ГЛАВА 22

ГЛАВА 22

Одинокий джип ЦАХАЛа с дрожащей над ним антенной, напряженно ревя мотором, преодолевал подъем. Если машина перевалит через вершину, то окажется на опасном участке протяженностью в несколько километров. Сержант Шувал покинул укрытие и в самоубийственном броске ринулся на шоссе. Пулеметные очереди взрывали землю у его ног. Он выскочил на дорогу и отчаянно замахал руками. Джип резко затормозил, едва не сжигая об асфальт шины, и остановился всего в двух метрах от вершины, затем развернулся и подъехал к сержанту. На переднем сиденье находился комбриг Шмуэль; на коленях у него лежал автомат.

— Полковник, дальше ехать нельзя. Там очень опасно, — возбужденно воскликнул сержант.

Он рассказал комбригу, как колонна D-10 прошла Джеради и как египтяне перегруппировались и все-таки успели обстрелять ее хвост. Стало очевидно, что теперь проход перекрыт, и Шмуэль решил, что для прорыва потребуется, как минимум, две бригады.

Если бригада «D» не сможет самостоятельно пройти Джеради, то восемнадцать «Центурионов», один «Паттон» и несколько полугусеничных бронемашин и джипов будут отрезаны от главных сил без горючего и боеприпасов, и скоро египтяне соберут многократно превосходящие силы, чтобы стереть с лица земли авангард дивизии Таля. Полковник Шмуэль и генерал Таль, когда комбриг доложил ему о сложившейся обстановке, осознали: для них наступил самый критический момент войны.

Полностью осознавая огромный риск, генерал Таль принял решение и приказал бригаде «D»[111], которая тогда двигалась по пескам параллельно дороге на эль-Ариш, продолжая выполнять прежнюю задачу: блокировать дорогу Бир-Лахфан — эль-Ариш южнее эль-Ариша силами одного батальона, два батальона повернуть на север, чтобы атаковать противника на укреплениях Джеради с юга. Первоначальным планом бригаде «D» предписывалось прощупать вражескую оборону в Джеради, и если прорваться там будет трудно, объединиться с бригадой «М» для ночной атаки. Генерал хотел приступить к реализации этого плана тотчас же, но батальоны «М» застряли в песчаных дюнах. Они продвигались медленно, время же сейчас ценилось на вес золота; таким образом, «D» предстояло прорывать Джеради своими силами.

Через двадцать минут появился авангард батальона D-14. Головной танк остановился рядом с полковником Шмуэлем, который выбрался из джипа и пошел вдоль дороги без каски, словно вовсе не боялся смерти. Вид комбрига, идущего с непокрытой головой по передовой, воодушевил его людей. Командир передовой роты «Пат-тонов», лейтенант Авигдор Кахалани, приветствовал полковника сияющей улыбкой. В одном из головных танков находился майор Эхуд Элад. Шмуэль ввел его в курс дела, сообщив, что Джеради удерживает мощный контингент противника с противотанковыми орудиями, минометами и танками. Он проинструктировал Эхуда атаковать укрепленные позиции одновременно с дороги в лоб и через пески, обойдя с южного фланга. Для этого D-14 должен повернуть налево с дороги и пройти по пескам, за которыми, по всей вероятности, пролегают минные поля. Приказ осуществить обходной маневр был отдан. «Паттон» Кахалани шел первым во главе роты. Он свернул налево, съехал с дороги на пески и начал подниматься по склону. Песок становился глубже и глубже, и скоро водителю пришлось перейти на нижнюю передачу. Танкистов встретил плотный огонь предварительно пристрелянных противотанковых и полевых орудий, танков и минометов. Воздух наполнился свистом снарядов и мин. Снаряды падали в белый песок со злобным шипением, образуя вокруг себя уродливые белесые воронки.

Наконец «Паттон» Кахалани отъехал от дороги на 150 м. Он приказал водителю остановиться, чтобы осмотреться и определить местонахождение вражеских позиций, с которых вели огонь танки и противотанковые батареи. Но судьба не оставила ему на это времени. От прямого попадания противотанкового орудия его «Паттон» загорелся и мгновенно превратился в костер. Экипаж покинул горящую машину, и только Кахалани, окаменевший от потрясения, чувствовал, что не в состоянии шевельнуться. Наконец он колоссальным усилием воли подтянулся, наполовину вылез из люка и выполз на раскалявшуюся броню, а оттуда в горящей форме скатился на землю. Собрав всю силу воли, обожженными руками он принялся забрасывать себя песком, пока не погасил одежду. Обстрел становился сильнее, и «Паттоны» вступили в перестрелку. Кахалани просигналил им не останавливаться и не превращать себя в легкие мишени. Спотыкаясь, он в дымящихся лохмотьях, из-под которых виднелись следы ожогов, заковылял к еще не оказавшимся под огнем противника танкам. Когда он взобрался на «Паттон» лейтенанта Илана, рубашка и пояс на Кахалани опять занялись. Илан отправил его в боевое отделение и, велев заряжающему потушить на нем одежду, закрыл люк, а затем приказал водителю на максимальной скорости возвращаться на дорогу. Водитель повел машину зигзагами, задним ходом и остановился рядом с полугусеничной бронемашиной командира бригады. Кахалани все еще тлел, лейтенант Илан стянул с него одежду, оставив только ботинки, а затем помог влезть в один из джипов разведгруппы, пришедших с D-14 и занимавшихся эвакуацией раненых. Никто не верил, что Кахалани выживет, и были поражены, когда он вдруг одарил их ослепительной улыбкой — улыбка осталась единственным, что не пожрало пламя.

Водитель «Паттона», следовавшего за Кахалани, видел, как заполыхал танк комроты, но продолжал движение и объехал горящую машину справа, однако прямое попадание вражеского снаряда остановило и его. Теперь уже два «Паттона» полыхали в песках слева от дороги. Справа два «Паттона» попытались прорваться, но напоролись на мины и тоже потеряли ход. Один из экипажей продолжал сражаться на минном поле. Сержант Дов Ям определил местоположение противотанковой батареи, дал наводку стрелку, и тот уничтожил ее. Но угодившим в «Паттон» противотанковым снарядом сержанту Дову Яму оторвало запястье. Лишившись руки, он выбрался из «Паттона» и побежал к полугусеничной бронемашине комбрига. Лицо Яма сделалось мертвенно бледным, рассудок помутился от шока, но, когда сержанта уложили на носилки, он прошептал:

— Думаю, я сделал все, что мог.

Уже четыре «Паттона» горели в проходе Джеради. Третьим в колонне Кахалани шел Эхуд. На броне его «Паттона» виднелись множественные следы попаданий. Два офицера стояли, высунувшись из башенных люков, один из них, сам Эхуд, с трудом мог двигать рукой, большая рана пересекала его лицо, а в спине застряли осколки. Рядом с комбатом находился офицер батальона по оперативным вопросам лейтенант Амирам с глазом, закрытым пластырем, с забинтованной рукой и осколками в плече. В Шейх-Зувейде Эхуд признался полковнику Шмуэлю и майору Хаиму:

— Мы живы лишь благодаря счастливой случайности.

Прорыв батальона S-14 через Джеради

Теперь «Паттон» Эхуда вновь возглавлял наступление. Он передал по рации приказ батальону рассредоточиться влево, еще надеясь прорваться через пески. Его «Паттон» стрелял беспрерывно, но из-за скученности в боевом отделении, где находилось пять человек вместо четырех, возникали сложности с заряжанием. Беспокоясь о нормальной работе связи, Эхуд взял с собой радиотехника. Тот умел заряжать пушку, но ему не хватало практики, и лейтенанту Амираму Мицне приходилось во всем помогать технику. Теперь, когда Эхуд находился на переднем крае под огнем египтян, опять случилась задержка. «Паттон» отделяло от дороги уже двести пятьдесят метров. Амирам вновь наклонился, чтобы помочь радисту зарядить орудие. Пока они занимались этим, Эхуд выпрямился в люке, высматривая в бинокль пушки врага и прикидывая возможный путь батальона. Песок вокруг яростно вспахивали взрывы, слепили глаза вспышки пламени. В такой обстановке жизненно важным было двигаться вперед, не останавливаясь, не задерживаясь ни на секунду.

— Водитель, быстрее! — приказал Эхуд по рации.

Это были его последние слова. Амирам услышал глухой удар, и лишившееся головы тело Эхуда рухнуло в боевое отделение. Ами-раму захотелось закричать от боли. Мучительная мысль пронзила его мозг: «Эхуд мертв!», но он взял себя в руки, высунулся из люка и оглянулся в поисках заместителя комбата, майора Хаима. Лейтенант остановил свой пробивавшийся через пески «Паттон» и радировал майору, чтобы тот принял командование, но Хаим не получил сообщения. Тогда Мицна просигналил флажками, но майор Хаим был слишком занят боем. Затем Амирам заметил полковника Шмуэля на дороге и приказал водителю ехать туда. Наклонившись, лейтенант накрыл Эхуда картой Синая, он не хотел, чтобы кто-нибудь увидел его командира обезглавленным.

Приближаясь к джипу полковника Шмуэля, Амирам знаком — большой палец вниз — показал ему, что случилось. Полковник Шмуэль, едва взглянув на опустевший люк, сразу понял смысл этого жеста. Он крикнул Амираму подвести танк поближе и велел не докладывать о смерти Эхуда в батальоне, а, наоборот, передавать приказы, как если бы он еще был жив и продолжал сражаться — полковник Шмуэль сам будет отдавать приказы от его имени. В этот момент комбриг заметил офицера по вопросам личного состава, лейтенанта Илана, который выносил из боя Калахани.

— Что вы здесь делаете? Почему ваш танк не в бою?

— Пушка вышла из строя, господин полковник.

— Когда?

— Еще на перекрестке.

— Быстро к майору Хаиму, скажите ему, чтобы принял командование. Никому не говорите, что комбат убит. Передайте всем командирам танков уйти с песков и вернуться на дорогу. Мы будем атаковать с дороги.

— Слушаюсь, господин полковник

— И… одну минуту. Примите под командование роту Кахалани.

— Слушаюсь, господин полковник.

— Выполняйте.

Полковник Шмуэль уже охрип.

— Тяжелые минометы сюда. Лейтенант Иосси скорректирует их огонь из танка, — сказал он Амираму, и тот передал приказ, как если бы он исходил от Эхуда. Полковник продолжал выдавать поток приказов батальону, пока тот сражался, пробиваясь через дюны, и никто не подозревал, что командир мертв.

Лейтенант Дан ездил от танка к танку, сигналя флажками отход на дорогу. Наконец он нашел майора Хаима. Дан вылез из своего танка и взобрался на танк Хаима. Майор, во исполнение приказа Эхуда, все еще искал возможности пробиться через пески.

— Эхуд убит, — сообщил Илан тихо, словно боялся, что его голос перекроет гул и грохот артиллерийских выстрелов.

— Что? — прокричал Хаим.

— Эхуд убит, — повторил Илан. — Командир бригады приказал вам принять командование.

Майор Хаим немедленно приказал водителю возвращаться на дорогу. Сложившаяся ситуация глубоко встревожила его. Комбат убит, три командира рот выбыли из строя, офицер по оперативным вопросам, Амирам, также ранен. Ни один танк батальона не остался неповрежденным, батальон противостоит стене огня, барахтаясь в песках, в которых повсюду мины. Единственный луч надежды в мрачном тумане — присоединившаяся к батальону рота Эйн-Гиля.

С непреодолимым упрямством оставшиеся на ходу «Паттоны» пробивались через пески назад к дороге. Не считая выбитых прямыми попаданиями, встали еще восемнадцати танков — у них иссякло горючее, и им пришлось ждать прибытия снабженческих колонн, что произошло уже только после полуночи.

Рота Эйн-Гиля, замыкавшая колонну, когда D-14 достиг заблокированного прохода, не успела уйти от дороги далеко. Эйн-Гиль получил приказ вернуться вместе с сообщением о том, что очередная попытка штурма укрепленной зоны будет проводиться с дороги. Подобные приказы нравились Эйн-Гилю.

— Вперед, за мной! — скомандовал он роте. За ней последовали все находившиеся в строю танки батальона, исключая роту Кахалани, и они ринулись в атаку прямо по дороге, паля из пушек и пулеметов во всех направлениям.

Было 18.00.

Головные танки мчались на скорости 45 км/ч, дистанция между машинами возрастала, поскольку не все оказались способны держать такой темп. Майор Хаим беспокоился, что египтяне смогут расстреливать танки один за другим. Двумя километрами дальше, неподалеку от позиций вражеской артиллерии, он с частью своих сил повернул налево и начал обстреливать неприятельскую артиллерию, танки и противотанковые орудия, оказавшиеся теперь у него в тылу. Танкам в хвосте колонны майор приказал продолжать движение к эль-Аришу. Опять израильтяне зашли в тыл противнику, как это случилось в бою за Рафахский перекресток. Противотанковые орудия взлетали на воздух, а вкопанные танки вспыхивали, как свечки. Улучив момент, майор Хаим доложил полковнику Шмуэлю о сложившейся ситуации и о намерении разгромить оборону с тыла.

— Бросьте все. Идите в эль-Ариш, — приказал полковник Шму-эль, которого более всего беспокоили «Центурионы», оторвавшиеся от своих и обретавшиеся где-то впереди без горючего и боеприпасов.

D-14 продолжил наступление. И опять расстояние между танками увеличилось, поскольку каждый двигался со своей скоростью и вел огонь, как если бы действовал в одиночку. Египтяне вновь оправились от шока, один из их стрелков прицелился в «Паттон» Бенни Инбара. Бенни уже был ранен, но отказался эвакуироваться. Первый противотанковый снаряд попал в боевое отделение, второй сразу следом за ним перебил тягу системы подачи топлива. Двигатель заглох, и «Паттон» остановился. Экипаж покинул машину и залег; у заряжающего, Иосифа Фрейенты, были сильно обожжены руки. Мимо проходил «Паттон», и двое танкистов, запрыгнув на него, сумели спастись. Двух других скосила пулеметная очередь. Одним из них был Бенни Инбар.

Два снаряда поразили другой «Паттон» в воздушный фильтр и ведущее колесо. Экипаж не покинул машину и продолжал вести ее, искалеченную, неисправную, кренящуюся из стороны в сторону, до самых окрестностей эль-Ариша. В «Паттоне», на который вскочил Иосиф Фрейента, тяжело ранили командира. Заряжающий принял командование, а Фрейента занял его место. Обожженными ладонями он заряжал и заряжал орудие, пока танк не добрался до эль-Ариша. Затем Фрейента потерял сознание.

На закате «Паттоны» прорвались к эль-Аришу, покалеченные, запыленные, закопченные до черноты, лишившиеся антенн и люков. В роте Эйн-Гиля осталось только семь «Паттонов». Заграждения у переезда со шлагбаумом были уничтожены. Около лебедки лежало обожженное тело египетского солдата с голыми, обгорелыми ягодицами, обращенными к небу. Смерть застала его, когда он, упав на четвереньки, обхватил голову руками.

Когда пришло время полковнику Шмуэлю проходить Джеради с полугусеничными бронемашинами и джипами группы управления вслед за батальоном D-14, проход вновь оказался заблокированным.

Противник обрушил на тонкую броню бронемашин и на джип командира бригады плотный огонь. Нечего было и надеяться, что колонны снабжения сумеют пройти к двум батальонам, уже достигшим эль-Ариша. Группе управления пришлось отступить на прежние позиции перед входом в проход, откуда полковник Шмуэль доложил генералу Талю о сложившейся обстановке и попросил вернуть ему батальон мотопехоты, который все еще оставался под командованием дивизии и зачищал Рафахских укрепрайон.

Шмуэль хотел атаковать Джеради в третий раз, теперь ночью, и добиться окончательного открытия прохода. Он радировал роте «Центурионов», которой ранее приказывал оставаться в Шейх-Зувейде в качестве резерва бригады и для обеспечения защиты первых прибывших туда колонн снабжения, и велел им выступать к Джеради. Когда наконец они прибыли, он приказал командиру, капитану Амиру, войти в Джеради с наступлением темноты, подняться по дороге и, заняв плацдарм наверху, рассечь вражескую оборону надвое, лишив таким образом египтян свободного сообщения между собой и возможности перебрасывать подкрепления с одной стороны на другую.

Радиосвязь между полковником Шмуэлем в Джеради и генералом Талем на Рафахском перекрестке оставляла желать лучшего, и приходилось в качестве промежуточного звена задействовать станцию главного штаба бригады «D», которая находилась в тот момент в Шейх-Зувейде. Из-за этого генерал Таль еще не знал, что D-14 успешно прорвался через Джеради и соединился с D-10 в эль-Арише. Принимая решение, он исходил из того, что D-10 все еще отрезан от основных сил.

Возвращение полковнику Шмуэлю батальона мотопехоты осложнило бы ситуацию в Рафахском окне, где еще осталось немало египетских солдат, которые могли перегруппироваться, если бы израильтяне поспешили свернуть операцию зачистки. В 12.00 генерал Таль продвинул бригаду «М» вдоль направления, параллельного дороге на эль-Ариш, в точку южнее Шейх-Зувейда, в качестве резерва для атаки на него. Когда бригада вышла туда, ее появление в Шейх-Зувейде уже не имело никакого смысла. Позднее генерал Таль приказал полковнику Мену послать батальон мотопехоты на помощь полковнику Рафулю и его парашютистам, когда те вели жестокий бой на южном фланге перекрестка. То сражение, однако, также завершилось без вмешательства бригады «М», и в 15.50 Таль приказал ей двигаться на запад к укрепленному пункту на юго-востоке от эль-Ариша между аэропортом и городом.

Дивизия Таля: 24.00, понедельник, 5 июня

«М» продвигалась прямо к заданным позициям, готовая в любой момент включиться в проводившиеся дивизией боевые действия. По мере того, как вокруг делалось все темнее, продвижение все более и более осложнялось из-за отсутствия четкого проложенного маршрута и особенностей местности, сплошь покрытой песками. Когда совсем стемнело, часть вообще потеряла дорогу и все чаще натыкалась на непроходимые участки. Колонны снабжения отставали от бригады, утопая в песках, и скоро та стала ощущать нехватку горючего.

Когда генерал Таль получил сообщение полковника Шмуэля, он прежде всего приказал полковнику Мену отослать два батальона — один танков АМХ-13 и один мотопехоты, — чтобы атаковать Джеради с юга и прорвать его в третий раз. Батальону же «Шерманов» надлежало продолжить движение на запад к заданной цели бригады «М». Однако в 19.30 полковник Мен информировал генерала, что оба батальона — АМХ-13 и мотопехоты — застряли в песках без горючего и без надежды на то, что колонны снабжения прибудут к ним до рассвета. Оба батальона находились уже возле Джеради, когда в баках танков и полугусеничных машин кончилось горючее и полковник Мен приказал пехотинцам идти к Джеради своим ходом. Они с огромным трудом прошли по дюнам около километра, и комбат приказал им вернуться.

Когда Талю сообщили о положении бригады «М», он решил задействовать для третьего прорыва Джеради мотопехотный батальон бригады «D». Он приказал подполковнику Макси прекратить проведение операции по зачистке в Рафахском окне и собрать батальон на перекрестке. Смелость решения заключалась в том, что прервать операцию по зачистке ночью довольно трудно, особенно учитывая протяженность неприятельских позиции и их разбросанность на значительном пространстве. Кроме того, в результате ухода мотопехоты оголялись тыловые эшелоны дивизии и особенно медсанчасти, лишавшиеся необходимой защиты от нападений, на случай, если египтяне перегруппируются.

Увидев на Рафахском перекрестке Макси с целым батальоном, движущимся в организованных колоннах, генерал Таль не смог сдержать чувств и поцеловал комбата. Макси продемонстрировал, как хорошо подготовлен и надежен его батальон. Комдив приказал им идти к Джеради на максимальной скорости, соединиться с полковником Шмуэлем и предпринять еще один прорыв. Генерал обещал оказать артиллерийскую поддержку с применением осветительных снарядов. Генерал также приказал Макси не выходить к эль-Аришу, а оставаться в Джеради и зачистить его, обеспечив таким образом дивизии путь снабжения и эвакуации.

В 21.00 сложилась следующая ситуация: два танковых батальона бригады «D» — D-10 И D-14 — находились в эль-Арише, к западу от блокированного противником прохода Джеради. Батальон мотопехоты бригады «D» шел к Джеради. Бригаде «7» требовалось двенадцать часов для перегруппировки, и на этой стадии она не могла участвовать в операции. Бригада «М» застряла в песках без горючего. Батальон «Паттонов» Т-01 оказался расколот на части: одна, под командой лейтенанта Эйн-Гиля, соединилась с бригадой «D», другую послали на помощь парашютистам бригады «7», а третью оставили с группой управления дивизии, дав возможность заправить баки и пополнить боезапас бронетехники.

На дороге из Рафаха в эль-Ариш дивизия понесла немало потерь. Разведгруппы и другие части принимали все меры для эвакуации раненых в ближайшие медсанчасти, дислоцировавшиеся у самой передовой. На железнодорожной станции в Рафахе, где размещалась такая медсанчасть, врачам и санитарам приходилось разделяться: часть их оказывали помощь раненым, а часть отстреливалась от врага. Доктора и младший медперсонал в одну минуту спасали чью-то жизнь, а в другую чью-то отнимали. Санитарным машинам приходилось следовать через места, где еще не завершили зачистку, и многие возвращались в медсанчасти, пробитые пулями, как решето. Когда огонь с земли оказывался слишком сильным и вертолетам не удавалось приземляться, раненым оказывали помощь прямо на дороге. В свете фар санитарных машин делались и переливание крови, и перевязки, и ставились шины на переломы. Доктор Сегал на обочине дороги провел операцию на сердце. В Шейх-Зувейде одиночная египетская самоходка СУ-100 угрожала полевому госпиталю. В самый последний момент ее уничтожил «Паттон», отставший из-за поломки и догонявший свою часть.

Тем временем колонны снабжения бригады и батальона продвигались вперед, постоянно застревая в пробках на узкой дороге в эль-Ариш на Рафахском перекрестке и у Шейх-Зувейда. Большинство рот снабжения пользовалось мобилизованным гражданским транспортом, неполно-приводными машинами, и их немолодые водители, забывая о необходимости держать дистанцию, старались пристроиться в хвост впереди идущему транспорту. То тут, то там на дороге и на обочинах попадались сожженные бронемашины и танки, причем как вражеские, так и израильские, то тут, то там зияли глубокие воронки от снарядов, мин и авиабомб. Повсюду царили шум и суматоха, по дороге пытались проехать все сразу: штабы тыловых эшелонов, инженерно-саперные, медицинские, ремонтные части и гражданские грузовики с боеприпасами и топливом. Водители грузовиков боялись съезжать с дороги, наверняка зная, что застрянут в песке.

Батальон мотопехоты бригады «D» на пути в Джеради почти сразу попал в непроходимый транспортный затор около перекрестка. Ситуация казалась безнадежной. Дорогу почти полностью перекрыли сгоревшие танки и полугусеничные бронемашины, гражданский транспорт и транспорт частей обеспечения, скапливавшийся около потерявших ход военных машин. Генерал Таль дал задание своему начальнику штаба, полковнику Герцлу, провести батальон мотопехоты к цели как можно скорее.

— Я вижу, что творится на дороге, но это меня не интересует, — сказал генерал, — очистите проход, и мне все равно, как вы это сделаете.

Герцл и Макси начали энергично, не жалея глоток, расчищать путь батальону. Они приказывали командирам танков сталкивать с дороги сгоревшую или сломанную технику, а гражданскому транспорту — съезжать на обочину. Им даже пришлось припугнуть од-ного-двух водителей револьверами, когда те, опасаясь наткнуться на мины, отказались съехать с дороги. Колонна батальона утратила организованный вид, беспорядочно растянулась, и в конце концов подполковник Макси приказал своим просто объезжать весь прочий транспорт. В Шейх-Зувейде батальон вновь построился в правильную колонну и оттуда двинулся к Джеради.

К месту назначения мотопехота добралась к полуночи. Макси немедленно доложил о прибытии полковнику Шмуэлю. «Центурионы» капитана Амира уже заняли плацдарм в Джеради и теперь вели на нем бой. Мотострелковый батальон сразу вступил в действие; танки шли первыми, сзади следовала пехота на полугусеничных бронемашинах. Потом она спешилась и, оставив машины на дороге, в свете осветительных снарядов устремилась на укрепления Джеради. После жестокого четырехчасового боя израильтянам удалось захватить вражеские позиции. На сей раз атакующие не пошли дальше, к эль-Аришу, а, вновь перейдя под командование дивизии, продолжали зачистку.

Группа управления полковника Шмуэля достигла эль-Ариша во вторник, 6 июня, в 02.00. Два танковых батальона в городе провели ночь настороже, так как поблизости сосредоточились значительные силы египтян, и подполковник Пинко опасался контратаки, отражать которую пришлось бы, не имея ни горючего, ни боеприпасов. Первое, что он сделал, — разместил танки для охраны подходов к городу, и с одной ротой прочесал шоссе на Кантару. Занимая позиции, рота вела огонь по всем направлениям. Пинко также поместил роту мотопехоты с взводом танков на дорогу эль-Ариш— Бир-Лахфан, таким образом блокируя подступы к эль-Аришу. Затем он решил, что следует объезжать пространства между местами дислокаций частей с группой полугусеничных бронемашин. Сам он возглавлял патруль. Возвратившись после очередного объезда, Пинко нашел в своем стейшн-вэгене убитого шофера. Египетские солдаты подобрались к машине и убили водителя, который скорее всего заснул от усталости. Пинко продолжил патрулирование, решив отбуксировать машину после завершения объездов. Патруль обстреливали со всех сторон, и пулеметы бронемашин беспрерывно палили в ответ. Израильтяне подожгли цистерны с топливом и склады боеприпасов египтян на железнодорожной станции эль-Ариш; огромные языки пламени вздымались вверх, ярко освещая черное ночное небо. Горело так сильно, что Пинко отдал приказ танкам отойти подальше, опасаясь, как бы в них не загорелись боеприпасы.

Майор Шамай Каплан расположил свою роту на ночь. Он потерял много крови. Ханох, Дан и другие собрались вокруг командира, чтобы подбодрить его. Они знали, как он беспокоится о Хаве, и хотели узнать, не родила ли она. Они также знали, как он мечтал о втором сыне, брате для Итая, и дразнили его, твердя, что Хава, конечно, же родит девочку.

— Чепуха, — отмахнулся Шамай, — будет мальчик. Я уже придумал для него имя.

— А мы уверены, майор, что будет девочка, — не сдавался Ханох. — И тоже придумали для нее имя — Аделаида.

— Нет уж, спасибо! — проворчал Шамай, руки которого тряслись от слабости. — Говорю вам, будет мальчик.

— Некоторые в роте тоже против Аделаиды, командир. И предлагают вам учесть их совет, на случай рождения девочки. Хавацелет, вот как они предлагают ее назвать, — сообщил Дан.

— Ладно, парни. Я буду счастлив, если родится девочка. Но уж имя позвольте мне выбрать самому. Я как-то не очень доверяю вашим талантам.

— Господин майор, а можем мы предложить еще имена?

— Сколько хотите.

Болтовня об именах разгоняла усталость.

Когда полковник Шмуэль прибыл в эль-Ариш, он решил продолжить зачистку. Как только подтянулись колонны снабжения, он приказал заправить технику специальной группы и немедленно отправить ее на захват летного поля в девяти километрах южнее города на дороге эль-Ариш — Бир-Лахфан. Бригада «М» все еще находилась в пути, и не было шансов, что она войдет в соприкосновение с неприятелем на позициях к юго-востоку от эль-Ариша до рассвета. Колонны снабжения прибыли в 04.00, и спустя два часа майор Хаим, отправившийся к аэродрому с семью «Паттонами» Эйн-Гиля, мог рапортовать: «Аэродром нами захвачен». Израильтяне овладели летным полем после боя с египетскими танками и самоходными зенитными установками, оснащенными сдвоенными 57-мм зенитными орудиями.

Менее чем за двадцать четыре часа бригада «D» прошла с боями семьдесят километров по вражеской территории.

В 04.20 группа управления генерала Таля достигла указателя на въезде в эль-Ариш. Полковник Шмуэль подбежал и взобрался в полугусеничную бронемашину генерала. Они обнялись.

— Я хочу, чтобы ты знал: это была героическая битва, Шмулик, — проговорил генерал Таль. — Во всей истории танковых сражений насчитываются единичные примеры таких прорывов и зачисток.

— Эхуд погиб, — сказал полковник Шмуэль. Его лицо было черно от грязи и покрыто щетиной. Он снял очки, после чего на коже остались белые круги.

На некоторое время воцарилось молчание.

Генерал вспомнил свою первую встречу с Эхудом. Это произошло в сражении при Тевфике в 1960 г. Эхуд был заместителем комроты и управлял огнем взвода танков. Сам генерал Таль был тогда полковником, командиром бригады «D». Он помнил, как показал себя Эхуд в бою, а позднее — в качестве эксперта по «Паттонам». Эхуд всегда добивался во всем совершенства.

— Эхуд был настоящим тигром, — сказал полковник Шмуэль. Подсчет убитых и раненых поверг всех в уныние. Бригада «D»

понесла тяжелые потери в атаках и прорывах. Ее танки были повреждены, и ремонтникам приходилось работать непрерывно, чтобы привести их в порядок. В этот момент над головами у израильтян появились два египетских реактивных штурмовика СУ-7, направившиеся бомбить пункт заправки, где скопились десятки танков. Слова команды готовы были сорваться с уст генерала Таля, а полковник Шмуэль уже выходил из полугусеничной бронемашины, когда над СУ-7 возникли два «Миража». В долю секунды египетские самолеты, охваченные пламенем, исчезли из виду, оставив за собой дымные шлейфы, которые разгонял ветер.

Война «за выживание Израиля», как назвал ее генерал Таль во время последнего инструктажа, продолжалась. Задача взломать оборону укрепленного района противника в Бир-Лахфане изначально отводилась бригаде «М» или «7», поскольку бригада «D» нуждалась в передышке. Но утром командование дивизии отозвало «7» в свое распоряжение и перебросило для ведения военных действий в сектор Газа, а «М» еще не добралась до египетских рубежей юго-восточнее эль-Ариша, поэтому враг все еще угрожал левому флангу дивизии. Генерал Таль дал задание полковнику Шмуэлю взять Бир-Лахфан, а полковнику Мену приказал продолжить продвижение к объекту. Получив новую директиву, полковник Шмуэль преисполнился гордости: вновь труднейшая задача ставилась перед бригадой «D» — его бригадой.

— Однако, — оговорился генерал Таль, — решающее сражение с египетской 7-й дивизии выиграно. Теперь нам надлежит действовать осторожнее, используя только один батальон, и на начальном этапе боя вести огонь с дальней дистанции, избегая поспешных штурмов. Я не хочу еще одного изматывающего сражения. Второй батальон вводить в действие только по моему приказу. Если потребуется еще одна «работа на износ», позднее мы скоординируем усилия с бригадой «М».

С этого момента приказом стало беречь жизни солдат.

Полковник Шмуэль собрал два своих танковых батальона. Люди устали. Всю ночь они блокировали пути возможных контратак, несли дежурства, ухаживали за ранеными и эвакуировали их на вертолетах. Но в эль-Арише еще не произвели зачистку, оставив это на потом. Однако, когда полковник Шмуэль отдал команду, все ощутили новый прилив сил и немедленно начали формировать колонну. «Центурион» майора Шамая Каплана должен был двинуться первым, но внезапно остановился посередине дороги. Водитель не получил приказа от командира. Шамай потерял очень много крови, всю ночь он нес дежурство по блокировке дороги и занимался обеспечением своей роты боеприпасами и горючим. Он не сомкнул глаз ни на минуту, как ни просили его подчиненные хоть немного отдохнуть. Отказался он и от эвакуации с ранеными. Рана в левой руке начала кровоточить, и медикам потребовалось время, чтобы остановить кровь. Комвзвода, приблизившийся к танку Шамая, увидел его стоящим в командирском люке, но, взобравшись к нему, осторожно тронул его за плечо — никакой реакции. Комвзвода потряс сильнее, и Шамай открыл глаза. Он не знал, где находится.

— Что случилось? Я заснул?

— Хуже, командир. Я думаю, вы потеряли сознание.

— Я никогда не теряю сознания. Я просто задремал.

— Может быть, вы приляжете в командирской бронемашине и отдохнете, а я пока приму командование?

— Нет. Со мной все в порядке. Наша задача…

— Блокировать Кантарское направление, майор.

— Точно. Водитель, вперед!

Рота майора Шамая Каплана отправилась блокировать дорогу эль-Ариш — Кантара на случай атаки египтян на северном направлении. Она заняла позиции в восьми километрах к западу от Эль-Ариша, когда город еще кишел египетскими солдатами.

Скоро «Паттоны» и «Центурионы» изготовились к продолжению продвижения к Бир-Лахфану, на юг от эль-Ариша. Батальон «Паттонов» и батальон «Центурионов» под командованием полковника Шмуэля ринулись вперед.