1.

1.

Моя мать, Анна Сергеевна Лопухина, принадлежала к старинному роду Лопухиных, которые ведут свое происхождение от легендарного косожского вождя Редеди, жившего в XI веке и убитого в единоборстве тьмутараканским князем Мстиславом, младшим братом Ярослава Мудрого.

Выдающийся русский историк академик Степан Борисович Веселовский в одном из своих трудов доказывает, что многие дворянские роды, не имея возможности восстановить свои родословные исторически верно, начинали выдумывать предков из «немец», «от хазар», — в данном случае выдумали некоего Лопуха — внука Редеди, дружинника Владимира Мономаха.

Лопухиных Веселовский не называет, но думается, что вплоть до XVI века вся их родословная была весьма сомнительна. В XVI-XVII веках они являлись мелкими и средними дворянами, служившими по разным городам, но в конце XVII века, благодаря браку царя Петра с Евдокией Лопухиной, неожиданно выдвинулись.

Году в 1924 или 1925 мой старший брат Владимир и я пришли в Троицкую Лавру, уселись там близ Духовской церкви на огромную могильную плиту с отколотым небольшим концом и закурили. Мимо проходил тогдашний заместитель директора по научной части Сергиевского музея граф Юрий Александрович Олсуфьев. «Что это вы сидите так непочтительно на могиле своего предка», — заметил он. Оказывается, это была могила тестя царя Петра. Когда Петр сослал свою жену в Суздаль и казнил или сослал ее родных, его тесть успел умереть своей смертью и был похоронен в Лавре. А Петр приказал отсечь кусок его могильной плиты у изголовья.

Году в 1950 я показывал эту плиту своим сыновьям, но потом ретивые ревнители порядка решили облагообразить монастырскую территорию возле Духовской церкви и Троицкого собора и убрали все находившиеся там древние и более новые каменные надгробия.

При Елизавете Лопухины пострадали вторично. Одна из них непочтительно отозвалась об императрице, ее били плетьми, вырезали язык, а ее родных сослали. При Павле I один из Лопухиных, но не нашей ветви, выдвинулся, был министром, главой масонов, получил даже княжеский титул, но потомства не имел.

Из воспоминаний двоюродной сестры моей матери — княжны Ольги Николаевны Трубецкой, я узнал многое о семье Лопухиных. Были они средними дворянами, богатствами и обширными поместьями не обладали.

Мой прапрадед Александр Николаевич Лопухин, в молодости был кавалергардом, потом с 1818 по 1839 г. Вяземским уездным предводителем дворянства, где у него было родовое имение Успенское. Лопухины его продали еще в прошлом столетии, а фамильные портреты предков, в том числе Петра и Евдокии, вывезли. Где теперь находятся портреты — не знаю.

У Александра Николаевича Лопухина был один сын Алексей и три дочери. Об отношениях между Лермонтовым, Алексеем Александровичем Лопухиным и его сестрой Варенькой написано много, повторять исследовательские труды я не буду, а расскажу о том, о чем умолчали.

Лермонтоведы дружно бранят Бахметева, единственная вина которого состоит в том, что Варенька Лопухина отвергла Лермонтова и вышла за него замуж. Они его называют стариком, скупым, ревнивым, богатым. Когда Ольга Николаевна Трубецкая писала в 1930-х гг. в Париже свои воспоминания, она и не подозревала об очернении своего свойственника, который женился на Вареньке 37-ми лет, богат не был, но тем не менее щедро одаривал своих внучатых племянниц. Варенька умерла сравнительно рано, в 1851 г., а он оставался вдовцом еще сорок лет и умер в глубокой старости большим другом семьи Лопухиных.

Алексей Александрович Лопухин — мой прадед — был женат на княжне Варваре Александровне Оболенской.

В целом ряде воспоминаний — О.Н., Е.Н.Трубецких, моей бабушки Голицыной — родовой, деревянный с колоннами дом Лопухиных на углу Большой Молчановки и Серебряного переулка представляется неким центром, куда съезжалась «вся Москва», как пишут мемуаристы, то есть вся дворянская Москва. Там жило пять хорошеньких сестер, было весело, сравнительно вольно, приезжало множество родных — двоюродных, троюродных, четвероюродных братьев и сестер, просто друзей.

Лопухины жили явно не по средствам, Ольга Николаевна рассказывает, как постепенно рушились старые устои, как после освобождения крестьян повышались расходы. Алексей Александрович тяжело переживал нехватку денег, временами впадал в неврастению. К концу жизни он вынужден был поступить на службу и переселиться в казенную квартиру на Никольскую, а дом стал сдавать в аренду. Я помню тот дом на Молчановке. Он был разрушен просто из-за ветхости перед последней войной.

Но если мой прадед только в старости пошел служить, то все его многочисленные потомки, оканчивая непременно Московский университет и чаще всего его юридический факультет, поступали на службу и честно, для блага Отечества и в большой дружбе между собой коротали свой век. Но какой-то рок тяготел над детьми Алексея Александровича: все они рано умирали, никто не доживал до шестидесяти лет.

Для Лопухиных характерна была широта натуры, неизменная доброжелательность, родственная привязанность, стремление помогать друг другу, бодрость духа и веселье. Многие из них в жизни были большие юмористы, любители рассказывать разные смешные истории, в том числе и неприличные анекдоты.

В конце XVIII и начале XIX века жил ныне забытый поэт и вельможа Юрий Александрович Нелединский-Мелецкий, в молодости воспитатель царя Павла Первого. У него было две дочери — Софья, которая вышла замуж за Федора Васильевича Самарина и Аграфена, вышедшая замуж за князя Александра Петровича Оболенского — участника Наполеоновских войн. От него и от Ф.В.Самарина народилось бесчисленное множество потомков. И сейчас, ныне живущих, их не менее пятисот. В свое время большинство их жило в Москве, они не только дружили между собой, но нередко женились на своих троюродных, четвероюродных, пятиюродных сестрах, тетках или племянницах. Благодаря перекрестным бракам, родные еще больше сближались между собой, и каждый из них был на «ты» и называл дядями и тетями очень многих, порой весьма почтенных людей.

У моего прапрадеда Александра Петровича Оболенского было две дочери — Софья, которая вышла замуж за Павла Александровича Евреинова (о их сыне Дмитрии и о его романе с моей бабушкой Голицыной я уже упоминал), и Варвара — моя прабабушка Лопухина. Кроме того, у Александра Петровича было несколько сыновей, назову лишь одного из них — Михаила Александровича, чей великолепный портрет кисти Брюллова в белом шелковом кунтуше с широким поясом находится в Третьяковской галерее.

У этих сыновей потомков тоже было очень много, некоторые стали видными царскими сановниками. Витте в своих воспоминаниях ворчит, что Оболенские любили помогать родственникам и выдвигали их на те или иные должности. Ну, а теперь в нашей стране Оболенских почти не осталось, большинство уехало за границу, некоторые погибли в лагерях.

Вот эта родственность, это стремление помогать друг другу, даже троюродным-четвероюродным, качество очень характерное для потомков Нелединского-Мелецкого. Лопухинское веселье, непринужденность отношений, бескорыстное гостеприимство передавались и в следующие поколения и дожили до сегодняшнего дня в семьях его многих потомков, живущих в нашей стране. Встречаясь, родственники льнут друг к другу, стараются быть доброжелательными, помогают друг другу. А ведь теперь нередко, что даже родные братья, живя в одном городе, без всяких видимых причин прекращают отношения между собой.

У Алексея Александровича Лопухина было три сына и пять дочерей. Расскажу о некоторых из них.