15. 1942 г. Смена власти. Диссертация.

15. 1942 г. Смена власти. Диссертация.

Мы остановились на отдых. Пришел приказ эвакуировать всех транспортабельных и не загружать госпиталь. Думаем, что будет наступление.

За несколько дней отправили почти всю свою старую гвардию. У нас есть успехи - выздоравливающие после резекций суставов. Иные уже ходят в гипсах, а другие хоть ещё лихорадят, но невысоко. Вполне "надёжные" ребята.

"Бёдра"- переломы - хуже. Уверенности в них нет. Не поручусь, что останутся с ногами, если в тылу не найдутся более умные доктора, чем мы.

Ампутантов провожали из газовой палаты и других - после сепсиса. Многие уже ходят на костылях. Оделись в своё обмундирование, но штанины - подколоты булавками. Такие незнакомые стали.

Вывели вечером раненых в эвакоотделение - там они должны ожидать машины в полной готовности, на постелях, но уже одетые. И тихого мужчину, Семена С., двадцати девяти лет, с ампутированной из-за сепсиса ногой тоже вынесли. Он говорил сестре в палате: "Не поминай меня плохо, Люда". С врачом простился, благодарил за операцию. Только странно как-то прощался, как потом вспоминали. Вечером поздно, когда потушили свет, закрылся одеялом и полоснул себя ножом по горлу. Соседи по кровати услышали странное клокотание, не поняли сначала. Пока свет зажгли, пока кричали, вызывали врача - в перевязочную уже бесполезно было нести.

Письмо нашли от жены: ": Прости меня, не могу с безногим..."

Это мы виноваты, я виноват в такой смерти. Неужели нельзя спасти конечности раненым в бедро и колено, кроме тех, что с газовой?

Просто мы не умеем. И не нужно прятаться за авторитеты, нужно думать самому.

... ... ...

"В последний час": "Три дня назад наши войска прорвали оборону в районе Волчанска и Краснограда. Продвинулись от 20 до 50 километров. Действуют массы танков, большие трофеи."

... ... ...

Подвел итоги зимней боевой операции.

18 июня была научная конференция врачей ПЭПа, и мне поручили доклад о лечении ранений коленного сустава. Программный доклад! Первый научный доклад в моей жизни, если не считать Череповца. Были представлены все данные - статистика, графики, рентгенограммы, рисунки моей операции. Говорил два часа, горячо говорил, и... не уложился. Но выдержали все, не разбежались. Потом были прения, и мне изрядно всыпали. Больше всего попало за незнание авторитетов.

А Бочаров сказал:

- Надо мне было с вами прорепетировать. А то уж очень долго, едва с трибуны стянул.

... ... ...

Дополнение: дело о вступлении в партию.

В повести о ППГ это вычеркнули. Да-да, я сделал попытку вступить в "ряды ВКП(б)". Когда зимой погнали немцев и даже забрезжила победа, я зауважал партию. Это-таки сила, если из такого положения сумела повернуть вспять. Даже и Сталину можно простить. Кто не грешен?

Комиссар Медведев с восторгом принял мою инициативу и быстро провел через ячейку. После этого раза два меня приглашали на собрания. Потом, слышу, объявлено, а мне - не говорят. Я - жду... Так и прошло несколько месяцев. Сижу, не напоминаю - зачем проявлять нетерпение? Если они - Партия - передумали, значит, и я без них обойдусь.

Но в мае месяце Медведев пригласил. Объяснил задержку - не утвердили в высших инстанциях, потому что поручители должны знать новенького шесть месяцев, если часть стоит в тылу, как мы стоим с осени. Теперь время уже пришло. Мне следовало снова подать заявление.

Я отказался: "Передумал". Действительно, так и было. Восторг от победы прошёл, фронт остановился. Плюс к этому узнал, что Особый отдел шпионит за ранеными. Снова вспомнил грехи коммунистов и вождя. "Пошли вы к черту". И даже, дальше.

Так и остался в беспартийных на всю жизнь.

... ... ...

ППГ-2266 лихорадит. Комиссара и Тихомирова снимают, отправляют в резерв фронта. Начальника отдали под суд. Перед отъездом Медведев зашёл ко мне.

Ну, будь здоров, Николай Михайлович! Если что не так было, извини. Только о деле беспокоился. Выполню свой долг перед родиной.

Я твердо знаю - выполнит.

Начальника судили военным судом, хотя не арестовывали. Обвинили в растрате, вспомнили и пьянство во время переезда в Калугу. Приговор был суровый - десять лет. Но потом заменили отправкой в полк.

Заходил к нему незадолго до суда. Единственный раз был на квартире. Связь ослабела ещё после переезда в Егорьевск, а в Калуге совсем порвалась

Хаминов уезжал на вокзал вечером. Пьяный, со слезами лез ко всем целоваться. С трудом забрался в пролётку, а там вдруг выпрямился и снова стал важным и значительным, каким мы его знали в походе.

Лиза и Тамара уехали в Череповец, домой. Комиссовали по болезни. Зоя выходит замуж за какого-то командира и уезжает к нему в часть. Интенданты сменились. Повозочные - раньше всех. Скоро останемся только Чеплюк, Канский, я, Лидия Яковлевна, да, пожалуй, Белозерские лошади.

В начале марта к нам пришло пополнение - много новых сестёр из Москвы, сразу после курсов. Особенно отличились Катя Яковлева, Аня Сучкова, Тася Тарасенко.

И аптекарша новая - Фурсова, Зиночка. Москвичка, нам нравится.

И, самое главное, начальство новое. Комиссар, майор Казаков. Высокий, плотный, лет сорока пяти. Раньше был политруком. Будет налегать на дисциплину, на занятия и всякую военную формалистику.

С новым начальником дело проще: мягкий, интеллигентный. Военврач 2-го ранга Леонов - прекрасный глазник, москвич. Должностью тяготится.

Ещё у нас новый начальник АХЧ - вместо Тихомирова. Молодой техник-строитель Мокеев.

Итак, ППГ-2266 вступил во второй год войны в новом составе.

... ... ...

Я чувствую, что вчерне мы сладили с коленными суставами. На очереди - "бедро". Ампутация среди тех, кого мы лечили гипсами зимой и весной, - двенадцать процентов, смертность - восемь процентов.

По этому поводу и состоялся разговор с Бочаровым. Сказал ему:

- Гипс - это миф. Годится только для транспорта. Нужно лечить вытяжением, как в мирное время, если раненый всё равно нетранспортабелен.

Бочаров сердился. Ссылался на Юдина. Долго спорили, но я получил разрешение попробовать лечить переломы бедра вытяжением.

Приготовились - достали шины, спицы, дрели, скобы. Я знаю, как лечить, был пару месяцев в травматологии. Механика эта нехитрая - вытяжения. Случай представился скоро.

В июле привезли несколько человек с высокими переломами бедра, очень тяжёлые. По старым представлениям не миновать ампутации, а то и умереть можно. Мы наладили пятерым скелетное вытяжение.

Через пять-семь дней раненые были неузнаваемы. Температура снизилась, самочувствие стало просто хорошим, хотя раны гноились.

Аркадий Алексеевич все внимательно просмотрел и сказал:

- Да. Убедительно. Но пока - мало. Продолжайте.

Я торжествовал. Нет, я ликовал!

Не потому, что я придумал новое. Всё это давно известно.

Просто я почувствовал, что теперь можем лечить "бёдра", раненые не будут больше умирать.

Наконец, пришла зрелость в лечении ранений конечностей. Теперь мы готовы к наступлению.

Но наступления не было Хуже того, на юге наши войска отступали. Немцы подошли к Воронежу, форсировали Дон и двигались к Волге и на Кавказ.

Комиссар приказал собрать всех командиров: читали приказ Сталина. Приказ № 227.

Ничего подобного мы не слышали. Текст забыл, но суть вот в чем: "Ни шагу назад!" Введены штрафные батальоны и заградительные отряды.

Всё правильно, так и надо.

... ... ...

18 августа начался поток раненых.

У нас было всё готово. Мы не боялись никакой работы.

В сводках что-то скупо сообщалось о сражениях под Ржевом.

Раненых - масса. 19 августа в Калугу пришло девятнадцать летучек, свыше четырех тысяч раненых, к нам в госпиталь - больше четырёхсот.

Но мы работали, как часы. Всех раненых мыли, переодевали в чистое, все лежали на матрацах с простынями, три раза в день горячая пища. Всех перевязывали и оперировали в день поступления. И работали только до полуночи. Примерно половину раненых эвакуировали в гипсах.

Народ не тот, что зимой. Солдаты отдохнули, медсанбаты и ППГ подучились, транспорта прибавилось. Заносов не было, машины ходили быстро, летучки подавали регулярно.

Так продолжалось дней десять. А о продвижении фронта - ничего.

К концу массового наступления раненых в отделении было почти триста человек: на вытяжении, в высоких гипсовых повязках, человек пятнадцать ампутантов. Всех кого могли - отправили. Осталось человек сто раненых. Мы знаем, как их лечить. Для "коленок"- резекции, для "бедер" - вытяжение, потом гипс.

... ... ...

В Москве проходила фронтовая конференция хирургов, Бочаров взял и меня с собой. Доклады не интересные, но зато мы побывали в институте Склифосовского и даже дома у самого Сергея Сергеевича Юдина! Попили чаю, он подарил мне книгу и написал: "Доктору Н. М. Амосову, с приветом. Юдин".

Видел целый ряд раненых в бедро, все в гипсах. Внушительно, но не убедили, потому что все раненые подолгу лихорадили.

Аркадия Алексеевича назначили главным хирургом 5-й армии.

- Хочу поработать в войсковом районе, Никола. От них, от медсанбата зависит всё дальнейшее.

- Меня возьмите...

- Уже пробовал - не удаётся.

Очень жаль. Я люблю его, как старшего брата, который всегда готов подумать вместе, погоревать и порадоваться, дать совет. Разумеется, он передал нам опыт института Склифосовского, Юдина. Главное - он разрешал дерзать. Зачем анализировать? Просто жалко расставаться.

Решил написать диссертацию. Чем я хуже других? Не стал бы об этом думать, если бы немцев не остановили. Но, похоже, они накрепко завязли в Сталинграде и не могут перелезть за Волгу. "Теперь подходит наша очередь". Так говорят ребята в комсоставской палате.

Вот только не знаю, как писать. Ни одной диссертации не видел и некого теперь спросить. Тема: "коленки", то есть "Хирургическое лечение эмпием коленного сустава после ранений". Есть своя методика операции. Нашел переплетенную конторскую книгу страниц на двести. Писал в перевязочной каждый день, всё свободное время.

23 ноября.

Победа! Грандиозное наступление наших под Сталинградом. Ударили с севера и юга, прорвали оборону, гонят немцев, соединились, окружили. Такого ещё не было: окружено свыше 300 тысяч немцев.