Кто залечит душевные раны?

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Кто залечит душевные раны?

Следует сказать и про отношение к людям, которые успели повоевать, приобрели не только боевой опыт, но и столкнулись с проблемами психологического свойства.

Много говорят и пишут об экономических, политических, демографических последствиях чеченской войны, но, может быть, не менее катастрофическим оказывается ее влияние на душевное здоровье и армии, и всего нашего общества. Речь идет о психологических последствиях участия в боевых действиях.

Какими бы высокими идеалами ни оправдывалась война, человек рождается на свет все-таки не для того, чтобы убивать себе подобных или же самому быть убитым. Война есть явление, противоречащее самой природе человека. Длительное пребывание в состоянии опасности, вид искалеченных и раненых, гибель товарищей, разрушения, запредельные физические и психические нагрузки — вот неполный перечень того, что переживают военнослужащие, участвующие в боевых действиях. Все это служит источником психических травм.

Проблемы душевного здоровья испытывают все военнослужащие, принимавшие участие в боевых действиях. Различна лишь степень выраженности этих проблем и острота их переживаний. Участие в боях, профессиональная деятельность в экстремальных ситуациях отличается от всего предыдущего опыта военнослужащего. Все это оказывает сильное влияние на все сферы жизни, часто приводит к стойким личностным изменениям не только у военнослужащих, но и у членов их семей. Выработанные на войне стереотипы поведения так глубоко укореняются в психике, что продолжают потом влиять на поведение и в мирной жизни в течение многих лет.

В общем, военные раны надо лечить — это аксиома, но и душевные раны тоже. Очень мало тех, кто может справиться с ними самостоятельно. Но как и кто может оказать помощь?

Уже после первой чеченской кампании в СКВО задумались об организации психологического сопровождения военнослужащих округа. И вот, чтобы наладить психологическое обеспечение боевой деятельности, у нас начала активно создаваться структура военной практической психологии: были введены штатные должности военных психологов, организованы центры и пункты психологической помощи, образован первый и единственный в России Центр психологической помощи и реабилитации (ЦППиР) СКВО. Вот так началась реформа в работе с людьми.

В чем смысл деятельности психолога в армии?

Как подготовить военнослужащих к действиям в экстремальной ситуации?

Как им помочь обрести внутреннее равновесие после участия в боевых действиях?..

Эти задачи и пытаются решать специалисты окружного центра.

Одним из главных направлений его работы стала программа подготовки военных психологов. Основная проблема заключается в том, что, во-первых, подавляющее большинство военных психологов не имеет соответствующего профессионального образования. Во-вторых, уже сложившаяся традиция подготовки военных психологов являлась неудовлетворительной, неприемлемой в реальной работе.

Специалисты центра впервые стали вести подготовку военных психологов, опираясь на практические запросы, актуальные потребности военнослужащих СКВО. Например, уже в 2000 году в Ханкале была осуществлена программа обучения, в которой участвовали военные психологи Объединенной группировки войск и 42-й мотострелковой дивизии. Обучение проводилось в экстремальных условиях, но это были принципиально новые формы обучения — с использованием собственного боевого опыта.

В этом деле приходится преодолевать трудности. Так, во время диагностики 15 военных психологов, проходящих службу в Чеченской Республике, было отмечено появление у них синдрома «профессионального выгорания» и деформации или трансформации ценностных ориентаций.

К сожалению, военный психолог часто занимает позицию воспитателя, судьи, по старинке прибегает к старым способам «накачки» военнослужащих. А такая позиция подразумевает взгляд на психическое состояние военнослужащего через призму общих идеальных критериев, а не с точки зрения его субъективного душевного здоровья, состояния психики.

Многим военным психологам самим нужна помощь специалистов. Тем более что они непосредственно участвуют в боях, рискуют жизнью, разделяют с солдатами все тяготы войны, гибнут, как погибли в Чечне подполковники А. Чернов и А. Гаврилов. Светлая им память…

Но вернусь к главной теме.

Специалисты Центра не только занимаются учебно-методической деятельностью, но и сами практически участвуют в психологическом сопровождении военнослужащих в условиях ведения боевых действий. Что за этим стоит? Работа с людьми. Их доверие. Оказание им психологической помощи. Вот, к примеру, что откровенно рассказывают о своих психических переживаниях военнослужащие, которые приходили на прием к военным психологам.

Военнослужащий срочной службы Алексей С.:

— Мы пошли вниз к речке — набрать воды. Утро такое яркое было. Я вообще-то с ним не корешился. Знал, что он из Ростовской области, что служить ему осталось два месяца. Он чего-то мать вдруг вспомнил, говорил: «Как она там без меня в огороде управляется, картошку садит?» Рассказал, что в Чечню пошел, чтобы помочь матери купить хорошее жилье.

Мы подошли к речке, набрали воды, порадовались еще, что пьем такую вкусную воду. Потому что до этого были в горах и пили даже из лужи, а тут такое счастье — целая река воды… Вдруг хлопок, и он падает мне под ноги. Я сначала не понял. Он на меня смотрит, сказать что-то пытается, а у него изо рта кровь пузырями розовыми… И снова хлопок. Снайпер. Я падаю почти на него. Боли не чувствую. Лежу, не шелохнусь, хочу руки и ноги втянуть и стать маленьким, незаметным, а он рядом хрипит. Его кровь меня заливает. Она уже и в носу, и во рту. Меня просто сводит судорогой тошноты… Шевелиться нельзя. Все вокруг превратилось в кровь. Он умирает, а я больше не могу. Я знаю, что этот гад сейчас выстрелит, и я умру точно так же, как он…

Большинство военнослужащих самостоятельно пытается справиться с психическими проблемами, но, как правило, неудачно. Многие пробуют «лечиться» водкой, даже те, кто не был раньше склонен к ее употреблению. Возрастает количество различных заболеваний, которые протекают в тяжелой и хронической форме и сопровождаются следующими симптомами: ухудшается концентрация внимания, появляются проблемы со сном, повышается утомляемость, раздражительность, конфликтность, ухудшается память. В таких случаях при лечении тех или иных заболеваний требуется распознать и травматическое расстройство психики, иначе это будет блокировать процесс медикаментозного лечения основной болезни.

Интересно также, что у военнослужащих, имеющих многократный опыт командировок в «горячие точки», появляется эффект клановости. «Меня понимают только свои» — это своего рода защитный кокон, уход от решения личных проблем. Негативными проявлениями клановости являются предвзятость и негативная конкуренция между военнослужащими. Можно услышать такие разговоры: «Я в Грозном воевал, а ты в Ханкале отсиживался…»

Психологи отмечают, что среди более половины воевавших офицеров отмечается склонность к рукоприкладству, физическому насилию в отношении к подчиненным, резкое повышение агрессивности.

Возрастает конфликтность и в семьях воевавших ребят. Семья принимает на себя первый удар со стороны психически травмированного военнослужащего, его внутреннее напряжение передается жене и детям. Статистика свидетельствует об увеличении в таких семьях числа разводов, о нарушении супружеских, сыновьих и родительских отношений. Например, жена одного офицера сказала: «После этих командировок в Чечню его семьей стали сослуживцы, а я забыта».

Короче говоря, видно, что участники боевых действий пытаются жить по совершенно иным законам, нежели люди, окружающие их.

Что же делать с ними, прошедшими через войну? Опыт психологов СКВО показывает, что главное — примирить человека с его прошлым. Прошлое нельзя изменить, но можно адекватно его воспринимать. Военнослужащие, прошедшие ад войны, потрясенные увиденным и пережитым на этой войне, находят свой путь к исцелению. И остаются в строю. Остаются полезными гражданами своей страны. Но для этого общество должно их понять и помочь. Я уж не говорю про то, что нельзя их шельмовать и требовать большего, чем они способны дать.