По морям, по волнам

По морям, по волнам

С утра следующего дня наш корабль отправился в путь. Его алый флаг гордо реял на всех морях и океанах мира. В каких только странах мы не побывали, каких только грозных бурь и штормов не пережили! Нам довелось сражаться с морскими пиратами, со злыми разбойниками, и всюду мы выходили победителями.

Капитан наш был просто чудо. Это был испытанный морской волк. А команда как на подбор: храбрая, отважная, закаленная в борьбе со стихией и многочисленными врагами…

Сколько чудесных, волнующих мгновений пережили мы на своем великолепном корабле!..

Перевоплотившись в суровых моряков, мы так увлеклись игрой, что ничего на свете не замечали. Не заметили даже, как с глухим ревом подкралась черная грозовая туча. Хлынул ливень. С визгом и смехом мы рассыпались во все стороны кто куда успел — кто под сарай, кто на сеновал, а кто в сени нашего дома…

Несмотря на осеннюю пору, разразилась сильная гроза. Темную, набухшую тучу беспрестанно разрывали на части мертвенно-зеленые молнии.

От грозы, от урагана и дождя небо и наша железная крыша грохотали, как безумные!..

Дрожа от страха, мы — я, Кодька и Коля — стояли в дверях коридора и смотрели, как вокруг нас все бурлило и клокотало, точно в огромном коловороте.

При каждом оглушительном ударе грома мы испуганно крестились.

— Господи помилуй и упаси!.. Господи помилуй! — шептали мы.

Я всегда боялся грозы. Как только раздавались первые удары грома, я забирался на кровать, накрывался с головой одеялом и притихал. И сейчас меня подмывало убежать от друзей и спрятаться на кровати. Но я пересилил свой страх. Ведь тогда б Кодька всю жизнь меня презирал, как последнего трусишку…

Но что это?.. Я даже не поверил себе. Взглянув на Кодьку, я изумился: он ли это?.. Куда девалась его самоуверенность? Передо мной стоял взъерошенный, побледневший, невзрачный мальчишка, который каждый раз при взрыве грома вздрагивал всем телом и неистово крестился… Его жалкий вид поколебал во мне веру в него как в неустрашимого, волевого нашего вожака.

— А флаг-то! — в ужасе вскрикнул Коля, указывая на мачту нашего корабля.

Второпях никто из нас не догадался снять с мачты платок, и теперь он, потемневший, вымокший, как тряпка, висел на палке.

Коля заплакал.

— Ну, заревел, — закричал Кодька. — Замолкни, мокрая курица!.. А то могу двинуть так, что с ног ковырнешься. Что, боишься матери, что ли?..

— Н-нет, — сквозь рыдания выдавил Коля. — Я… не боюсь… Мне мамку жалко…

— Дурак! — пробасил Кодька. — Надо было раньше думать… А теперь уже поздно… Да что с твоим платком сделается?.. Ну?.. Дождик обмоет его, как новенький будет…

Коля успокоился. Может, правду говорит Кодька: от дождя платок еще лучше будет.

— Ведь дождь-то чистый, — начал было — пояснять свою мысль Кодька, но в это мгновение грохнул такой невероятной силы гром, что, казалось, весь мир провалился в тартарары. Все мы трое, как подкошенные, повалились на пол.

— Господи спаси! — бормотал Кодька, не вставая. — Господи спаси!.. Закрывайте двери!.. Закрывайте скорей!..

Но никто из нас не пошевельнулся. Все мы лежали с закрытыми глазами.

— Сашка, закрывай!

Я приподнялся, чтобы захлопнуть дверь, но, выглянув во двор, радостно вскрикнул;

— Ура-а!.. Дождик перестал!..

Туча с глухим рокотом мчалась куда-то на запад. Сквозь провалы ее свисали снопы солнечных лучей. Дождь затихал. Лишь редкие крупные капли, срываясь с крыши, падали во вспененные лужи…

Засучив штанишки до колен, мальчишки с радостными криками бегали по лужам…

Мы снова собрались у своего боевого корабля.

Засветило чисто вымытое дождем солнце. Ярко вспыхнули на ветвях капли. Пенясь и пузырясь, сбегали к воротам ручьи…

Кодька, уже забыв о своих недавних страхах, лихо вспрыгнув на капитанский мостик, властно скомандовал:

— По местам!

Но его на этот раз никто не послушал. Играть в моряков уже не хотелось: лучше было побегать по лужам. Лишь один Коля взобрался на корабль и печально рассматривал намокший материн платок. С платка, как кровь, стекали красные капли. Мальчик хотел снять его с мачты, но Кодька сказал:

— Нехай висит. Подсохнет, тогда возьмешь.

Коля вздохнул и отошел.

Вечером нам из правления принесли телеграмму. Дядя Никодим извещал нас о том, что завтра приезжает.

Людмила заставила Машу в ночь перемыть полы в комнатах, а сама заквасила тесто для пирожков и сдобных булочек…

Я лег спать взволнованный. Долго не мог заснуть, все раздумывал над тем, как лучше встретить дядю: выйти ли с ребятами за станицу, и там, выстроившись в шеренгу, ждать его появления или, может быть, привести в порядок корабль и, как только дядя покажется в воротах, с криками «ура» салютовать из всех пушек…