Перед германским нападением на СССР

Перед германским нападением на СССР

В начале мая 1941 г. ко мне как-то заехал шведский посланник Б.Прюц. Прюц имел ближайшее отношение к известной шведской фирме шарикоподшипников «SKF», интересовался политикой и был большим поклонником дипломатической деятельности А. М.Коллонтай. Он несколько раз бывал в Советском Союзе, являлся сторонником шведско-советского сближения и чрезвычайно не любил германских нацистов. У нас с ним установились хорошие отношения, и мы нередко встречались для того, чтобы обменяться мнениями и поговорить о текущих политических делах.

В этот раз Прюц рассказал мне, что недавно был вместе с некоторыми другими дипломатами на завтраке у Черчилля и слышал там немало интересного. Больше всего его поразила рассказанная премьером басня о «Двух лягушках». Я с некоторым недоумением посмотрел на шведского посланника, и он понял мой молчаливый вопрос.

— Вы знаете, — начал рассказывать Прюц, — что дела у англичан сейчас неважные: Балканы захвачены Гитлером, Грецию пришлось эвакуировать, на очереди Крит — едва ли его удастся удержать, потери на море огромные… Вообще невесело… После завтрака, за кофе, кто-то спросил Черчилля о дальнейших перспективах войны. В ответ премьер рассказал басню о «Двух лягушках»… «Жили-были, — говорил он, — две лягушки — одна оптимистка, другая пессимистка. Однажды вечером лягушки прыгали по лужайке около молочной. Запах парного молока, несшийся из открытого окна молочной, привлек внимание лягушек. Они соблазнились и прыгнули в окошко, чтобы полакомиться молоком. Лягушки, однако, плохо рассчитали свои движения и с размаху попали в кадушку с молоком. Огляделись и увидели, что стенки кадушки круты и высоки. Лягушка-пессимистка сразу пришла в уныние, решила, что спасение невозможно, сложила лапки и пошла ко дну. Лягушка-оптимистка решила бороться за жизнь и стала барахтаться в молоке в надежде предотвратить свою гибель. Она не знала точно, как это можно сделать и можно ли вообще, но умирать без борьбы не хотела. В течение целой ночи лягушка-оптимистка барахталась в молочной кадке, плавала, била лапками по молоку, и — о счастье! — к утру она оказалась на толстом куске масла, который был сбит за ночь ее усилиями…» Рассказав эту историю, Черчилль закончил: «Вот и я тоже лягушка-оптимистка!»

Прюц усмехнулся и прибавил:

— Как видите, Черчилль не теряет духа… И кто знает, может быть, он и прав.

1 июня 1941 г. я записал следующее:

«Несмотря на тяжелые неудачи на фронте (эвакуация Греции, потеря Крита), вся Англия на протяжении минувших трех недель жила под впечатлением прилета заместителя Гитлера Рудольфа Гесса. Когда из массы рассказов, сведений, догадок, предположений, слухов и т.д., окружающих эту странную, почти романтическую историю, пытаешься выделить то, что кажется наиболее вероятным, то получается примерно такая картина.

Гесс пилотировал самолет сам. Приземлился, вернее выбросился на парашюте, в Шотландии, около имения герцога Гамильтона, с которым, видимо, раньше встречался в Германии. Киркпатрик, работавший до войны советником в британском посольстве в Берлине, опознал Гесса. Киркпатрик и Саймон, по поручению британского правительства, опросили Гесса и пытались выяснить, зачем он прилетел в Англию и по чьему поручению он это сделал. Гесс заявил, что никто в Германии ему ничего не поручал, что Гитлер даже не имел никакого представления о его намерении, что он прилетел по собственной инициативе и исходя из собственных соображений.

Гесс считает, что Германия непобедима, что продолжение войны грозит Англии страшным кровопролитием, голодом (из-за блокады) и полным разгромом. С другой стороны, война нанесла болезненные раны и Германии. Он был в Гамбурге и видел опустошения, произведенные там налетами британской авиации. Гесс не понимает, почему две крупнейшие «нордические» державы, оплоты цивилизации, должны разрушать друг друга. Черчилль — поджигатель войны, ему это все равно, но Гесс не сомневается, что в Англии имеются более здравомыслящие люди, за которыми пошел бы английский народ, если бы они сказали ему правду. В числе таких здравомыслящих людей Гесс считает герцога Гамильтона, поэтому он и направился к нему. Гесс назвал еще нескольких человек, которые, по его мнению, относятся к категории здравомыслящих, но кого именно, мне не удалось узнать.

Чего хочет Гесс? По его словам, он больше всего хочет примирения между Германией и Англией. На какой базе? Примерно на такой: за Англией остается ее империя, а Германии предоставляется свобода действий на континенте Европы. Договор о таком разделе мира мог бы быть заключен сроком на 25 лет. Разумеется, предпосылкой для англо-германского соглашения должно быть устранение правительства Черчилля и создание «подлинно британского» правительства.

Отношение английской прессы к Гессу прошло через ряд фаз. Сначала — в статьях и информации, появившихся 13 мая, — его изображали как «искреннего», «честного» человека, доброго семьянина и почти «идеалиста» нацистского толка. Он-де по глубокому убеждению ненавидит СССР и потому-де осуждает Гитлера за «умиротворение» большевиков. Нашлись борзописцы, которые стали превозносить Гесса как «великого обращенного», что-то вроде современного Будды или Святого Франциска (Уорд Прайс в «Дейли мэйл»). В последующие дни газеты забили отбой, но все-таки продолжали еще высоко расценивать Гесса и его миссию. Затем, к концу мая, акции Гесса сильно упали, и о нем стали писать и говорить, как о видном представителе «той же бандитской клики», которая ввергла мир в катастрофу. Сообщали также, что Гесс интернирован как военнопленный и останется в заключении вплоть до конца войны.

В чем было дело? Насколько мне известно, в связи с прилетом Гесса за кулисами британской политики началась борьба. Черчилль, Иден, Бевин и вообще все лейбористские министры сразу же высказались решительно против ведения с ним или через него каких-либо переговоров о мире с Германией. Однако нашлись среди министров люди типа Саймона, которые при поддержке бывших «кливденцев» считали, что следует использовать столь неожиданно представившийся случай для установления контакта с Гитлером или по крайней мере для зондажа о возможных условиях мира. В конечном счете победил Черчилль. Немалую роль сыграло волнение в массах, вызванное прилетом Гесса. Происходившая за кулисами борьба нашла свое отражение и в печати.

Победу Черчилля можно только приветствовать, но остается неясным вопрос: кто же такой Гесс? Закамуфлированный посланец Гитлера или психопат-одиночка? Или представитель какой-либо группировки среди нацистской верхушки, обеспокоенной перспективами слишком затянувшейся войны?»

С тех пор, как были написаны приведенные строки, прошло немало времени. За минувшие годы было опубликовано много документов, мемуаров, монографий и исследований, относящихся ко второй мировой войне, однако точного ответа на вопрос о том, кто же такой был Гесс, до сих пор нет.

Черчилль в своих военных мемуарах высказывает мнение, что прилет Гесса был результатом его собственного «волеизъявления», то что корни этого акта надо искать в области психопатологии[179]. Начальник контрразведки гестапо Шелленберг в своих воспоминаниях утверждает, что Гитлер не давал Гессу никаких указаний и даже ничего не знал о его планах[180], Киркпатрик придерживается примерно той же точки зрения[181]. Однако советский ученый А.М.Некрич пишет:

«На Нюрнбергском процессе произошел любопытный эпизод, на который не было обращено достаточного внимания. 31 августа 1946 г. Гесс заявляет на заседании Трибунала, что он желает под присягой сообщить, что случилось с ним во время пребывания в Англии. «Весной 1941 года…», начал Гесс. Но тут он был прерван председателем Трибунала, англичанином лордом Лоуренсом. Быть может, история еще не сказала своего последнего слова о «миссии Гесса»[182].

Как бы то ни было, но не подлежит сомнению одно: все основное и существенное о полете Гесса советскому посольству было известно уже тогда, весной 1941 г. Последующие годы к этому прибавили лишь различные уточнения и детали второстепенного порядка.