Дневник. 17 мая. Суббота, день

Дневник. 17 мая. Суббота, день

Две недели не писал дневник. Дела. В праздники и выходные редактировал "Раздумья о здоровье". Издательство "Физкультура и спорт" обещает тираж полмиллиона.

Киев живет под радиацией и слухами о чернобыльской аварии. Об этом только и говорят; сколько миллирентген в воздухе, в квартире, на траве, на земле? "Закрыли?" - "Нет?" Говорят, взрыв? Эвакуация Киева?

Нельзя сказать, что настоящая паника, вульгарных беглецов мало, но, кто мог, детей вывезли. Около вокзала и касс Аэрофлота толпы стояли.

Виновата безобразная информация. Сначала вообще молчали, потом стали говорить, но не всегда что следует.

Народ ропщет. Чего смотрело начальство? Почему не отменили первомайскую демонстрацию?

Я все сосчитал, какие дозы можно получить за день, за месяц, за год. Получилось, что если три часа в день сидеть на улице, а остальное время дома, то суммарная доза достигнет пяти рентген в год. Это то, что разрешается рентгенологу на работе, и меньше, чем получает больной при просвечивании желудка. Но ни один из них еще не умер от лучевой болезни и калек не народил. К тому же в литературе не сообщалось об учащении уродств и онкологических болезней после Хиросимы.

Примерно так я каждый день убеждаю на конференции своих сотрудников, дома - свою жену и всех вообще, с кем приходится говорить. К сожалению, такого простого и понятного расчета по телевизору не представили. Поэтому миллирентгены кажутся ужасными, думают, что нужно сейчас же бежать или лечиться.

Моя Лида тоже дрожит, окна заклеила, чистоту блюдет, совсем замучила строгостями. Жаждет переехать в Киев, там радиация вдвое меньше, от Чернобыля дальше на 50 километров.

- Можешь переезжать одна, мы с Чари останемся.

И то сказать: мне здесь хорошо, радиация ничтожная, да каким я покажусь перед своим народом? "Сбежал, испугался", - этого я перенести не могу.

В Институте история с аварией не прошла гладко. Первого мая моему заместителю позвонили из министерства и попросили выделить двух врачей, чтобы обследовать эвакуированных в Бородянке (это 15 километров от нашей дачи). Он начал искать по телефонам и напал на Б. и К. - хирургов 6-го и 5-го этажей. Сказали, что явятся. Утром 2-го Геннадий был в Институте, ему звонят и стыдят, что прислал негодные кадры. Один заболел, показал температуру, а второй вообще отказался ехать. Будто сказал:

- Права не имеете посылать. Вывезите людей в больницу, в Киев, тогда буду обследовать.

После праздника оба сообщили, что имеют больничные листки. Никто им не поверил. На работе появились только в середине этой недели.

Вчера утром их обсуждали на трудовом коллективе. Оба клялись, что болели, а К. заявил, что он свои слова и сейчас готов повторить. Это уже всех разозлило. Я молчал и даже не думал наказывать, но у нас все такие принципиальные.

- Уволить!

- Предупредить!

Проголосовали: 140 - за увольнение, против - 0, воздержались - 13. К. приходил, вел себя нахально, но я сдержался.

Вот какой у нас народ. Самолюбие задели, опозорили наш славный коллектив. Постановили попутно отчислить чернобыльцам дневной заработок. И это без рекомендаций райкома. Приятно было.