Глава 6 Герцог Виндзорский. Изгнание и брак

Когда Эдуард отправился в свое добровольное изгнание, это не было концом его политической активности – скорее наоборот. Многое, к чему он стремился, еще, будучи королем, контролировалось правительством, всегда имевшим весомый аргумент, что те или иные действия противоречат конституции. Но теперь, когда все остальные члены королевской семьи по-прежнему оставались скованными рамками конституции, Эдуард, наконец, обрел свободу в политической и общественной деятельности. Став новым Герцогом Виндзорским, Эдуард был полон сил для активных действий. Не исключено, что стремление к политической свободе могло также входить в список причин, побудивших его к отречению. Он считал, что, несмотря на вынужденное изгнание, сможет по-прежнему оказывать влияние на ход политических событий и членов своей семьи.[182] То, что место нового короля Британии занял его слабохарактерный брат Берти, еще больше убеждало Эдуарда в силе своих намерений.

Согласившись на добровольное двухлетнее изгнание, Эдуард был убежден, что он досрочно сможет вернуться в Британию, в свое любимое поместье Форт Бельведер, став «серым кардиналом» монархии. Но каково было его разочарование, когда он понял всю глубину своего заблуждения – ему не суждено вернуться.

В конце 1937 года Эдуард дал интервью Daily Herald, правда, оно так и не вышло в печать. Речь в нем шла о том, что в свете того, что к власти в Британии могло прийти лейбористское правительство, Эдуард мог бы стать первым британским президентом.[183] Его амбиции возросли до небес. Более того, он считал, что время конституционных монархий осталось далеко в прошлом, и что пришло время для Британии стать республикой.[184] Однако стоит сразу оговориться, – в Британии республиканское настроение присутствовало довольно давно, и Эдуард далеко не единственное политическое лицо, разделяющее подобное мнение.

В то время, когда Эдуард все еще грел себя мыслями о «мировом господстве», реальность была такова, что возможности вернуться в Британию для него и Уоллис уже не существовала.[185] По истечении двухлетнего срока изгнания, правительство не собиралось пересматривать акт по вопросу его возвращения, а газеты и вовсе сделали Эдуарда персоной non grata. Эдуард мог вернуться в страну только с позволения нового короля Георга VI,[186] а тот, в свою очередь, не имел права давать согласие на то без разрешения министров, то есть этому не быть никогда.

Еще одним острым моментом в отношении изгнания Эдуарда были деньги. Этот вопрос горячо обсуждался как членами королевской семьи, так и в парламенте. Письменный договор, составленный между братьями еще в декабре 1936 года, о том, что Георг будет выплачивать Эдуарду 25 000 фунтов стерлингов в год, несколько раз пересматривался. Проблема состояла в том – откуда брать эти деньги: из Цивильного Листа – денег, выделяемых монарху; из личных средств королевской семьи, или из других источников? Георг VI заплатил Герцогу Виндзорскому 300 тыс. фунтов стерлингов (около 7 млн ф. ст. сегодня) за замки Сэндрингем и Балморал, доход от которых в размере 10 тыс. фунтов стерлингов в год по-прежнему продолжали переводить на счет Эдуарда.[187] Кроме того, 11 тыс. фунтов стерлингов Георг ежегодно платил брату из своего собственного кармана. Чтобы еще больше облегчить Эдуарду жизнь, Георг, имея личные связи в министерстве финансов, избавил Герцога от любых налогов. Невилл Чемберлен,[188] тогдашний канцлер казначейства (министр финансов Великобритании) проконтролировал, чтобы ни в каких финансовых отчетах информация о неуплате налогов не фигурировала. Об этом было неизвестно, пока историк Филипп Холл не поднял этот вопрос, адресовав его в Палату Общин в 1991 году. Ему предоставили некоторые сведения, однако, заверив, что первоначальный документ был уничтожен еще в 1979 году.[189] Впрочем, Георгу VI, как никому, были известны все хитрости по избежанию налогообложения, что он и сделал со своими счетами, а затем и со счетами своих дочерей – Елизаветы и Маргарет Роуз.[190]

Все это Георг делал для Эдуарда, не зная о его личных накоплениях и счетах. Неизвестно, продолжил бы Георг и дальше платить из собственного кармана, зная о махинациях Эдуарда? Ведь он всегда подчинялся власти старшего брата. Но после изгнания Эдуарда, зависимый Георг попал под еще большее давление своей жены Елизаветы Боуз-Лайон, своей матери королевы Марии Текской, а также под влияние политической «старой гвардии» – Хардинга, лорда Виграма и Лассела, которые так радели за сохранение старого порядка.

Коронация Георга VI прошла ровно в тот день, который был намечен для коронации Эдуарда —12 мая 1937 года. После недолгого правления короля-новатора в Британии вновь воцарилась атмосфера традиционности и преемственности, присущей периоду правления Георга V. Берти стал идеальным наследником своего отца.[191] Вторая мировая война поспособствовала реализации Георга VI в качестве короля и окончательному уходу Эдуарда в забвение.

Итак, Эдуард покинул Британию на эсминце в середине декабря 1936 года. До окончания бракоразводного процесса Уоллис и Эрнеста, то есть до мая 1937 года, Эдуард с Уоллис по закону видеться не мог. Она по-прежнему была в Каннах, где жила у своих друзей Роджерсов в роскошном особняке. А Эдуард остановился в замке Ротшильдов, недалеко от Вены. Спустя некоторое время Эдуард переехал в отель. На протяжении всей поездки его сопровождал личный помощник Фрути Меткальфе. Спустя месяц после изгнания Фрути сделал заметку: «Герцог Виндзорский стал совершенно чужим – он постоянно говорит по-немецки. Все; для чего он теперь живет – это, чтобы быть с ней [Уоллис. – Прим.]. Я никого и никогда не видел таким влюбленным».[192]

Несмотря на то, что Уоллис и Эдуард находились так далеко друг от друга, общение было регулярным. Они могли часами говорить по телефону и писали друг другу длинные письма. Однако Фрути отмечает, что их разговоры были не всегда мирными. Уоллис постоянно что-то требовала от него по телефону, и пеняла за то, что он не делает того, что должен был.[193] Однажды их случайно подслушали:

– Сегодня был самый счастливый день моего изгнания. Здесь Дикки [Луи Маунтбеттен. – Прим.]! – сообщил Эдуард Уоллис. Но тут же в разговоре возникла напряженная пауза.

– О, нет, дорогая! Я хотел сказать, что я не могу быть счастливым здесь без тебя! Я имел в виду то, что сегодня мне удалось быть менее несчастным! – быстро поправился Эдуард.[194]

Деньги были основной насущной проблемой Эдуарда. Это была та тема, которая спускала его на землю из где-то бесконечно витающих мыслей. Вскоре должна была состояться их свадьба с Уоллис, и нужно было все продумать и подготовить, чтобы она была довольна. А делать это на расстоянии оказалось трудно. Когда Маунтбеттен приехал в Вену, чтобы навестить Эдуарда, он предложил себя в качестве «свидетеля жениха», но Эдуард отказался – он хотел, чтобы на его свадьбе рядом с ним были его младшие братья. Делалось ли это ради политических или личных соображений – неясно. Но позже именно Маунтбеттен сообщит Эдуарду в письме, что никого из его родственников на свадьбе не будет. Более того, Уоллис и Эдуард обнаружили, что у них почти нет друзей. Все те люди, с которыми Уоллис так часто общалась в 1935 и 1936 годах на ужинах или приемах, теперь отвернулись от нее, осуждая каждый ее шаг. Это был позор.

Чтобы хоть как-то абстрагироваться от своего прошлого, 8 мая 1937 года Уоллис Симпсон даже вернет себе свою девичью фамилию, и вновь станет Уоллис Уорфильд.[195]

Герцог Виндзорский постоянно старался быть в курсе происходящего в Британии и часто звонил в Букингемский дворец. Так продолжалось долго, пока Уолтеру Монктону не поручили отправиться к Эдуарду и объяснить ему, что Его Величество очень занят и что ему некогда общаться со своим старшим братом. Эдуард был уязвлен до глубины души – даже Берти от него отвернулся.

Место свадьбы Герцога Виндзорского и Уоллис Уорфильд определял Букингемский дворец: несмотря на изгнание, Уоллис и Эдуард продолжали оставаться под присмотром британского правительства. Уоллис очень хотела, чтобы их свадьба прошла в местечке La Croe[196] в Южной Франции в курортном городе Антиб. Там же, по ее мнению, должен был быть их первый дом. Однако король был иного мнения. Георг считал, что Ривьера[197] вряд ли может быть хорошим местом для двух «голубков» – слишком вычурно, да и это место в 30-е годы облюбовали для отдыха сливки общества. Для изгнанников этот вариант был неприемлем. Правительством рассматривались многие места проведения свадьбы изгнанников, что, в конце концов, привело Уоллис и Эдуарда к нацистам.

Миллионер Шарль Бидо[198], друг и активный сторонник нацистов, услышал от Роджерсов, что Эдуард и Уоллис подбирают место для бракосочетания ближе к лету. Георгу VI было непринципиально, где пара проведет свою свадьбу, главное, чтобы это была не Южная Франция. И тут, Шарль Бидо, своевременно предложил свое поместье Chateau le Cande для проведения церемонии, что впоследствии сыграло очень важную роль в связи с нацистами, но об этом во второй части книги.

Шарль Бидо и его супруга Ферн казались Уоллис очаровательной парой. С приближением свадьбы Уоллис волновалась все больше, когда 9 марта 1937 года вместе со своей служанкой и 26 чемоданами, наконец, отправилась в le Cande.

Замок Бидо был воистину роскошным. И Уоллис, привыкшей к роскоши, легко удалось почувствовать себя там как дома. Это место, как нельзя лучше, подходило для бракосочетания со столь значительной фигурой – бывшим королем Великобритании. Два десятка слуг в синих костюмах выстроились вдоль входа в замок для приветствия прибывшей в поместье Уоллис. Ферн Бидо крутилась вокруг Уоллис сутками напролет. Она лично занималась подготовкой к свадьбе и следила, чтобы все было идеально, начиная с монограмм на серебряной посуде и заканчивая шелковым постельным бельем.[199]

Развод Уоллис с мистером Симпсоном подходил к концу. 3 мая 1937 года Уоллис позвонила Эдуарду и радостно прокричала в трубку, что все, наконец, закончилось – она разведена! Эдуард уже был в курсе, так как несколькими часами ранее ему уже позвонили с этими новостями из Лондона. Не теряя времени, он сразу же начал собираться, чтобы прямиком отправиться в поместье Бидо во Францию.

Уоллис спустилась вниз по ступенькам к входу, чтобы встретить своего любимого. Он взял обе ее руки в свои, нежно поцеловал их и прижал Уоллис к себе. Дав короткое интервью представителям прессы, они отправились в дом, где наконец-то смогли спокойно побыть вдвоем. Уоллис отвела его в комнату, украшенную азалиями, розами и лилиями. Им было много что обсудить.

Но даже в это, казалось бы, счастливое время у влюбленных возникали проблемы, доводящие обоих до исступления. По французскому закону, чтобы вступить в брак, было необходимо предоставить свидетельство о рождении, которого, конечно, у Уоллис на руках не оказалось. Со стороны Уоллис всей документацией через американское посольство занималась ее тетушка Бесси. И на ее плечи легла ответственность непременно достать требуемое свидетельство. По закону, Уоллис должна была поехать в США, где доктор внес бы все необходимые данные в анкету, но времени на эти затяжные процедуры уже не было. Свидетельство делали «обходными путями».

Другой неприятной стороной подготовки была семья Эдуарда, не желавшая присутствовать на самом главном дне его жизни. Более того, Эдуарду сообщили, что его присутствие на коронации Георга VI 12 мая 1937 года не запланировано. Чтобы хоть как-то перетянуть внимание прессы с брата на себя, Эдуард за день до коронации созвал пресс-конференцию, на которой сообщил о своей помолвке с Уоллис Уорфильд. Дату свадьбы назначили на 3 июня 1937 года. Казалось, что даже этой датой он как-то старался уколоть свою семью, так как 3 июня – День Рождения покойного короля Георга V.

Несмотря на отношение семьи к нему, Эдуард до последнего надеялся, что хотя бы его брат Герцог Кентский будет присутствовать на свадьбе. Но после коронации надежда улетучилась; семья его игнорирует. Еще больший удар Эдуард получил от London Gazette, вышедшей 29 мая. В ней официально говорилось о том, что только Эдуард сможет носить титул Королевского Высочества; его жена и потомки на такую привилегию права не имеют.[200] Разъяренный Герцог Виндзорский тут же отсылает письмо с протестом своему брату. Он был уверен, что Георг сжалится и позволит Уоллис носить тот же титул, что и он.

С самого утра в день свадьбы 3 июня 1937 года в городе царила оживленность. Съезжались репортеры, приезжали гости, все были в ожидании праздника. Эдуард проснулся очень рано и уже занимался последними приготовлениями к долгожданному событию; Уоллис до начала самой церемонии из своих покоев не выходила. Свадьба состояла из двух церемоний – гражданской, которая проходила на французском языке, по французским законам, и религиозной, проводившейся по всем канонам Англиканской Церкви.

Гражданская церемония была очень короткой и формальной. На ней из приглашенных присутствовали Фрути Меткальфе, Герман Роджерс, мистер В.С. Грехам, представлявший британское консульство, и пять представителей прессы. Сесил Беатон делал снимки.

Религиозная церемония проводилась в самом замке le Cande. Небольшое помещение было украшено двумя большими вазами с розовыми гвоздиками и красными пионами. Герцог Виндзорский вошел в помещение в 11:33, невеста несколько минут спустя. Эдуард был одет в черные смокинг и брюки, серовато-белую рубашку и серый галстук. В петлице смокинга у него была белая гвоздика. Невеста была одета в облегающее длинное платье двойного покроя из зеленовато-голубого крепдешина; сверху был одет коротенький пиджак из того же материала, что и платье, а на голове изящная голубая соломенная шляпка с поднятой вверх вуалью. Единственными украшениями были бриллиантовые серьги с сапфировыми вставками и браслет из квадратных граненых бриллиантов, подаренных Эдуардом.

После церемонии новобрачные вместе с гостями отправились к роскошно сервированному столу. Уоллис и Эдуард расположились во главе стола на тронных креслах. На их имя пришло 2000 телеграмм и 20 тыс. писем с поздравлениями со всех концов мира; а также подарки от короля и королевы Британии. О новобрачных даже был снят короткий документальный фильм, запрещенный к показу в Британии, но показанный почти во всех остальных странах мира.

Стоило ли оно того? Действительно ли это было то, чего Уоллис так хотела – быть в изгнании, и не с королем? Меткальфе не раз отмечал ее холодность, почти полное отсутствие каких-либо нежных эмоций по отношению к Эдуарду – она даже за руку его никогда не брала. Супруга Меткальфе в тот день записала: «Надеюсь, что хотя бы за закрытыми дверьми Уоллис будет с ним мягче. В противном случае, это будет кошмар для него… Болдуин говорит, что по интригам и хитросплетениям Уоллис нет равных. Мое же мнение, что она хотела быть королевой, или, на худой конец, принцессой-консортом. Она мне противна за то, что она посмела сделать, но я не имею права проявлять своего недовольства».[201]

Уолтер Монктон привез Эдуарду письмо от короля: Уоллис, ставшая после свадьбы Герцогиней Виндзорской, не имеет права называться Ее Королевским Высочеством, перед ней никто не обязан делать реверанс, а также ей не должны оказывать никаких знаков уважения, традиционно присущих членам королевской семьи. То есть, несмотря на то, что Уоллис стала женой бывшего короля, она по-прежнему никто. Эдуард был в ярости. Проигнорировав указания короля, он требовал от персонала, чтобы к Герцогине обращались не иначе, как Ваше Королевское Высочество.

По сути, это действие было незаконным: Эдуард был королевской крови, а, следовательно, титул Королевского Высочества он получал по рождению, и, соответственно закону. Его жена автоматически становилась Королевским Высочеством, но в данном случае это было королевским решением безвольного Георга VI, на которого в отношении Уоллис оказывалось давление со стороны его матери королевы Марии и его жены – королевы Елизаветы.[202] Это явно делалось с целью уничижения статуса Уоллис. Из всей семьи Эдуарду удалось увидеться лишь с братом – Герцогом Кентским, и то лишь потому, что летом 1937 года он отдыхал с семьей в Югославии. Более того, ему не позволили приехать к Эдуарду с женой из-за какого-то абсурдного предлога, чтобы та ни в коем случае не увиделась с Уоллис, поэтому Герцог Кентский приехал к ним один, что страшно задело Эдуарда. Считается, что королева-мать и жена Альберта никогда не любили Уоллис, и всячески старались ее унизить еще до того, как Эдуард отрекся. А после его отречения их ненависть стала и вовсе вопиющей, ведь Альберт стал королем вопреки, перевернув тихую семейную жизнь Елизаветы Боуз-Лайон.

* * *

Нужно сказать, что это было довольно плохим началом их новой жизни – они были не нужны никому. После свадьбы пара отправилась на три «медовых месяца» в Австрию, где сняла для себя отдельный замок, в котором было в самом роскошном исполнении все необходимое, что только могло понадобиться новобрачным. Казалось бы, что это место идеально подходит для первых месяцев супружеской жизни, где никто не будет им мешать, и они никому. Однако это не совсем устраивало британское правительство. Владельцем замка был некий К.П. Мюнстер, который в последние несколько лет жил то в Англии, то в Австрии. Британское правительство давно пристально следило за ним, так как он являлся одним из главных спонсоров фашистской партии Мосли.[203] Но еще до этой поездки, Эдуард уже начал довольно оживленно говорить Бидо о вероятной поездке в нацистскую Германию и личной встрече с фюрером. У Шарля Бидо по этому вопросу уже давно была налажена связь с Фрицем Вайдеманном – личным помощником Гитлера. Именно через него Виндзоры проложили себе путь к нацистам. Вайдеманн был главным организатором предстоящей встречи фюрера и бывшего короля. К концу медового месяца, после того как Уоллис и Эдуард также успели побывать в Вене и Венеции,[204] они отправились вместе с Бидо в еще одно его личное поместье в Венгрии, где они должны были закончить приготовления к предстоящему визиту к нацистам. Эдуард очень интересовался строительством частных домов и вынашивал идею разворачивания крупного бизнеса в этом направлении, а Бидо был его советчиком по этому вопросу. Более того, именно Шарль Бидо инициировал тур Эдуарда по Западной Европе и Америке, который начался бы в Германии и закончился в США. На гребне строительной деятельности, поддерживаемой рабочими сословиями, приоткрывалась возможность возвращения Эдуарда в Британию. Но британские агентства вновь усилили свою бдительность.

После окончания медового месяца, Виндзоры вернулись в Париж, где остановились в отеле Meurice, подыскивая укромное местечко для своего будущего дома. Тут же к ним приехал Шарль Бидо с обещанием привезти к ним двух влиятельных нацистов, которые обсудят с ними поездку в Третий Рейх.

Отступать было поздно – Адольф Гитлер их, уже, ждал…