Дорога к лагерю IV

Дорога к лагерю IV

26-го Джон, Чарлз, Эд и Тенсинг готовились выйти для прокладки дороги к лагерю IV. Первые трое вернулись накануне в 6 часов вечера, весьма довольные тем, что между ними и верховьями Цирка не было никаких непреодолимых препятствий. Тем временем мы с Грегом готовились следовать с нашим высотным отрядом. Членами этого отряда были: Пазанг Дава, семнадцатилетний Гомпу, массивный Канча, маленький нервный Таши Футар, Ангтхаркей (не смешивать с большим Ангтхаркеем), Пемба Норбу и Фу Дорьи, выделяющийся своей оранжевой курткой. Это был веселый сплоченный коллектив. Мы вышли в 9.30, промешкав немного, так как трудно было скомплектовать полноценные грузы из малого количества прибывших к тому времени запасов. В 8.15 из-за большого Западного плеча выглянуло солнце; вскоре стало очень жарко. Поднявшись на снежный бугор, мы по очереди переползли через пятиметровую трещину. Шерпам, по-видимому, такие вещи с каждым днем нравились все более; действительно, было захватывающе интересно смотреть вниз сквозь ступеньки лестницы на голубые глыбы и обломки, рассыпанные по дну трещины.

Вскоре мы дошли до «Трещины Ханта». Я спустился первым, страхуемый Ангтхаркеем. В порыве чрезмерного усердия он так натянул верёвку, что я двигался вниз резкими толчками, подобно кукле на шнурке. После сильного рывка я долетел до самого ледяного дна, отсюда нетрудный траверс вверх по снегу выводил на другую сторону. Шерпы храбро прошли по этому пути.

Одним из результатов нашей радиосвязи накануне было получение сведений о кошках. Так как было невозможно снабдить кошками всех шерпов, работающих на ледопаде, Джон просил меня отослать вниз кошки высотного отряда шерпов, поскольку путь по Цирку выглядел достаточно ровно и в течение недели кошки вряд ли понадобятся; в то же время идти без них на ледопад было бы безумием. Я шёл без кошек, чтобы проверить, можно ли так идти. В этот день шерпы на первых же ровных участках скользили в свежем снегу. Позднее при сухой погоде было легче проходить весь путь без кошек.

Пройдя расселину, мы все ещё находились прямо под нависающими ледяными сераками Западного плеча. Дорога естественно уходила вправо, к ровному снегу середины ледника. Я вытащил маркировочные флажки и начал их устанавливать. Когда мы впоследствии возвращались, сцена выглядела словно покрытая снегом площадка для гольфа. Виднелись лишь лунки от флагов. Приходилось без конца петлять, чтобы обойти гигантские, кажущиеся бездонными трещины, в которые мы с изумлением заглядывали или бросали куски льда, звякающие где-то в глубине и безмолвно исчезающие. Так мы шли вверх и вниз по малым и большим снежным буграм, зачастую поворачивая назад, чтобы обойти какую-то сверкающую голубизной преисподнюю, так что флаг, пройденный 20 минут назад, мог вдруг оказаться в нескольких метрах от вас. Наконец мы остановились перед подъемом в верхнюю часть Цирка.

Было безумно жарко. Грег снимал открывающуюся нашему взору панораму. Прямо перед нами, словно вставленная в раму, возвышалась 1200-метровая стена Лхоцзе, которую нам предстояло преодолеть: правая сторона Рамы — вертикальные черные и желтые прожилки скал Нупцзе, перемежающиеся прямыми лентами жирно поблескивающего под лучами солнца льда. Гребень Лхоцзе казался удивительно хрупким рядом с правильной черной пирамидой, властвующей теперь над всем бассейном,— это Эверест, западное ребро которого падало на 2,5 километра до самого ледника. Между этими двумя великанами повисло Южное Седло, словно верёвка для сушки белья над тускло светящейся ледяной стеной. Тем временем я снял с себя всю, какую только смог, одежду, оставшись в хлопчатобумажной тенниске, вязаной куртке, пижамных штанах и плаще. И все это время солнце издевалось над нами, словно мы были в парнике. Оно накапливало тепло в скалах Эвереста и Нупцзе, чтобы поджаривать нас в нижележащей печке. Я намазался толстым слоем мази и надеялся, что пот её не смоет. Что же касается головы, густая шевелюра и борода казались мне достаточной защитой. Головного убора я никогда не надевал.

К этому времени мы достигли правой (орографически левой) стороны ледника. Преодолевая 180-метровый подъём, известный как первая ступень в Верхнем Цирке, мы уходили влево, к ряду громадных трещин, которые нам предстояло обходить или пересекать по ненадежным снежным мостам, требующим тщательного зондирования ледорубом. Под конец трещин стало меньше. Мы находились теперь на ровной поверхности, ведшей, по-видимому, прямо к стене Лхоцзе. Было 12.30. Шерпы под комбинированным действием груза и жары начали увядать, и не было видно никаких признаков лагеря IV или группы Джона, по следам которой мы шли. Мы остановились и подкрепились шоколадом и финиками. Может быть, Джон в порыве энтузиазма ушел дальше, забыв указать, где находится лагерь IV. Ведь лагерь V должен был быть уже недалеко, и, если мы пойдем ещё дальше, между лагерями III и IV будет непропорционально длинный переход. Мы решили пройти ещё полчаса по плоскому участку и затем сбросить наши грузы.

Было 1.30, когда мы окончательно повернули назад. Шерпы лежали на снегу, тяжело дыша и глотая пригоршнями снег. Мы с Грегом обсуждали вопрос о том, что же будет в мае, если уже сейчас в полдень царит такая жара. Однако спуск оказал такое же влияние, как возбуждающий напиток. Мы спускались по леднику с трудом, но почти весело, пока не остановились, поджидая дне появившиеся наверху точки: Эд и Тенсинг. Они быстро подошли к нам и сообщили, что швейцарский лагерь IV находится в получасе хода выше того места, где мы оставили груз. Джон и Чарлз скоро спустятся, а они пойдут вниз, вплоть до Базового лагеря. Тенсинг нашел швейцарскую банку полузамерзшего апельсинового сока, самого восхитительного из всех мыслимых напитков. Все пошли вниз, причем теперь наши шерпы на плоском участке с небольшими буграми шли медленнее. Не доходя получаса до лагеря III, мы обнаружили в большой яме ниже наших следов все, что осталось от швейцарского лагеря III: два мешка, наполненные консервными банками. Взяв с собой Канча и Ангтхаркея, я спустился по склону, прошел через снежный мост и подошел к складу. Несчетное число банок пеммикана, пакеты с шотландской овсянкой, немного сыра и любимый швейцарцами «Санбол» — один из наиболее укрепляющих напитков. Мы захватили с собой сколько могли унести, и я составил список оставшегося. Экспедиция могла в крайнем случае прожить на одном пеммикане.

Сквозь снегопад, который искажал очертания каждой глыбы и увеличивал её размеры, так что казалось, само Западное плечо вот-вот свалится нам на голову, мы потащились дальше. Лагерь III достигли в 3.45, незадолго до прихода Джона и Чарлза.

Этот день имел важное значение. Проложена дорога от лагеря IV почти до лагеря V, который мог быть не более чем в часе хода выше. Учитывая усталость шерпов, мы максимум должны были на следующий день перебросить грузы с того места, где их оставили, до лагеря IV, исходя при этом из положения, что переход совершается с каждым разом легче и быстрее.