Одиночка

Сижу я, значит, в одиночке. Не просто в одиночке, а в ее VIP-версии, конечно. В принципе, одиночная камера — это мера взыскания в тюрьме. Сажают туда каких-то совсем уж злодеев, и не дольше, чем на полгода. В колониях одиночек вообще быть не должно. Поэтому по факту мне дали шестиместную, в которой была только одна кровать. То есть тонна места.

В камере стол, табурет, одноярусные нары, раковина, тубзик. Туалет огорожен в отдельную комнату с огромным непрозрачно-пластиковым окном. Зачем же окно в туалете? Все просто — чтобы туда попадал свет из камеры. А почему же не сделать лампочку в туалете? Все просто — это закон, написанный кровью. Еще вопросы есть? Ватерклозет шикарный и просторный. Когда вы сидите на кортасах на унитазе, ваши колени не касаются двери (обычно по-другому, и при росте 190 приходится изображать чудеса балансовой устойчивости).

Батарея обрамляет комнату наполовину, то есть идет по западной и северной стене. Части света знаю точно, так как закат происходит строго напротив окна — солнце уходит в верхушки сосен нарышкинского лесопарка, расположенного за забором ИК-5.

Вообще, мне было не очень понятно, почему все так боятся попасть на СУС. Понятное дело, сидишь в закрытом помещении, на воздух выходишь редко, зато:

— не надо по два часа в день стоять на морозе или солнцепеке во время проверок;

— не надо работать (просто негде);

— можно хоть весь день спать.

Ну, то есть натурально — санаторий, а не тюрьма.

Как почти всё, СУС в ИК-5 сделан совершенно неправильно. По идее, это должен быть обычный барак с двумя дверями: одна входная, вторая — в спальное помещение. Днем зэков должны выгонять из спальни, чтобы они тусовались в другой части барака. Но в ИК-5 два режима — общий и строгий, и они не должны перемешиваться. Поэтому сделать «как должно быть» в одном здании нельзя, а значит, сделали хрен знает как. Раньше тут вообще были только камеры, то есть по сути — ПКТ, только кровати не пристегиваются к стенам и можно иметь больше вещей. Потом часть камер объединили, и получилось одно большое помещение с 15 двухъярусными нарами, столовая, кабинет инспектора, кабинет оперов, комната, в которой стоят лавки и телевизор, вещевка, баня и три небольших камеры, на шесть человек каждая. В большой камере (бараке) должен был сидеть только общий режим (но сидел, и часто, строгий), в одной из маленьких камер — непорядочные козлы, во второй — строгий режим, в третьей — я.

Мы со строгим режимом сидели по соседству и настойчиво пытались сделать кабуру между хатами, но ее сначала залили цементом, потом заварили стальными листами, а потом и вовсе разменяли строгачей и козлов местами. Когда зэков выводят из одной локации в другую, они могут свободно подходить к дверям и общаться с остальными сидельцами. От моей хаты их гоняли (кто-то дал такое странное указание), хотя они все равно подходили и общались — просто с регулярными скандалами.

Пока я не заехал, на прогулку до обеда выводили строгий режим и козлов, а после обеда — общий. Потом меня стали выводить с 10 до 11:30, общий и строгий — с 13 до 16, а козлов — с 16 до 17. В столовую меня тоже выводили одного, да и телик я бы наверняка смотрел в одиночестве (если бы выразил такое желание — но я не выражал, потому что там было всего два канала, и оба государственные). Даже в баню один, самым первым, в 6 утра. Черт. Совсем-совсем один.

Бывали даже недели, когда, может, только раз какой-нибудь зэк подходил к двери моей хаты поздороваться.

Сначала это одиночное сидение даже было по кайфу, первые недели две, а потом, честно сказать, стало скучновато. Полный отстой.

Ну и что же делать? Естественно, заниматься саморазвитием.