Военно-политическая ситуация

Военно-политическая ситуация

Декабрьское контрнаступление советских войск под Москвой сыграло важнейшую роль в развитии второй мировой войны. Оно не только спасло советскую столицу от захвата гитлеровцами, на что фюрер уверенно рассчитывал, но явилось также первой серьезной неудачей германской армии. «Блицкриг» провалился. Советский Союз, который на протяжении целого полугода отступал и терпел неудачи на фронте и который многие западные «специалисты» уже приговорили к гибели, вдруг совершенно неожиданно для них нанес врагу тяжелый удар. Сперва «специалисты» растерялись и пытались объяснить немецкое поражение случайностью: в дело-де вмешался «генерал Зима», гитлеровцам пришлось временно отступить, чтобы лучше подготовиться к наступлению летом. Они даже выдвинули особую «теорию»: зима — русская, лето — немецкое, т.е. зимой военное преимущество имеют русские, а летом немцы. Отсюда эти многоумные «специалисты» авторитетно предрекали, что советские успехи под Москвой — дело случайное и непрочное и что с наступлением весны немцы возьмут жестокий реванш и захватят Москву и Ленинград, а уж после этого что же останется от советского сопротивления?..

Однако всем этим капиталистическим Кассандрам пришлось пережить большое разочарование. Бои под Москвой отнюдь не оказались какой-то единичной, изолированной операцией. Вслед за ними открылось общее контрнаступление Красной Армии на Огромном фронте от Ладожского озера до Черного моря. Германское командование явно ставило себе задачу удержать в течение зимы позиции, захваченные перед ее наступлением, с тем, чтобы подготовить новый и, как ему казалось, решающий удар весной. Оно ошиблось в своих расчетах. Конечно, советское контрнаступление не везде было одинаково сильно и успешно; конечно, в ходе боев были у него удачи и неудачи; конечно, серьезные потери людьми и вооружением были не только у немцев, но и у Красной Армии… и все-таки советское командование вырвало инициативу из гитлеровских рук и отбросило вражеские линии на 100–350 км к западу. К сожалению, Красная Армия в тот момент еще не обладала необходимым перевесом в численности, опыте и технике над германской, и потому зимнее контрнаступление 1941/42 г. не смогло привести к разгрому врага.

Тем не менее описанные события на советско-германском фронте имели огромное значение — не только чисто военное, но и морально-политическое. Они впервые показали уязвимость гитлеровской армии и возможность ее побеждать. Они впервые обнаружили перед всем человечеством, что есть в мире страна, есть в мире сила, которая способна эффективно сопротивляться фашизму и даже наносить ему тяжелые удары. Это подняло дух всех народов, как уже закованных в гитлеровские кандалы, так и опасающихся подобной участи. Это было в то время единственным лучом света, прорвавшимся сквозь облегавшие небо свинцовые тучи, ибо положение на других фронтах второй мировой войны зимой 1941/42 г. складывалось мало благоприятно для антифашистской коалиции.

В самом деле, британские операции в Северной Африке в описываемое время сначала очень напоминали топтание на месте, а с весны 1942 г. превратились в систематическое движение вспять под давлением германо-итальянских войск, возглавлявшихся Роммелем. Фашистские силы проникли на территорию Египта и дошли до Мерса-Матру. Англо-германская война на море продолжалась с неослабевающей силой[209]. В феврале 1942 г. произошел большой скандал: два крупных германских военных судна «Шарнгорст» и «Гнейзенау», ремонтировавшихся в Бресте, прорвавшись через Ла-Манш и Па-де-Кале, ушли в Германию. Англичане были потрясены как необыкновенной дерзостью немцев, так и поразительной безрукостью собственной обороны, так много кричавшей о своей особой бдительности на южном берегу страны. Этот инцидент имел серьезные политические последствия, о которых речь будет ниже. Черчиллю приходилось утешаться только организацией больших воздушных налетов на Германию, да и то когда погода это позволяла. В своем послании Сталину от 12 марта 1942 г. он писал: «Теперь, когда погода улучшается, мы возобновляем как в дневное, так и в ночное время свое мощное наступление на Германию с воздуха»[210]. Однако хроника тех дней констатирует, что потребовалось еще полтора месяца для того, чтобы Англия послала несколько действительно мощных воздушных армад (по тысяче бомбардировщиков в каждой) на Рур и Рейнскую область.

Еще хуже обстояло дело на Дальнем Востоке. Япония стремительно захватывала страну за страной, остров за островом, город за городом, не встречая сколько-нибудь серьезного сопротивления. В январе 1942 г. японцы заняли Филиппины и Малайю, в феврале — Сингапур, часть Борнео и остров Тимор, в марте — остров Яву и столицу Бирмы Рангун, в апреле устроили воздушный налет на Цейлон и потопили два английских тяжелых крейсера и авианосец «Гермес», в июне высадили десант на Алеутских островах Киска и Атту. Короче говоря, на протяжении пяти месяцев после вступления в войну Япония стала хозяином положения в Юго-Восточной Азии и в водах Индийского океана. Волна японской агрессии подошла к границам Индии.

США, на плечи которых легла главная борьба против Япония, делали в те дни лишь первые шаги по организации своих сил. В феврале американские войска появились в Австралии и Новой Зеландии. В марте американский генерал Стилуэлл стал начальником генштаба Чан Кай-ши. В апреле генерал Макартур был назначен главнокомандующим всеми вооруженными силами союзников в юго-западной части Тихого океана. Тогда же американские войска прибыли в Индию, а американская авиация в первый раз сбросила бомбы на Токио, Киото, Нагойю и другие японские города. Конечно, ресурсы США были огромны, и после их окончательной мобилизации Япония могла ждать тяжелых ударов, но дорога к этому моменту казалась еще длинной, и многие задавались вопросом: а наступит ли вообще этот момент?..

Да, военная ситуация в первой половине 1942 г. выглядела для союзников достаточно мрачно. Только на советском фронте как будто бы начинался рассвет, но люди, так привыкшие за минувшие три года к непрерывным победам фашистов, боялись верить в приближение дня, пока он не наступил.

Под датой 15 февраля 1942 г. я сделал запись, характеризующую политическое отражение военной ситуации в Англии. Приведу из нее некоторые цитаты:

«Какова реакция Англии на военные успехи СССР в течение последних десяти недель?

Вообще все довольны, особенно на фоне неудач в Ливии, Малайе и других местах. Так приятно иметь хорошие вести хоть с одного фронта — фронта фронтов! Здесь все больше начинают понимать, что на нашем фронте решается судьба войны, отсюда придет спасение. Колоссально возрос престиж Красной Армии. Все говорят о ней с восторгом. Разбита легенда о германской «непобедимости». Надеются, что скоро мы поломаем ребра германской армии. Полушутя, полусерьезно кое-кто из моих здешних знакомых задает вопрос: «Нельзя ли нам получить в долг парочку ваших генералов?» Криппс очень поднял престиж «молодых» советских командиров. Все очень благодарны нам, что за последние девять месяцев нет германских налетов на Англию, что угроза вторжения гитлеровцев на Британские острова отпала. Да, СССР сейчас здесь очень популярен. Рикошетом это отражается и на моей персоне: за январь я получил 100 приглашений на различные общественные, дипломатические и правительственные в приемы. Как бы не задушили меня в дружеских объятиях! Такова картина. Ну, а ее анализ?..

Широкие массы очень рады нашим успехам без всяких оговорок. Иначе с господствующим классом. В груди его сейчас две души, которые для краткости можно назвать, как «черчиллевская» и «чемберленовская» (хотя сам Чемберлен уже мертв).

«Черчиллевская» душа рассуждает примерно так: Германия посягнула на Британскую империю и на мировые позиции Англии, — стало быть, надо ее разгромить. Русские бьют и, возможно, разобьют Германию. Очень хорошо. Русские сделают за англичан грязную работу. Англичане же без больших потерь, церемониальным маршем вступят в Берлин. На будущей мирной конференции Англия вместе с США составят «здоровый противовес» большевикам. Все складывается очень удачно: мы одержим победу дешевой ценой. Пусть русские делают свое дело.

«Чемберленовская» душа уже сейчас дрожит от страха: а что, если русские придут в Берлин одни? Что, если они слишком сильны? Что, если Красная Армия сделается хозяином континента? Что, если под влиянием советских успехов Европа большевизируется? Что, если Москва навяжет нам «советский мир»? Кто сможет ей помешать?

Группа Черчилля (Иден, Бивербрук, Брендан Бракен, Кренборн и др.) слишком ненавидит Германию и ради ее разгрома готова идти с большевиками. Группа чемберленовцев (Маргесон, Кингсли Вуд, Андерсон и др.) слишком ненавидит «коммунизм» и ради избежания «большевизации Европы» готова на компромисс с Германией, особенно с Германией генералов и помещиков. Лейбористы занимают неопределенную позицию: сказывается их бесхребетность и вражда к коммунистам.

Пока наши успехи еще не очень серьезны, чемберленовцы молчат, а черчиллевцы нас даже хвалят. Но что случится, если Красная Армия станет приближаться к Берлину, да еще одна?.. Кошмар! На лбу многих представителей английского господствующего класса (и не только «чемберленовцев») при этой мысли выступает холодный пот!.. Допускаю, может наступить момент, когда сами англичане, без всяких понуканий с нашей стороны, побегут открывать второй фронт, чтобы предупредить оккупацию Берлина только одной Красной Армией».

Как видно из приведенного, уже в тот ранний период Великой Отечественной войны у меня не было никаких иллюзий на счет истинных настроений и расчетов британского правительства. Последующее лишь подтвердило правильность моей оценки положения. В частности, второй фронт во Франции был открыт только тогда, когда перед англичанами и американцами реально встала угроза, что Советские Вооруженные Силы раньше их придут в Берлин.

Настроения, господствовавшие в Англии после победы под Москвой, сделали возможным благополучное завершение одной счастливой инициативы британских коммунистов. Еще в 1939 г., накануне второй мировой войны, они поставили перед лондонским муниципалитетом, в котором правящей партией были лейбористы, вопрос об установлении мемориальной доски в доме, где Ленин жил в 1902–1903 гг. (Финсбюри, Холфорд-сквер, 30). Сначала, когда еще шли переговоры о пакте взаимопомощи между СССР, Англией и Францией против гитлеровской агрессии, муниципалитет обнаружил известную склонность к удовлетворению просьбы коммунистов. Но когда в результате саботажа Чемберлена и Даладье переговоры были сорваны, муниципалитет поспешил заморозить этот вопрос. Теперь, в начале 1942 г., положение резко изменилось, и коммунисты сумели добиться разрешения на прикрепление мемориальной доски к дому № 30 на Холфорд-сквер. К сожалению, к этому времени самый дом был сильно разрушен немецкими бомбами, но все-таки его фасад наполовину сохранился. Вот к этому-то обломку стены в середине марта 1942 г. была прибита мемориальная доска. На открытии присутствовали представители муниципальных властей и гости, среди которых находился лидер Британской компартии Гарри Поллит. Были произнесены речи с английской и с советской стороны. Напротив дома, где жил Ленин, в небольшом парке был водружен бюст Владимира Ильича работы одного местного скульптора. Фашистские молодчики Мосли несколько раз пытались повредить бюст и доску, но это им не удалось. Мы, советские люди в Лондоне, испытывали чувство глубокого удовлетворения от сознания, что и здесь, в самом сердце капиталистической Англии, имеется памятник нашему великому вождю. Пусть он пока еще скромен, слишком скромен для такого гиганта в истории человечества, но принципиальное значение его огромно.