Ради красного словца…

Учась в средних классах школы, Феликс очередной раз влюбился и стал искать повод привлечь к себе внимание избранницы. «Двойка», полученная его возлюбленной, пробудила в сердце Феликса нечто вдохновляющее – то ли музу, то ли черта. Он не кинулся к девочке с банальным предложением помощи по литературе, а поступил нетривиально: написал в газету лирически-философскую заметку на тему «Девочка и «двойка». В заметке ярко описывалось душевное состояние ученицы и разбирались причины ученической неудачи. Редакция газеты, не избалованная такого рода эссе, тут же напечатала статью. В СССР человек, «пропечатанный в газете», мгновенно становился объектом либо поклонения, либо осуждения. Несчастная героиня, «прославившаяся» в одночасье на всю область, не знала куда деваться. Море слез, пролитых девочкой, не добавили очков автору статьи. Пиар не удался. С надеждами на взаимность пришлось расстаться. «Да, – вздыхает сейчас Феликс, вспоминая тот давний каприз вдохновения, – ради красного словца, как говорится…»

С годами Феликс не стал осмотрительнее. Будучи увлеченным идеей, он по-прежнему не слишком задумывается над тем, как «слово наше отзовется». Да, он не осторожничает, когда дело касается его самого, но не боится заступиться за честь близких ему людей.

Его добрую подругу Татьяну Ивановну Лещенко-Сухомлину и ее хорошую знакомую французскую переводчицу литератора Андрэ Робель когда-то один из знакомцев Есенина обвинил в краже есенинского письма, хранившегося у него. Как рассказывал «потерпевший», письмо потом нашлось, но, как говорится, «осадок остался». Возмущенный до глубины души нападками на Татьяну Ивановну, Феликс публикует свою статью, в которой со всей страстью доказывает, что обвинения в адрес уважаемой в культурных кругах России и Франции его старшей подруги нелепы и оскорбительны. К тому времени уже минуло шесть лет, как не стало самой Татьяны Ивановны и, казалось бы, какой смысл вступать в битву? Но Феликс яростно защитил честь женщины, как если бы она была жива.

Бывало, что приходилось и сожалеть о недоразумениях, связанных с «красным словцом», как, к примеру, о несостоявшейся книге об Александре Коржакове, некогда всесильном начальнике службы безопасности Бориса Ельцина. Главный герой был весьма расположен к Феликсу, приглашал его к себе в дом, перезнакомил с семьей и друзьями, усаживал за стол и делился такими откровениями, которые вряд ли кому доводилось слышать. Эффектная книга была наполовину готова… Как-то в редакции «Экспресс-газеты» Феликс обмолвился о том, что пишет книгу о Коржакове.

– Дай нам кусочек! – подпрыгнул борзый редактор издания, охочий до чужих скандальных секретов.

Феликс по-прежнему очень любит Валентина Иосифовича, хотя они не встречались больше десяти лет… В размолвке, произошедшей между артистом и журналистом, Феликс винит «желтое лицо» прессы. 1990 г.

Не подозревая, чем кончится эта история, под напором редактора Феликс передал главку, из которой следовало, что Борис Ельцин был горьким пьяницей. Эта новость, кстати, для миллионов российских граждан являлась «секретом Полишинеля». Только ленивый не обсуждал в ту пору здоровье и пристрастия Бориса Николаевича. Но Александру Коржакову скандальная публикация пришлась не по душе, хотя автор ни словечка не исказил из рассказа бывшего главного охранника бывшего российского президента. Коржаков немедленно позвонил Медведеву и, крича почти на ультразвуке, в резких выражениях разорвал отношения с журналистом. Через какое-то время Феликсу позвонил Лев Демидов, помощник депутата Государственной Думы (Коржаков тогда пребывал в этом статусе), и попросил вернуть ему рабочие пленки. Заметим, что Лев Демидов, хороший человек, политический активист, прекрасно относился к журналисту, ценя его профессиональное мастерство и смелые публикации в журнале «Огонек».

Коржаков же настолько «разогрелся», что спустя некоторое время в интервью одному украинскому изданию назвал своего несостоявшегося биографа «подлецом, мерзавцем и негодяем». «Надо же, – почти восхищался Феликс силой чувств оппонента. – Три изящных эпитета – и все в одном предложении!».

Историю с книгой о Коржакове Феликс завершил словами: «Я отдал Коржакову по его требованию все пленки с записями бесед, чтобы кто-то другой доделал книгу. Но, как сказали люди из окружения Коржакова, у «другого» автора ничего не получилось. А наша могла бы стать бестселлером! Материал-то был уникальный».