделках с преступниками замечены сотрудники правоохранительных органов. Так, по одной из оперативных информаций в Заводском районе Грозного, на территории завода имени А. Шарипова, действовало 60 скважин и значительное число мини-заводиков по переработке нефти. Обеспечивали их деятельность сотрудники администрации Чеченской Республики и командир дислоцировавшейся в Заводском районе части внутренних войск МВД РФ.
Вместе с тем в основном именно силами внутренних войск осуществляется борьба с незаконным оборотом нефти. Воинами внутренних войск взяты под охрану 63 нефтедобывающих скважины, 6 нефтеналивных парков, 2 нефтеналивные эстакады, водозабор, сепараторная установка. Однако этих усилий мало. Нефть, добытая незаконно, как говорят пограничники, по-прежнему обеспечивает финансами теневую экономику сопредельных территорий.
Невидимый нефтяной Гольфстрим Чечни в целом поддерживает криминальный климат, подпитывает преступный бизнес Северного Кавказа, который, к сожалению, некоторые специалисты рассматривают даже как некий позитивный фактор. Дескать, именно теневая экономика является буфером между старыми и новыми формами хозяйствования. Но даже беглый анализ статистических данных, кстати приведенных в открытых источниках, дает возможность обозначить главные отрасли теневого оборота на Северном Кавказе. В их числе наряду с кустарной переработкой морепродуктов (икра осетровых пород рыбы) и нелицензированного производства алкоголя из контрабандного спирта, значится также и нелицензированное производство нефтепродуктов и их продажа. И вот результат. По оценкам дагестанских экономистов, размеры денежной массы, то есть эмиссии денег, осуществляемой Дагестанским отделением Центробанка России, в 4–5 раз больше, чем в центральных областях страны.
Важным показателем того, что в наличном обороте региона находятся немалые суммы денег, служит величина объемов покупки иностранной валюты населением. Доля рублевых затрат на ее приобретение в Дагестане из года в год растет. По официальным данным, жители республики тратят на это около 10 процентов своих доходов. В одной только Махачкале действует 60–70 меняльных лавок, в которых без заполнения документов можно продать или купить иностранную валюту.
В Ингушетии, одном из типичных сельскохозяйственных субъектов Федерации, в результате повсеместного упадка сельской экономики в последние годы без работы остались многие жители. Приспосабливаясь к трудностям, они нашли себе другие занятия, в том числе кустарное производство горючего. Сырьевой базой для кустарей служат нефть Чечни, ввозимая в республику незаконно, и собственные месторождения.
В Северной Осетии — Алании в последние годы экономическая жизнь концентрируется в основном вокруг спиртоводочной промышленности. По данным МВД РФ, эта отрасль еще два-три года назад выпускала каждые две из пяти бутылок водки, производимых в Российской Федерации. По информации налоговых служб республики, 2/3 от всего выпускаемого объема водки нелегально производится на легально действующих предприятиях.
Конечно, эти факты говорят об огромных недоработках правоохранительных органов. Но не только.
К сожалению, со стороны Москвы Северный Кавказ многие годы слышал лишь то, что он является частью «великой и неделимой страны». Не делалось, к примеру, даже серьезных попыток обеспечить соответствующее информационно-пропагандистское сопровождение действий федерального центра на Северном Кавказе. Например, чтобы объяснить населению Чечни всю несостоятельность надежд на ее чудесное превращение во второй Кувейт в случае обретения ею независимости. Кстати, монархическая власть Кувейта не разворовывает нефть и доходы от ее реализации, а, наоборот, создает нефтефонд для будущих поколений. У нас же в Чечне, во-первых, доходы от природных богатств идут в грязные карманы, а во-вторых, уничтожаются сами природные богатства. Почва республики настолько загажена неразумной добычей и переработкой нефти, что вскоре на ней ничего живого не останется. Грядет экологическая катастрофа. О каком будущем можно говорить?