Инженеры на ледопаде

Инженеры на ледопаде

Ледопад. Мы так много слышали и читали о нем, об этом драконе, охраняющем сад Гесперид Западного Цирка. Моё первое знакомство с ледопадом состоялось, когда я участвовал в технической экспедиции. Мы вышли поздновато, в 9 часов, из-за задержки с выдачей продуктов шерпам. Связь по всем вопросам между мной и шерпами была возложена на этот раз на Нимми, небольшого роста шерпа, выглядевшего весьма компетентным. Слабое сердце не давало ему возможности подниматься на большую высоту. Атта (для приготовления чапатти), тзампа (жареный или толченый ячмень) — основные продукты питания, а также рис, масло, сухой картофель — все это должно быть доставлено носильщиками из Намче. Время от времени Нимми ходил туда для закупок этих продуктов, а также баранины и свежего картофеля, к которым как сагибы, так и шерпы питали большую слабость.

Я вышел немного раньше обоих Майков, чтобы на месте старой Базы прикрепить флаги к оставленным древкам. Вскоре появился Майкл Уэстмекотт, несший здоровенный гаечный ключ, который он использовал для сборки дюралевой лестницы — моста. В этот день Гиальен и Пазанг Футар самоотверженно взялись тащить эту пятипролетную лестницу. В их компании в 9.45 мы окончательно тронулись в путь к ледопаду, предварительно надев кошки. Сначала мы шли вдоль ложа ледника, примерно под прямым углом к самому ледопаду. Дорога довольно долго шла в этом направлении, затем круто поворачивала направо. Однако Джордж Бенд нашел хитроумное сокращение пути, начало которого было не так легко обнаружить.

— Может быть, сюда?

— Нет, я совершенно уверен, что мы здесь не проходили, лезьте на этот бугор, если есть охота.

— Видно что-нибудь?

— Возможный путь просматривается, но я не могу найти следов. Пройдем ещё немного.

— Может быть, сюда?

— Здесь должна быть отметка, но снег мог её уничтожить, пожалуй, первое место было правильным. Лучше было вернуться.

В наиболее подходящем месте я с трудом втиснул флажок в узкую трещину. Впоследствии укрепление флажков служило мне столь же хорошим предлогом для остановки как и фотосъемка. Достаточно было остановиться и начать расширять отверстие, как все остальные также останавливались, без сомнения думая: «Ну что за добросовестный парень!»

Замерзший приток, петляя, прокладывал свой замысловатый путь и постепенно приближался к крутому ледопаду. Высоко на горизонте, над тем местом, где должен быть лагерь II, фантастические ледяные пальцы вот-вот, казалось, попадают и покатятся по хаотическому склону. Обнаружить здесь путь вверх совершенно невозможно. Вскоре мы покинули ровную местность, начав петлять, преодолевая по все большей крутизне небольшие стенки, террасы, лощины, полные сухого снега,— словом, участки, отнюдь не приспособленные для прогулок. По мере возможности я маркировал дорогу флажками. Уже в апреле нас начали мучить ежедневные, действующие на нервы, послеобеденные снегопады. Снег засыпал проложенные утром следы и заставлял чуть ли не вновь отыскивать дорогу. Предвестниками таких снегопадов были появляющиеся к ночи цирусы[12], за которыми следовало сверкающее раннее утро. Поднимаясь по глубокому снегу, мы с трудом барахтались в нем, часто теряя направление. Внезапно раздался истошный вопль Майкла Уэстмекотта. Метрах в шестидесяти над нами он узнал крутой край трещины с виднеющимися на нем следами — «Ужас Майкла» — название, данное в его честь, когда несколькими днями ранее он был руководителем группы. Мы связались, преодолели небольшой трудный склон и очутились на крутом, закругленном ледяном краю, нависающем слева над многообещающей свежей трещиной. Мы поднимались весьма осторожно, зондируя снег ледорубом, а затем страховали сверху нагруженных шерпов. Решили, что навешенные в этом месте перила будут надежным подспорьем для следующих носильщиков.

Выше этого участка нас остановила широкая трещина. Ранее её обходили стороной. Майкл решил использовать для её преодоления две секции лестницы, которую Гиальен с радостью сбросил на землю. Обе секции были соединены и получившийся мост длиной 3,5 метра повис над бездной. Забавно было впоследствии вспоминать, как осторожно мы переползли на ту сторону трещины, переправляя по очереди грузы на верёвке. Когда шерпам приходилось пользоваться этим мостом, в особенности при спуске они зачастую переходили его стоя, даже будучи в кошках. И уж неизменно поступали таким образом, когда лестница была заменена двумя сосновыми бревнами. Если кто-либо был на грани падения, то это рассматривалось как веселая шутка.

Двигаясь дальше, мы использовали ещё одну секцию лестницы для более узкой трещины и наконец добрались до хорошо уже знакомого препятствия — «Ужас Хиллари». Любопытно стремление альпинистов называть отдельные участки гор по имени конкретных лиц. Перед нами была широкая трещина, перекрытая ледяным, засыпанным снегом мостом. Снежные мосты никому особенно не нравятся. Перспектива ходить по ним в течение двух месяцев отравляла кое-кому существование. Мост приводил на другой стороне к крутой стене высотой около 5 метров, на которой были вырублены ступени и повешена верёвка. Наверху после установки флажка мы остановились. Было уже больше 12 часов, день был жаркий, однако в верховьях ущелья уже клубились черные снежные тучи. Мы решили дальше не идти, а получше обработать пройденный путь. Майкл Уэстмекотт и Пазанг Футар расширили вырубленные на стене ступени. Мы с Майком Уордом высмотрели немного ниже ледяную башню, грозившую свалиться нам на голову; глыба в форме бриллианта высотой метров пять балансировала на узком основании. Мы принялись за неё так, как поступают при валке леса. Сперва мы обвязали её верёвкой, которую Гиальен держал непрерывно натянутой. Затем стали по очереди осторожно подрубать основание. Внезапно раздался треск, появилась трещина, и громадина с неожиданно глухим звуком повалилась на ровный снег.

К 3.40, то есть когда мы вернулись, легко ориентируясь по флажкам, снег уже падал во всю. И так каждый день необъятная пелена облаков поднимается и кладет первые порции снега на вершины Тавече. Постепенно весь громадный цирк верховьев Кхумбу заполняется мрачной темнотой. Солнце мигнет последний раз, и прощай! Хлопья падают все быстрее и быстрее, и наступает момент, когда со вздохом надеваешь штормовку.

Во второй половине этого дня Джон, как всегда, первым прибыл из Озерного лагеря. Несколько позже появились оба Джорджа, Эд и их шерпы. Все были похожи на снежных людей и содействовали увеличению духоты в большой палатке. На следующий день, 21-го, «ледопадная» группа должна была пройти ледопад насквозь и оборудовать дорогу выше лагеря II. Хант, оба Майка и я собирались улучшить путь ниже этого лагеря. Ночь была холодной и в одном спальном мешке я впервые озяб, к тому же все время ворочался на камнях, дающих о себе знать под «сдохшим» матрацем.

Снова мы вышли в девять утра. Снова я шёл немного впереди, ставя дополнительные флажки. Снова было жарко и душно на склоне, ведущем к «Ужасу Майкла», однако знакомая дорога странным образом уменьшает трудности. Здесь забили длинный стальной стержень и привязали к нему верёвку с узлами. Выше «Ужаса Хиллари» мы попали на не пройденный ещё участок. Подошли по снегу к левому (орографически правому) краю ледопада. Метрах в 130 над нами, возвышаясь над склоном, выделялся на фоне неба самый крупный из ледяных пальцев. По пути к нему мощный хаос сераков. Как тут найти дорогу? Как раз под ледяным пальцем широкий снежный желоб казался среди ледяной неразберихи чем-то вроде тропы. Преодолев этот участок, известный под кличкой «Переулок адского огня», мы продолжали наш путь, отыскивая глазами оставленные передовой группой там и тут флажки. Изредка попадался швейцарский флажок, взгромоздившийся далеко влево от нас, над пропастью, на немыслимо высоком сераке. Это наглядно показывало, как сильно изменил за зиму ледник свой рельеф.

Я был ведущим в первой связке. Мой напарник Майкл Уэстмекотт самоотверженно тащил секцию лестницы, оставленную накануне около «Ужаса Хиллари». Громоздкость этой штуки, её стремление стукнуть каждого по голове и зацепиться за каждую неровность позволили нам наглядно представить себе будущие удовольствия. В конце «Переулка адского огня» мы должны были пройти направо под нависающими карнизами и вверх через массу нагроможденных обломков. Как сообщил Майкл, один из участков, являющийся ключевым для прохода между вертикальными стенами и выходом на более легкий склон, получил название «Глупость Хиллари». Именно здесь Эд уронил свой ледоруб и потратил полчаса, вися вниз головой над бездной, пытаясь его разыскать.

Мы все надеемся, что крутизна уменьшится. Проходит много времени, пожалуй около часа, пока наконец настает этот момент. И тогда, стоя на глыбе в форме ломтя кекса, мы взираем на закругляющееся ущелье. Вогнутая поверхность его испещрена лабиринтом небольших трещин. По словам Джона, изменения, происшедшие здесь за последнюю неделю, поразительны. Что же произойдет за два месяца?

Продолжаем медленно подниматься, поворачивая к левому краю; отметили преодолеваемое прыжком опасное место, где следовало бы устроить мост. В верховьях ущелья через глубокую трещину нужно было перекинуть одну из секций дюралевой лестницы. Для этого приходилось выбирать между атлетическим прыжком, на который никто из нас фактически не был способен, и хлипким ледяным мостом, весьма ненадежно заклинившимся над пропастью. По некоторым причинам я решился попробовать второй вариант и уже через несколько секунд вырубал на противоположном краю площадку для лестницы, которую мы затем установили и укрепили с помощью ледовых крючьев. Еще две сотни метров вправо, и мы, обогнув правую стену нашего ущелья, очутились над палатками.

В то время место, где был расположен лагерь II (5917 м), казалось нам таинственным. Тогда мы не дошли ещё до того, чтобы презирать его, рассматривая как неприятную ночевку по дороге вниз с вершины. Здесь, на широкой площадке, стояли четыре желтые и оранжевые палатки, над которыми метрах в пяти почти нависали, как показалось мне, две громадные, покрытые буграми ледяные башни.

Появились со своими шерпами Эд и Джордж Бенд. Несчастный Джордж Лоу заболел в пути тяжелой формой «базолагеритиса» и должен был идти вниз. Джон попросил Майкла Уэстмекотта остаться с ним. Поглядев, как они устроились, мы с Майком Уордом начали спуск, пока снегопад не стал слишком силен. Когда проходили последний участок ложбины, я сказал Майку: «Если кто-нибудь спросит, что мы делали сегодня, мне не очень хотелось бы ответить: «Лазали на Эверест». И действительно, нам ни разу не приходило в голову, что мы провели день на Эвересте. Мы пришли к выводу, что, по-видимому, это объясняется тем, что альпинисты — близорукие существа и ничего не видят за ближайшей зацепкой, выступом или в крайнем случае лагерем. Однако когда я впоследствии думал об этом, то решил, что это относится и к экспедиции в целом. Полюбуйтесь на фотоснимок Тенсинга, поднявшего вымпелы на вершине, и вернитесь мыслью к Тхондупу, чистящему картошку в Базовом лагере, к Робертсу, проверяющему кислородные баллоны, после того как их доставил Альф Бридж; вспомните, наконец, о нас самих, сокрушающих сераки. Что каждый делал все это время? Лез на Эверест, иначе говоря, создавал возможность явления вышеупомянутого фотоснимка.

Базовый лагерь был переоборудован в этот день к 4 часам после полудня при сильном снегопаде. Джимми Робертс, гималайский ветеран, прибыл с основным запасом кислорода. Вместе с ним появился и Джеймс Моррис из «Таймса», «отличный вежливый журналист», как я бы его охарактеризовал. Было приятно рассказывать о своих переживаниях спокойному, доброжелательному слушателю и знать, что они будут изложены хорошим английским языком. Кроме них прибыл и Чарлз Эванс со своей группой, доставившие основной запас экспедиционных грузов. Чарлз уже был занят, размечая краской на ящиках номера лагерей. Прибывший с ним Чарлз Уайли был окружен группой оживленно болтающих шерпов. По лагерю расхаживали лица, которых я видел впервые: Фу Дорьи в своей ярко-оранжевой куртке и маленький, робко представившийся нам Дава Тхондуп. Том Бурдиллон уже сооружал свой кислородный отдел, а вне лагеря целая группа работала над устройством ледяного погреба. Мы были теперь официально организованным Базовым лагерем.

Единственным недостатком была давка в большой палатке во время еды. Человек в полном комплекте одежды казался вдвое больше своих нормальных размеров. Кроме того, ложки и вилки быстро вышли из строя, мы были вынуждены заняться импровизацией. Джеймс в своем спокойном стиле заметил однажды, что постороннему покажется необычным, что национальная экспедиция не имеет отдельной палатки — столовой и что её лидер ест кашу вилкой, сидя на полу. Я обнаружил как-то в лагере VII Чарлза-Уайли, уничтожающего грейпнатс с помощью гаечного ключа, причем «работа», по-видимому, продвигалась весьма медленно.

Ночи были все ещё холодными, вероятно, температура была несколько ниже нуля. Поскольку Эд с самого начала весьма успешно наступил на большой термометр, я не мог сообщать ежедневно точную температуру.

Завтрак проходил неторопливо, начинаясь около восьми, когда теплое солнце выглядывало из-за ущелья Лхо-Ла. Мы посиживали снаружи на ящиках, пока Киркен суетился, приготовляя овсянку, бекон (особенно несъедобный, так же, кстати, как и мясо в соусе) и, если повезет, яйца. Джеймс разбил свою палатку на небольшом холме в верхней части ложбины, но питаться приходил к нам.

Следующий день, 22-е, был в приказном порядке выходным для всех находящихся в лагере. Однако мы с Майком Уордом высмотрели исключительный вариант пути через «Ужас Хиллари». Выйдя под теплыми лучами солнца, через 50 минут мы дошли от старой Базы до цели. Вариант был весьма простой. Пересекли ту же трещину, но левее и ниже, где она была настолько узкой, что её можно было перешагнуть. Затем следовал подъём на ту же ледяную стену, но также левее. Я рубил ступени сверху вниз, Майк — снизу вверх. Мы подвесили в этом месте верёвку и вскоре имели прекрасную лестницу с перилами. Вернувшись назад, весьма довольные, к ленчу, мы позволили себе полчаса позагорать на солнышке. Погода была как на морском курорте. Сонное око удивлялось, полуоткрывшись и увидев необъятную стену Нупцзе вместо спокойной синевы Средиземного моря. 24-го высотный отряд и отряд, работающий ниже, должны были начать действовать. Вечером 22-го, в 6 часов, появились Джон с Джорджем Бендом. Приятные новости! Они нашли в верховьях ледопада место для лагеря III, и Джордж Лоу установил с ними радиосвязь. Эд и Майкл Уэстмекотт остались для обработки дороги, так как 24-го две группы должны были идти вверх; «низкой» группе предстояло доставить груз до лагеря III; Грег и я с семью шерпами, базируясь на лагерь III, собирались пройти выше и перенести грузы в Западный Цирк. Наша группа считалась «высотной». Таким образом, 23-е было у нас занято подготовкой к выходу: обсуждение рационов, починка обуви, письма домой, совещания с Чарлзом по вопросу припасов для лагеря III, отбор шерпов. Кроме того, этот День остался у всех в памяти благодаря восхитительным лепешкам. Тхондуп постарался и выдал нечто сверхъестественное, запоминающееся надолго, тем более что любая разновидность свежего хлеба всегда вызывала бурный энтузиазм. Добавление масла и джема возвело лепешки в ранг «харча богов». Мы неизменно превращались в обжор всякий раз, когда подобные лепешки и реже свежий кекс появлялись на сцене. Это хоть как-то утешало нас, травмированных медленным, беззвучным снегопадом, который снова и снова покрывал все вокруг и действовал угнетающе. Ужин в этот вечер прошел в минорных тонах. Конечно, мы съели слишком много лепешек, но, если отвлечься от этого, что же делать со снегом? Как он повлияет на ледопад и на заброску верхних лагерей?