ЖЕНЕВА, КАФЕ «ЛАНДОЛЬД»

ЖЕНЕВА, КАФЕ «ЛАНДОЛЬД»

Часть зимы 1903/04 года Воровский провел в Женеве. Он был среди тех немногих эмигрантов, которые поддерживали В. И. Ленина в борьбе с меньшевиками.

Чтобы лучше узнать и сплотить своих товарищей по борьбе, Владимир Ильич нередко устраивал у себя вечеринки. Приходили все его сторонники: длинный, сухопарый, с бородкой а lа Мефистофель Красиков, грузный, с окладистой седеющей бородкой Ольминский, подслеповатый Бонч-Бруевич, обладатель прекрасного баритона Гусев и другие.

Вацлав Вацлавович также любил бывать у Ленина. У Владимира Ильича и Надежды Константиновны все себя чувствовали свободно. Жили они на окраине Женевы в небольшом домике в глубине сада. Две комнаты. Скромная мебель. Стол в гостиной даже не крашен. Несколько стульев и кушетка. На ней любил сидеть Воровский, особенно после чая; когда Вацлав Вацлавович бывал в ударе, его шутки, остроумные рассказы, анекдоты настраивали всю компанию на веселый лад. Особенно заразительно смеялся Ленин. А ему это так было необходимо. Время было трудное. Раскол в партии тяжело сказывался на его настроении. Шутки и поддержка друзей очень тогда помогали Ленину.

По обыкновению вечера заканчивались пением.

Владимир Ильич или кто-нибудь из гостей просил Гусева спеть, и тот, недолго думая, начинал:

С верой бодрой и смелой

Ты за подвиг берись.

Есть у подвига крылья,

И взлетишь ты на них!

Романс на слова Хомякова подхватывали гости. Потом следовали арии из опер. Чаще всех исполнялась любимая Владимира Ильича «Пою тебе, бог Гименей…».

Собирались также и в маленьком кафе «Ландольд», расположенном на тихой улочке. Просторный зал, несколько столиков, застланных чистой льняной скатертью, венские стулья — вот и все убранство. Но прелесть этого кафе была не в скромной обстановке. Душой его был хозяин — простой, добродушный толстяк. Он был общителен, знал всех посетителей в лицо, доверял в долг. Хозяин разливал пиво, а если посетители ничего не требовали, углублялся в газету.

В этом кафе в конце января 1904 года сидели за столиком Ленин, Воровский и Гусев. Воровский говорил Гусеву о произведениях, имевших в свое время большой успех, но вскоре забытых. Он назвал «Вертера» Гёте, некоторые романы Жорж Санд, «Бедную Лизу» Карамзина, «Знамение времени» Мордовцева. Что, кроме скуки и равнодушия, могут вызвать сейчас эти давно «отцветшие» произведения?

Подошедший к столику Валентинов[7] вмешался в разговор и, в свою очередь, назвал «Что делать?» Чернышевского — по его мнению, вещь бездарную и примитивную.

Ленин, не принимавший участия в разговоре и рассеянно смотревший куда-то в сторону, вдруг стремительно взметнулся. Лицо его окаменело, щеки покрыл румянец, глаза сузились.

— Отдаете ли вы себе отчет, что говорите? — бросил он резко. — Как в голову может прийти чудовищная, нелепая мысль назвать примитивным, бездарным произведение Чернышевского, самого большого и талантливого представителя социализма до Маркса? Сам Маркс называл его великим русским писателем.

— Он не за «Что делать?» его так называл. Эту вещь Маркс, наверное, не читал, — ответил Валентинов.

— Откуда вы знаете, что Маркс ее не читал? Я заявляю: недопустимо называть примитивным и бездарным «Что делать?». Под его влиянием сотни людей делались революционерами. Могло ли это быть, если бы Чернышевский писал бездарно и примитивно? Он, например, увлек моего брага, он увлек и меня. Он меня всего глубоко перепахал. Когда вы читали «Что делать?»? Его бесполезно читать, если молоко на губах не обсохло. Роман Чернышевского слишком сложен, полон мыслей, чтобы его понять и оценить в раннем возрасте. Я сам попробовал его читать, кажется, в 14 лет. Это было никуда не годное, поверхностное чтение. А вот после казни брата, зная, что роман Чернышевского был одним из самых любимых его произведений, я взялся уже за настоящее чтение и просидел над ним не несколько дней, а недель. Только тогда я понял глубину. Это вещь, которая дает заряд на всю жизнь. Такого влияния бездарные произведения не имеют.

— Значит, — спросил Гусев, — вы не случайно назвали вашу книжку «Что делать?»

— Неужели, — ответил Ленин, — о том нельзя догадаться?

Слова Ленина вызвали большой интерес у Воровского. Он очень любил Владимира Ильича и интересовался буквально всем, что касалось Ленина. Вацлав Вацлавович начал расспрашивать Владимира Ильича о книгах, которые он читал, о писателях, оказавших на него особенно большое влияние. Ленин, говоривший о себе мало, на сей раз изменил своему правилу и на вопросы Воровского отвечал довольно подробно.

Придя домой, Воровский по свежей памяти записал разговор с В. И. Лениным.