«Вы дитя века, Татьяна Ивановна…»

Именно этими точными словами Александр Солженицын описал необычную, странную, яркую судьбу Татьяны Ивановны Лещенко-Сухомлиной, которая родилась на заре ХХ века, в 1903 году. Замечательная переводчица, она познакомила русского читателя с потрясающими английскими романами «Женщина в белом» Уилки Коллинза и «Любовник леди Чаттерлей» Дэвида Лоуренса, исполнительница старинных русских романсов, пережившая репрессии и лагеря, она общалась со знаменитыми деятелями европейской культуры – Жоржем Сименоном, чьи книги тоже переводила, Луи Арагоном и Эльзой Триоле, Анри Труайя, Натали Саррот… Спутниками жизни Татьяны Ивановны в разное время были американцы – юрист Бенджамин Пеппер и блестящий журналист Луи Фишер, ныне почти забытый гениальный русский скульптор Дмитрий Цаплин, потомок народовольцев публицист Василий Сухомлин.

Татьяна Ивановна страстно любила жизнь и людей, храня в своей светлой душе не обиды на несправедливость судьбы, а благодарность за мгновения радости и счастья, что ей были подарены. Познакомившись с Феликсом, она приняла его пламенную, неуемную натуру всем сердцем, в котором не уснула Женщина. Едва высвободив пару часов, он, увешанный вкусной снедью, летел в гости к Татьяне Ивановне. За ее песнями, что она исполняла под гитару, за рассказами об интереснейших людях, за редкими книгами, с которыми она вынуждена была расстаться, потому что пенсии не всегда хватало… Теплая дружба Феликса и Татьяны Ивановны найдет свое отражение в ее книге «Долгое будущее». Это будет редчайший случай, когда автор мемуаров-дневников столь часто упоминает имя другого человека, что его можно считать вторым главным героем. Как-то лежа на больничной койке, Феликс ради шутки принялся считать упоминания о себе, любимом, в книге Татьяны Ивановны, и азартная натура героя взяла свое: он до конца довел мероприятие. Каково же было удивление, когда цифра достигла 675!

Татьяна Ивановна умела захватывающе рассказывать истории из своей жизни. Некоторые из них как яркие иллюстрации к книгам серии «ЖЗЛ». Свои новеллы она начинала со слова «однажды».

…Однажды, когда Татьяна-гимназистка жила в Пятигорске, в город с концертом приехал Александр Вертинский. Революционно настроенная молодежь, распевавшая повсюду только боевые песни, собиралась «дать бой» модному, как сказали бы сейчас, гламурному певцу. Татьяна вместе со всеми набила карманы гнилыми яблоками, «дабы запустить их в презренного хлюпика, певшего про какие-то пальцы, пахнущие ладаном, про разных креольчиков и прочую плесень». Когда на сцену вышел кроткий молодой человек, без грима, но во фраке и с белым цветком в петлице и запел негромким, слегка приглушенным голосом задушевные, искренние песни, Татьяна замерла… Притихли и «соратники». «Ни тени фальши не было в его исполнении, никакого кривляния. Он покорил нас». И каждую школьную перемену девчонки тащили Татьяну к роялю, чтобы еще раз услышать о печальном попугае, о верном псе Дугласе, о несбыточной весне…

С Т.И. Лещенко-Сухомлиной, мудрой, много повидавшей на веку женщиной, объездившей полмира, переводчицей и автором двухтомника мемуаров, Феликса Медведева, «коллекционера» необычных биографий, связывали дружеские, искренние отношения

…Однажды, купив на последние деньги билет на самый верх амфитеатра на поэтический вечер в Политехническом музее, Татьяна с подругой нахально пересели в первый ряд, и их никто не погнал. Выступали Брюсов, Ивнев, Сельвинский, но, главное – Маяковский! Красивый, статный, с зычным голосом – он покорил Татьяну с первого взгляда, с первого слова. Спустя два года она случайно встретила его в Нью-Йорке, куда приехала с первым мужем, и после выступления поэт пригласил московскую приятельницу к себе. Там она познакомилась с его подругой Эммой Джонс, будущей матерью единственной дочери Маяковского. Последняя встреча с поэтом произошла в Москве, когда Маяковский и Татьяна случайно натолкнулись друг на друга у Большого театра. Он обрадовался и сказал: «Вы здесь? Приходите ко мне непременно! Буду ждать». Но Татьяна не пошла «из благоговения». «Теперь, в старости, я знаю, что это ложное чувство и ему поддаваться не следует, – сокрушалась Татьяна Ивановна. – Его смерть ранила меня на всю жизнь».

… Однажды в Нью-Йорке, брат Татьяниной подруги – родственницы Гертруды Стайн, посоветовал девушкам почитать книжную новинку – роман Лоуренса «Любовник леди Чаттерлей». На вопрос, о чем книга, он загадочно ответил:

– Там много эротики…

Благовоспитанная Татьяна сразу утратила к «чтиву» всякий интерес. Но в 30-м году в Париже она познакомилась с советским скульптором Дмитрием Цаплиным и увлеклась им. К этому времени «Леди Чаттерлей» выходит и на французском языке. В кругу знакомых почему-то «завихрился» слух, что Лоуренс написал эту книгу о Татьяне и Цаплине. Это не могло быть правдой, но заинтригованная молодая женщина тут же кинулась читать… Ласковые волны Средиземного моря и любовь будили вдохновение. Переводя книгу, она незаметно для самой себя создала первый русскоязычный перевод экзотического романа. Стараниями издательства «Петрополис» книга увидела свет в Берлине в 1932 году. Это суперраритетное берлинское издание Феликс безуспешно искал повсюду – в Нью-Йорке, Мюнхене, Вене – безрезультатно. Но однажды ему повезло. В парижском магазине русской книги на маленькой улочке рю Дарю, где стоит знаменитый собор Александра Невского, в закутке шкафа обнаружил то, что долго искал. Прилетев в Москву, помчался к Татьяне Ивановне, у которой когда-то и кем-то эта книга была «экспроприирована» с заветной полки.

– Господи, мой «Любовник»! – воскликнула обрадованная Татьяна Ивановна. В тот же вечер она поведала другу о том, о чем в Москве никому не говорила, – о переводческом эпизоде своей биографии. Времена были нелегкие, и она понимала, что при случае на родине ей могут припомнить «развратный» роман.

– А не попробовать ли нам издать его в Москве? Времена-то сейчас другие, – рассудил Феликс.

Татьяна Ивановна с сомнением пожала плечами.

В начале 1991 года роман Лоуренса в переводе с английского Татьяны Сухомлиной и с предисловием Феликса Медведева вышел в издательстве «Видео-Асс» тиражом в 100 тысяч экземпляров. Но вот что странно! При таком огромном тираже, удивляется Феликс, он ни разу не встречал в букинистических магазинах это едва ли не самое первое «перестроечное» издание смелого сексуального содержания. Выходит, владельцы откровенного романа о любви простого лесника и замужней богатой дамы до сих пор держат его у себя на книжных полках.

Феликс собрал целую коллекцию переложений этой книги на русский язык, сделанных и другими, профессиональными, переводчиками.

Татьяне Ивановне, много лет прожившей за границей, в 1930 году стоило огромного труда получить советский паспорт, чтобы видеться с родными. Начальники, к которым она обращалась, «сидели с каменными лицами, как шизофреники, словно в каких-то страшных масках, словно нечеловеки… Москва холодная, заснеженная. Люди измученные, плохо одетые, пришибленные, всюду торчат портреты Сталина и его приближенных… Москва странный город. Многие дома разваливаются, их не ремонтируют. Новые же удивительно безвкусные».

Ее столичная жизнь, в конце концов, закончится арестом и долгими годами лагерей, а милые истории из нью-йоркской и парижской жизни сменятся печальными лагерными притчами. Татьяна Ивановна, вдоволь насмотревшись на зверское обращение с несчастными заключенными, по-особенному стала ценить доброе слово. «Оно согревает, дает надежду», – сказала она Феликсу.

… Однажды их гнали по этапу, в лютый холод. «Я выбилась из сил и упала на снег. Подошел конвоир. В таких случаях многие из них просто стреляли. Но тот мне помог подняться и тихо сказал: «Мужайтесь…» Я не поверила своим ушам. Неизвестно, откуда вдруг взялись у меня силы. До сих пор мне кажется, что это слово спасло меня от смерти», – призналась Татьяна Ивановна.

1989 г. Феликс Медведев организовал приезд в Россию потомков знатных дворянских  династий. После чаепития  у четы Медведевых на Покровке гостей пригласил в себе в мастерскую художник Илья Глазунов. На снимке потомки Пущиных, Небольсиных, Мещерских, Шереметевых, Осоргиных, Голицыных, а также Иван и Вера Глазуновы, Серго Микоян с женой, писатель Юрий Мамлеев, журналисты Андрей Чернов и Алексей Денисов, предприниматель Михаил Бочаров, Феликс и Кирилл Медведевы

… Другой раз, когда их снова отправили по этапу, небольшую группу, около тридцати человек, загнали, как скот, в вагон к «блатным» из обычного лагеря. В этом вагоне везли женщин-убийц. Над страшным входом, как над щелью в Ад, горела свеча, внутри вагона раздавался истерический смех, рыдания, чьи-то крики. Их загнали убивать, «политические» это сразу поняли. Они сгрудились плотным кругом, взялись за руки и закричали во весь голос. И случилось чудо! Капитан Семяшкин, которого знали «политические», и двое конвоиров, проходивших мимо, открыли вагон: «Выходите, этап отменяется!». Женщин спасло простое человеческое участие. К спине Татьяны, чтобы легче было нести «имущество», был привязан медный таз, и на этом тазу осталась глубокая вмятина-шрам от ножа: по тазу полоснули, но не пробили. «Спасибо, капитан Семяшкин!» – крикнула счастливая женщина…

Феликс вдохнул вторую жизнь в творчество и талант этой незаурядной женщины. Он возит ее на свои концерты, организовывает для нее выступления в Центральном доме литераторов, снимает в недавно им придуманной, но уже полюбившейся зрителям телепередаче «Зеленая лампа», которая снималась в его квартире на Покровке в доме 43а. С легкой руки Феликса Татьяна Ивановна становится популярной, почти как в молодые годы, приглашения следуют одно за другим. Она безумно рада, что сейчас, на девятом десятке жизни вдруг снова почувствовала себя настоящей артисткой, привлекательной женщиной, которой дарят цветы, говорят комплименты, восхищаются ее песнями, ее голосом. Она почти влюблена в своего молодого спасителя, огненным вихрем ворвавшегося в остывающую жизнь и подарившего на склоне лет мир ее грез…

Иногда Феликс надолго пропадает – ведь ему нужно столько успеть! Его творческие увлечения сменяют друг друга – правнучка знаменитого фельдмаршала Кира Шереметева, приехавшая в Россию из Америки, Ирина Одоевцева, Нина Берберова, Джуна, Наталья Михоэлс-Вовси, дочь великого артиста… Но рано или поздно Феликс снова объявляется – с розами и ее любимым мармеладом, который она так любит по давнишней детской привычке топить в чае…

Однажды перед Пасхой Феликс приносит расписной кулич.

– Где же вы его достали? – восхищается Татьяна Ивановна, зная, что за ними огромная очередь.

– Места знать надо, – хитро улыбается гость.

Перед началом пасхальной службы в Даниловом монастыре Феликс радостно бросается к Татьяне Ивановне, трижды целует ее – «Христос Воскресе!» Рядом с ним – хорошенькая молодая женщина.

– Это Мила, – представляет он свою юную супругу.

– Боже мой! Какая прелестная! И глаза какие! – восклицает Татьяна Ивановна и целует Милу.

Потом, в один из визитов Феликса, Татьяна Ивановна еще раз призналась, что Мила ей очень понравилась.

– Нет человека, которому бы она не нравилась, – сказал Феликс.

– Она прелестная. И в ней есть одно качество… – она замолчала, подбирая верное слово.

– Она вся из XIX века, – кивнул Феликс.

– Дело не в этом, – возразила Татьяна Ивановна. – Она особенная. И вы выросли в моих глазах!

– Да, мне многие говорят, что я вырастаю, когда знакомятся с моей женой, – согласился Феликс, довольно улыбаясь.

– В ней есть редчайшее качество, – продолжила его взрослая подруга. – Она трогательная.

Доверяя мудрости Татьяны Ивановны, Феликс иногда делился с ней своими переживаниями.

– Мила все такая же, уже 15 лет женаты, а она не меняется… Только пилит меня! Ворчит, что я за все хватаюсь, пытаюсь объять необъятное!

– Потому что вы на все бросаетесь, вам все интересно! – объясняла ему Татьяна Ивановна. – И на дешевку тоже!

– Вот-вот! Она мне то же самое говорит! Слово в слово! А мне все интересно!

– Не переживайте, – успокаивала она. – Мила вас обожает и за вас тревожится!

Однажды, когда у Татьяны Ивановны собрались друзья в честь дня ее рождения (шел 1989 год), именинница первый тост посвятила Феликсу:

– Я не идеализирую его, как сказал Андрей Дмитриевич Сахаров о Михаиле Сергеевиче Горбачеве, я Феликсу обязана началом моего «эстрадного» успеха – это он вытащил меня на арену, выпустил джина из бутылки. Он еще очень мальчишка, но мне это и нравится. И еще – у него очаровательная жена. Это много значит – какая жена у человека. Из миллиона дам, жаждущих упасть в его объятья, он выбрал именно ее!

Татьяна Ивановна с удовольствием пела задушевные романсы, когда Феликс и Мила отмечали «хрустальную» свадьбу – 15 лет совместной жизни.

Как-то, вернувшись после концерта, осыпанная поздравлениями и комплиментами, Татьяна Ивановна записала:

«А я почти плачу… Подвожу итоги. Перед арестом передо мной разворачивалась блистательная карьера. В четверг была намечена встреча с Н.Черкасовым: он играл главную роль в фильме В.Пудовкина «Жуковский» – о воздухоплавателе, а я должна была петь в этом фильме. Пудовкин обожал, как я пою! А мои сольные концерты в Доме ученых – в Белом зале, в ВТО, несколько раз в доме писателя… а у дверей артистической меня пришли поздравить Н.С.Тихонов, А.В.Фонвизин, В.Пудовкин, Р.Фальк, Яхонтов и другие – самые-самые… Если сейчас, когда мне за 80, говорят об обаянии, красоте, чудесном пении, то как это было, когда я была молодой и называли меня красавицей… Одним махом все это было изничтожено – без моей вины. Понять это все может только тот, кто пережил подобное… И вот теперь, как поздняя реабилитация в искусстве, – мои концерты от «Огонька»…. Коротич, Костя (К.Елютин, ответственный секретарь журнала – И.В.), Феликс в «Огоньке» и не подозревают, что для меня значит – р е а б и л и т а ц и я».

Безмерно благодарная Татьяна Ивановна вскоре подарит Феликсу Париж, тот самый волшебный город, каким она его запомнила, – богемный, тонкий, с легким ароматом России, которой больше нет…