4

4

Однако я очень отошел в сторону. Возвращаюсь в XIX век ко второй жене (с 1861 г.) Николая Петровича Трубецкого Софье Алексеевне(1841-1901), старшей дочери прадеда Лопухина. Моя мать говорила про нее, что она была самая милая и очаровательная ее тетка.

От второго брака у Николая Петровича было три сына и шесть дочерей, у всех у них, разумеется, было множество потомков. Сам Николай Петрович, судя по воспоминаниям его сына Евгения и дочери Ольги, представляется, может быть, и очень хорошим человеком, но чересчур большим идеалистом, не обладающим никакими деловыми качествами.

Как музыкант-любитель он основал в Москве «Всероссийское музыкальное общество» и вместе с Николаем Рубинштейном на средства московских купцов-меценатов построил Московскую консерваторию. И на это благородное дело он всадил массу своих денег, а брат его Иван поигрывал в карты. Чтобы расплатиться с долгами, пришлось продать родовое подмосковное имение Трубецких Ахтырку, где, судя по сохранившимся гравюрам и фотографиям, был дом замечательной архитектуры.

И многочисленная семья осталась без денег — Николай Петрович вынужден был пойти на государственную службу и, благодаря родственным связям, занял выгодное место Калужского вице-губернатора. Но средств не хватало. Дочери-красавицы подрастали, и всех их требовалось выдать замуж. А приданого не было. Воспитанные гувернантками в оранжерейных условиях, они совсем не знали жизни. Как-то одна из них вбежала в столовую, полную гостей и громко объявила, что горничная кинулась к ней вся в слезах, оказывается, лакей обозвал ее какими-то материнскими словами.

— Не понимаю, что тут обидного! — воскликнула княжна.

Произошло общее замешательство, о котором пятьдесят лет спустя рассказывал мне один из Трубецких.

Главой семьи была Софья Алексеевна, которую дети боготворили. Несмотря на крайнюю ограниченность средств, она держала себя независимо, снискала в московском обществе уважение и поддерживала в доме порядок, всегда была гостеприимна, помогала чем могла, родным, увеселяла молодежь. Она владела небольшим имением Меньшово близ Подольска, которое в свое время получила в приданое. На лето в Меньшове собирались многочисленные ее дети и внуки, приезжали друзья, родные. И было там всегда уютно и весело.

Когда впервые в Россию приехал знаменитый скульптор Паоло Трубецкой, который приходился племянником Николаю Петровичу, он встретил в его семействе самый теплый прием, близко сошелся со всеми Трубецкими, создал целую вереницу скульптур и статуэток родственников и до самой своей смерти в 1939 г. в Париже дружил со многими из них.

В числе его скульптур был маленький гипсовый барельеф Софьи Алексеевны в гробу. Она умерла в 1900 г., не дожив нескольких дней до своего шестидесятилетия. Этот барельеф висел до тридцатых годов над кроватью моего брата, потом был куда-то продан.

Самая большая заслуга Софьи Алексеевны — это то, как она воспитала своих сыновей. Все трое на разных поприщах сумели подняться на голову выше окружающего общества.

Старший — Сергей Николаевич — был выдающийся философ-идеалист, исследователь и друг Владимира Соловьева, убежденный противник абсолютной монархии, патриот, кумир студенческой молодежи. Он был первый выборный ректор Московского Университета. Внезапная смерть настигла его в приемной министра Народного просвещения, когда он поехал в Петербург защищать права Университета. Ему было всего 43 года. Скажу откровенно, мне его философия показалась мало понятной, наверное, я просто до нее не дорос. Его сестра Ольга Николаевна за границей выпустила о нем насыщенную многими фактами и документами книгу [Трубецкая О., княжна. Князь С. Н. Трубецкой. Воспоминания сестры. Н.-Й., 1953. В МГУ в 1995 г. прошла научная конференция его памяти и вышел сборник статей «Сергей Николаевич Трубецкой» (М., 1996).], которая в будущем, надо надеяться, появится и у нас.

Подробно о нем говорить не буду, передам только то, что мне рассказывала моя мать, которая приходилась ему двоюродной сестрой.

В конце прошлого века стал входить в моду материализм и тесно связанный с ним атеизм. Многие, считающие себя передовыми людьми, кичились своими «левыми» взглядами, хвастались своим неверием в Бога. А моя мать, убежденная верующая, очень страдала, когда слушала разговор подобных людей. Сергей Николаевич был старше ее на 18 лет, она и знала-то его мало, но читала его книги и статьи, следила за его деятельностью. И преклонялась перед ним, видя, что один из умнейших людей России является глубоко верующим человеком и силой своего горячего слова, всеми своими благородными поступками призывает молодежь задумываться и возвращает некоторых вероотступников к религии. Он не дал России и десятой доли того, что мог дать.

Женатый на княжне Прасковье Владимировне Оболенской — своей троюродной сестре, он имел двух сыновей — Николая и Владимира и дочь Марию. Прасковья Владимировна считалась самой строгой дамой Москвы. Когда она входила в комнату, все замолкали. Я ее видел только однажды, но, благодаря разом установившейся тишине, она мне хорошо запомнилась.

Николай блестяще окончил Московский Университет, после революции уехал с семьей за границу и там в Австрии стал сперва профессором, потом академиком и знаменитым языковедом. Говорили что его философско-языковедческая теория произвела такую же революцию в языкознании, как и теория Вавилова в биологии. Но у нас об этой революции помалкивали, и только в 1987 г. в России были опубликованы его избранные труды [В 1990 г. в Москве торжественно отмечалось 100-летие со дня рождения Н. С. Трубецкого; в МГУ, прошла посвященная ему научная конференция.]. Как и его отец, он тоже рано умер.

О младшем сыне Сергея Николаевича Владимире я собираюсь подробно рассказать в следующих главах [В. С. Трубецкой — один из главных героев романа «Записки уцелевшего»; см. также публикацию в журнале «Наше наследие» за 1991 г. (№ 2-4): Трубецкой В.С. Записки кирасира.].

Брат Сергея Николаевича Евгений был тоже крупный философ-идеалист. А его книга об иконах «Умозрение в красках» является глубочайшим исследованием по религиозно-философскому осмыслению древнерусского искусства. В 1918 г. были изданы его воспоминания о семьях Трубецких и Лопухиных, одна глава посвящена его брату Сергею, одна глава Николаю Рубинштейну. Эти воспоминания настолько живо и талантливо написаны, что их можно назвать подлинно художественным произведением [Трубецкой Е., кн. Из прошлого. М., 1917. Переиздана с небольшими сокращениями в сб.: Князья Трубецкие. Россия воспрянет. М., 1996.].

Он начал свою деятельность скромным доцентом Ярославского лицея, был профессором Киевского Университета, потом Московского, перед революцией стал членом Государственного Совета, а после революции участвовал в Белом движении на юге России, в 1920 г. умер от тифа.

Григорий Николаевич Трубецкой был много моложе своих братьев, он служил дипломатом, был последним царским посланником в Сербии, а после революции, оказавшись в Париже, стал признанным главой и покровителем огромного количества родственников. Но о его энергичной деятельности в эмиграции пусть расскажут другие. После него остались чрезвычайно интересные воспоминания, которые изданы за границей...