ГЛАВА 17

ГЛАВА 17

От границы до Хан-Юниса шесть километров, а оттуда до Рафахского перекрестка — еще шестнадцать. Путь казался недолгим и легким, однако его преграждали крупные силы неприятеля. В Хан-Юнисе и вокруг него дислоцировалось несколько батальонов Палестинской национальной гвардии, один дивизион полевых 25-фунтовых [87,6-мм] пушек, недоукомплектованный танковый батальон и противотанковая артиллерия. В Рафахе и его окрестностях размещались на позициях пять пехотных батальонов Палестинской национальной гвардии и дивизион полевой артиллерии и противотанковых орудий. Все палестинские подразделения находились под египетским командованием. Эти силы обороняли единый укрепрайон. В районе Рафахский перекресток — Шейх-Зувейд находился штаб 7-й египетской дивизии и саперные части. Там были развернуты две бригады: одна — на укреплениях перекрестка, другая — южнее него.

На Рафахском направлении противник сосредоточил пять артиллерийских дивизионов, насчитывавших в общем и целом около девяноста стволов. На позициях от Хан-Юниса до эль-Ариша египтяне сконцентрировали от ста до полутора сотен танков, включая тридцать ИС-3[107].

Для захвата Рафахского оборонительного комплекса бригада «D» совершила рывок к позициям Палестинской бригады в районе лагерей Рафаха, построенных еще британской армией во время Второй мировой войны. Рубежи обороны образовывали острый угол, вершиной которого служил перекресток Ум-эль-Кальб. Одна сторона угла протянулась на северо-запад к прибрежным пескам, другая — на запад к железнодорожной станции Рафах и к морю. Овладев Рафахским укрепрайоном, бригада «D» должна была войти в боевое соприкосновение с врагом в Шейх-Зувейде и, если понадобится, приготовиться к атаке на участке, отведенном бригаде «7» и находящемуся в ее подчинении батальону «Паттонов» Т-01.

Группа роты разведки бригады в голове батальона D-14 пересекла границу первой. Два танка «Паттон» следовали справа, слева — полугусеничные бронемашины с командиром группы лейтенантом Иосси Альгамисом. Эхуд хотел, чтобы рота танков майора Бен-Циона Кармели первой заняла позиции на высотах Бени-Сухила, городка к востоку от дороги Газа — Хан-Юнис (в действительности являвшегося восточным пригородом Хан-Юниса), чтобы оттуда прикрывать другие роты, наступающие на Хан-Юнис. В соответствии с планом предполагалось, что они выйдут к Хан-Юнису с северо-востока и таким образом обойдут минные поля. Прорыв на Хан-Юнис осуществлялся только с целью выполнения обходного маневра.

Когда батальон D-14 пересек границу, египетская артиллерия встретила его заградительным огнем, что не остановило «Паттоны». Подступы к неприятельским позициям надежно охраняли противотанковые пушки и пехота с противотанковым оружием. Там же, где их не было, прикрытием служили естественные и искусственные препятствия. Противотанковые рвы преграждали наступающим путь то справа, то слева, заставляя водителей сбавлять скорость и маневрировать зигзагами. Тяжелой технике, прежде всего танкам, приходилось двигаться то вперед, то назад, что превращало ее в легкую мишень. Повсюду встречались бетонные доты, ДОСы и дзоты, из амбразур которых в израильтян стреляли из пулеметов и базук. Эти оборонительные рубежи тянулись через поля и огороды городских предместий, через пустыри и не застроенные участки в населенных пунктах и вдоль железной дороги. Египетские танки укрывались за деревьями у дорог и в кактусовых зарослях. Упорно продвигавшиеся вперед «Паттоны», стараясь избегать сильно защищенных направлений, выискивали обходные пути, но там сталкивались с еще большими сложностями. Тропы заводили их в узкие улочки и переулки деревень и городов: Бени-Сухила, Хан-Юнис, а затем и Рафах. Когда проехать по улицам не удавалось, «Паттоны» шли по обработанным полям, но и здесь все оказывалось непросто из-за каменных оград и поросших кактусами крутых земляных валов, предохранявших почву от эрозии и пагубного действия ветра. Иногда эти препятствия создавали даже большие трудности, чем специально возведенные заграждения и противодействие египетской армии.

Прорыв бригады в Хан-Юнисе (10.00, 5 июня)

Экипажи головных машин замечали крестьян, еще работавших на полях и в садах; народ собирался на улицах и площадях. Но как только начинали рваться снаряды, строчить пулеметы на передовых укреплениях и появлялись толпы палестинских солдат, объятых ужасом при виде танков, поля и улицы пустели — все вдруг исчезали. Израильтяне получили строгий приказ не стрелять в мирных жителей, но крестьяне об этом не знали. Из века в век тут резались между собою местные племена, сходились в битвах чужеземные армии. Из поколения в поколение жители сектора Газа привыкали прятаться с приближением военной грозы: женщины, старики, мужчины и дети испарялись — словно сквозь землю проваливались.

Танки прогрохотали гусеницами по городу, превратившемуся вдруг в город призраков. Движение по густонаселенным и прежде шумным, а теперь тихим и пустынным районам походило на путешествие по джунглям, когда не видно ни одного зверя, но все отлично знают, что они внимательно следят за путешественниками, притаившись в зарослях или на верхушках деревьев. Тысячи пар испуганных глаз наблюдали из укрытий, как танки проносятся по их несчастным деревням. В одном миндальном саду старик с лицом, расчерченным глубокими морщинами, и с копной седых волос вдруг вырос словно из-под земли. На нем были черные штаны, схваченные пояском на талии, и рубаха в белую полоску без рукавов и воротника. Подняв и вытянув руки со скрюченными пальцами, он, отступая, жестами молил танкистов, чтобы они пощадили его миндальные деревья и избрали другую дорогу. Водители-танкисты, многие из которых выросли в сельскохозяйственных поселениях и кибуцах, были так потрясены видом уже раздавленных миндальных деревьев и горем старика, что сделали все, от них зависящее, чтобы, объехать уцелевшие.

Две колонны батальона должны были встретиться у железнодорожной станции Хан-Юниса, но чем ближе подходили они к Бени-Сухиле, тем более упорное сопротивление им оказывали египтяне и тем сложнее становилось продолжать наступление. Танки Иосси Альгамиса, входившие в разведгруппу бригады и все время находившиеся на правом фланге, потеряли своих в предместьях Бени-Сухилы, и лейтенанту пришлось продвигаться дальше без прикрытия. Найдя брешь в обороне, он ринулся в нее, но не с севера, согласно плану, а прямо по направлению восток— запад. При вступлении в Бени-Сухилу наступающие наткнулись на сильный ружейный и пулеметный огонь, сопровождавшийся поначалу огнем противотанковых орудий. Противник подбил полугусеничную бронемашину артиллерийского офицера связи, вспыхнувшую ярким пламенем. Лейтенант Иосси Альгамис немедленно определил позицию противотанкового орудия. Он поспешил туда, стоя в кузове своей бронемашины за 12,7-мм пулеметом браунинга. Слева от лейтенанта находился санитар, вооруженный 7,62-мм пулеметом браунинга, из которого он только что подавил огонь вражеской позиции в апельсиновой роще. Но путь Альгамису преградил противотанковый ров, вырытый поперек дороги. Иосси велел водителю объехать его, но левое колесо полугусеничной бронемашины угодило в ров и, бешено вращаясь, начало еще глубже увязать в грунте. Впереди, на вершине водонапорной башни размещалось пулеметное гнездо, откуда противник немедленно открыл по машине плотный огонь. Иосси дал ответную очередь, и тут слева от него возник палестинский солдат с базукой. Иосси просигналил санитару, чтобы тот занялся палестинцем, но очереди из вражеского пулемета с башни, повредившие обе антенны, перебили ленту 7,62-мм браунинга санитара. Иосси Альгамис развернул свой пулемет в направлении палестинца с базукой, но в этот момент в голову лейтенанту попала пуля, и он упал в кузов бронемашины. Санитар поспешил к нему на помощь. Тем временем Ицхак Козлов быстро привел в порядок пулемет и пристрелил палестинца. Сержант-связист Шмуэль Бейлис схватил 12,7-мм пулемет Иосси и, посылая очередь за очередью, уничтожил огневую точку на водонапорной башне. Затем он отдал приказ отходить. Сумев наконец вытащить левое колесо бронемашины, разведгруппа вернулась на тыловую позицию, чтобы дождаться прибытия заместителя Иосси Альгамиса, командовавшего взводом джипов, который двигался сзади. Лейтенанта срочно доставили на перевязочный пункт батальона, но Аль-гамис умер на руках врача.

Водители не знали, куда ехать дальше, — и танки из разных рот без толку грохотали по улицам и переулкам. Недалеко от места, где вражеский пулеметчик ранил Иосси Альгамиса, танковой колонне под командованием майора Бен-Циона Кармели пришлось приостановить продвижение. Путь им преграждали противотанковые рвы, где засели солдаты противника. При попытке обойти их с фланга две машины напоролись на мины. Вынужденные остановиться, «Паттоны» представляли собой прекрасные мишени для бивших из засады противотанковых орудий. Один танк уже подбили. Стремясь обойти минные поля и противотанковые орудия, они попадали в тупики или слишком узкие и извилистые для танков улицы. Связь между ротами и штабом бригады, а также между самими ротами прерывалась, поскольку здания экранировали радиоволны.

Из танка, где находился майор Кармели, радировали по роте, что он ранен. Ехавший в конце колонны заместитель комроты не получил сообщения, но его принял командир отделения, лейтенант Берко. Выбравшись из своего танка, он под огнем подбежал к танку майора, вскарабкался на башню и принялся перевязывать раненного в область глаза, заливавшегося кровью Кармели. Затем Берко вынес майора на руках к полугусеничной командирской бронемашине. Положив его на пол кузова, лейтенант приказал водителю доставить комроты на железнодорожную станцию в Хан-Юнисе, на место сбора батальона.

Бронемашина двинулась в путь. Она без помех вышла на шоссе и проехала какое-то расстояние, когда вдруг с замаскированной позиции справа от дороги по ним открыли пулеметный огонь. Полугусеничная бронемашина остановилась. Водитель собирался сдать назад, но получил пулю в шею. Двигатель заглох. Санитар и стрелок сняли мертвого водителя с сиденья и уложили на пол рядом с майором Кармели. Командир бронемашины вскочил на водительское сиденье и попытался завести мотор, но безуспешно. Командир приказал бросить дымовые шашки, и под прикрытием дыма четверо израильтян, перебежав через дорогу, залегли за земляной насыпью, готовые встретить противника из автоматов Узи, если тот попытается подойти к бронемашине. Они пролежали минут двадцать, пока не увидели приближавшиеся к ним три «Центуриона» и полугусеничную бронемашину. Заметив танки, неприятель в спешке бежал. В бронемашине ехал заместитель комбрига подполковник Пинко. Он подобрал всех четверых и поспешил дальше, будучи уверен, что в полугусеничной бронемашине никого нет. Майора Кармели оставили лежать без помощи, рядом с погибшим солдатом. Языки пламени лизали нос бронемашины. Экипажи танков, следовавших за бронемашиной заместителя комбрига, также решили, что горящая машина пуста.

Продвижение через Бени-Сухилу давалось нелегко. Еще больше мин, противотанковых рвов, противотанковых орудий; интенсивный артобстрел, непрекращающийся град пуль. Но труднее всего оказалось входить в Хан-Юнис через его узкие и извилистые улочки и переулки.

— Номер второй. Это Шамир. Чего вы дожидаетесь? — радировал полковник Шмуэль.

— Шамир. Это номер два. Негде повернуться, — отозвался Эхуд.

— Номер второй. Это Шамир. Я за вами. Вперед. Раздосадованный задержкой, полковник Шмуэль хотел следить

за развитием боя с близкого расстояния. Сам по себе Хан-Юнис не являлся целью атакующих, но он находился на пути к оборонительным укреплениям Рафахского перекрестка. Комбриг приказал водителю своего танка догнать D-14. «Центурионы» и полугусеничные бронемашины группы управления бригады устремились вперед настолько быстро, насколько позволяли условия трудной местности. Проделав на танке около трех километров и затратив на это целый час, полковник вернулся в бронемашину. Ему требовалась надежная связь.

— Номер второй. Это Шамир. Я рядом. Что вас задерживает?

— Шамир. Это номер второй. Враг оказывает жесткое противодействие. Я веду бой. Выхожу на передний край.

— Номер второй. Это Шамир. Добро. Отбой.

Полковник Шмуэль уже понял, что командование недооценило силы врага в Хан-Юнисе. Здесь дислоцировалась целая бригада, а не батальон, как считали в дивизии. Комбриг решил подкорректировать первоначальный план в ходе сражения. Вместо того, чтобы обходить Хан-Юнис с юга, с целью начать обстрел укреплений Рафаха с дальней дистанции, батальон «Центурионов» D-10 тоже ударит на Хан-Юнис. Полковник Шмуэль приказал готовиться к немедленной атаке.

— Номера первый и второй. Это Шамир. Смена задачи. Прием.

— Шамир. Это номер первый. Понял вас. Прием.

— Шамир. Это номер второй. Понял вас. Прием.

— Номера первый и второй. Это Шамир. Номер первый атакует слева вместе с номером вторым. Граница батальона — городская площадь. Подтвердите. Прием.

— Это номер первый. Понял вас. Прием.

— Это номер второй. Понял вас. Прием.

— Это Шамир. Удачи. Конец связи.

Несмотря на совет командующего Южным командованием задействовать бронетанковую бригаду «М» резерва дивизии в наступлении на Хан-Юнис, генерал Таль решил, что в этом нет необходимости, и совету не последовал.

— Шамир. Это Тирах. Как слышите? Прием.

— Тирах. Это Шамир. Слышу вас хорошо. Прием.

— Вы где?

— Уже в бронемашине.

— Очень важно сделать все быстрее. Надо сломить Хан-Юнис. Введите в бой в Хан-Юнисе ваш номер первый, — распорядился генерал Таль.

— Уже сделано. Номер первый уже действует. Меня обстреливает артиллерия с позиций за Рафахом.

— Вы получите поддержку контрбатарейным огнем. Через десять минут «Фуги» снова отработают по египетской артиллерии. Не забывайте, операцию в Хан-Юнис необходимо завершить быстро — это для нас чрезвычайно важно. Отбой.

Эхуд решил обойти Бени-Сухилу с севера, чтобы выйти к железнодорожной ветке Газа — Хан-Юнис и быстро выдвинуться вдоль нее к Хан-Юнису. Он поехал на своем танке с тремя «Паттонами» группы управления батальона на север, его командиры сигналили флажками остальным следовать за ними. За зарослями кактусов и каменными оградами Эхуд начал разворачивать батальон и повел его к главной дороге. Присоединившиеся к нему танки принадлежали к разным ротам. За ним спешило большинство машин из роты Кахалани, другие, в особенности большая часть роты майора Кар-мели, заместитель которого принял командование, не видели комбата и не слышали его приказов. Однако командиры танков не забыли постоянных инструктажей, на которых говорилось о прорыве через Бени-Сухилу в Хан-Юнис, они также помнили, что сборный пункт батальона — железная дорога, а оттуда надо поворачивать налево.

Колонна комбата привлекала внимание противника, который обстреливал ее из винтовок и пулеметов. Командирская бронемашина Эхуда была подбита артиллерийским снарядом, сидевшие в ней получили ранения.

— Вперед. Не останавливаться. Отбой! — прозвучал голос Эхуда по батальонной радиосети. Высунувшись из командирского люка, он мчался по главной дороге в Хан-Юнис, и красный нос комбата становился еще более красным от ветра. Вид устремившихся вперед танков группы управления и самого Эхуда, едущего во главе колонны, вызывал у солдат прилив воодушевления, заставив их с новой силой рваться к цели.

Тем временем танки, направившиеся в Хан-Юнис через Бени-Сухилу, преодолели все препятствия, и две колонны встретились у железнодорожной станции Хан-Юниса. В город они ворвались на большой скорости. Одновременно «Центурионы» из D-10 начали продвигаться через восточный сектор Хан-Юниса, чтобы в соответствии с приказом достигнуть сборного пункта на городской площади. Завидев множество танков из состава двух батальонов, противник бежал, бросив окопы и укрепленные позиции. Когда «Пат-тоны» D-14 мчались по городу, на улицах их встречали люди с белыми флагами. Полковник Шмуэль приказал Эхуду немедленно наступать на две оборонительные позиции, которые ему предстояло атаковать по плану. Одна — между Хан-Юнисом и Рафахом, и другая — северо-западнее Рафахских лагерей. Эхуд двинул батальон по двум направлениям. Возглавляемая им колонна быстро продвигалась по дороге, которая вела из Хан-Юниса к Рафаху и входила на главную улицу города. Вторая колонна шла параллельно дороге Хан-Юнис — Рафах и приближалась к цели медленнее первой, поскольку ей пришлось преодолевать противотанковые заграждения, минные поля и огонь средств ПТО противника. Четыре танка подорвались на минах.

Не встречая серьезного противодействия, если не считать огня из стрелкового оружия, колонна Эхуда вошла в Рафах. Для подавления очагов вражеского сопротивления майор оставил в городе мотострелковую роту, а сам тем временем предпринял атаку на оборонительные рубежи северо-западнее лагерей Рафаха, на краю песчаных дюн. Комроты мотопехоты позднее вспоминал, что в одном из кварталов города наткнулся на египетских солдат, сидевших в кафе и игравших в шашки. Невероятно, но до тех пор, пока по ним не шарахнули очередью, они так и не поняли, что стрельба вокруг — это не маневры, а война. Только после этого они вскочили и разбежались. Эхуд приказал не стрелять в сдающихся солдат, но в той ситуации заниматься военнопленными не представлялось возможным, и их отпускали на все четыре стороны, несмотря на опасность того, что после ухода танков они могли вернуться и перегруппироваться.

Полковник Шмуэль оставил D-14 перед Рафахом. Он поехал прямо к лагерям Рафаха и остановил свою группу управления около водонапорной башни на главной дороге Рафахского перекрестка.

Часть батальона Б-10, присоединившаяся к атаке на Хан-Юнис, теперь направлялась к расположенным южнее в городе укрепленным позициям, где ей пришлось столкнуться с серьезным сопротивлением. Батальону, возглавляемому комбатом, пришлось следовать улицей, единственный выход из которой противник блокировал, установив противотанковые орудия и ежи, заминировав подступы и врыв в землю бетонные надолбы. Улица простреливались продольным огнем из пулеметов, базук и пушек. Это сражение в Хан-Юнисе продолжалось даже после того, как «Паттоны» покинули город. Улицы Хан-Юниса обезлюдели. Окна закрыли голубые, зеленые и розовые жалюзи, витрины магазинов — железные ставни. Когда «Центурионы» в конце концов проложили себе путь к площади, город уже опустел, но у одного из домов стояла женщина с ребенком на руках и кормила его грудью. Дверь ее дома оставалась широко открытой. Таким путем она хотела показать, что ее дом — мирный и из его окон стрелять не будут. Танкисты, поливавшие очередями засевших в других зданиях снайперов, не тронули дома, у порога которого стояла мать с ребенком.

Когда израильтяне достигли площади, повсюду из окон уже свисали белые флаги. Площадь была пустынна, только какой-то старик с красной нарукавной повязкой бродил по ней. Он с воодушевлением хлопал в ладоши, а из его широко открытого рта, в котором виднелись два больших пожелтевших зуба, текла слюна.