2

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

2

Кроме ЗИС-3 у нас был готов опытный образец пушки, установленной на гусеничный тягач «Комсомолец» и некоторые другие орудия.

Как известно, артиллерия только тогда может по-настоящему помочь наступающим или обороняющимся войскам, если она вовремя прибудет на поле сражения и займет огневые позиции. Пушка должна обладать высокой подвижностью и высокой проходимостью. Эти требования всегда были одними из самых главных. Подвижность определяется средствами тяги и конструкцией орудия.

Во время первой мировой войны, когда средством тяги в армии была лошадь, она и определяла возможную подвижность войсковых соединений. В русских артиллерийских частях, придаваемых кавалерии, подвижность была выше, чем в пехотных, так как формировались специальные конные батареи, обладавшие такой же скоростью, что и кавалерия. В конной артиллерии стремились развивать лихость, быстроту стрельбы, безудержный порыв вперед. На маневрах русские конные артиллеристы проделывали такой, например, эффектный и смелый прием: как только кавалерия перестраивалась в боевой порядок, конные батареи на полном карьере выскакивали с фланга и опережали свою кавалерию. Артиллеристы быстро снимали орудия с передков и открывали внезапный огонь по несущейся навстречу коннице противника. Своя кавалерия, идущая в атаку, вскоре закрывала собой пушки, — тогда конные батареи переносили огонь в глубину — на вражескую артиллерию и пулеметы.

Опыт первой мировой войны подтвердил, что подготовка русских артиллеристов была вполне правильной. Примером этому может служить боевой эпизод, происшедший возле города Томашева, когда донские казачьи батареи показали высокий класс молниеносного удара. Значительно превосходящие по численности австрийские части вынудили русских отходить к Томашевскому лесу. За стрелковыми цепями австрийцев шла сомкнутая резервная колонна — около трех батальонов. В это время две казачьи батареи на полном карьере понеслись, укрываясь за гребнем холма, во фланг наступавшим австрийцам. Быстро сняв орудия с передков, конные артиллеристы через две минуты открыли беглый фланговый огонь: одна батарея по резервной колонне, а другая — по наступающим цепям.

И эти минуты решили все. Стройно наступавшие цепи и резервная колонна были буквально сметены с земли. Поляна южнее Томашевского леса оказалась усеянной трупами австрийцев. Бой закончился полным уничтожением 44-го австрийского полка.

Наряду с конной тягой в первую мировую войну появилась и механическая; она повысила подвижность артиллерии. Начало механической тяги в русской артиллерии положил Лендер. Он установил трехдюймовую зенитную полуавтоматическую пушку образца 1914 года на платформу грузового автомобиля, благодаря чему пушка получила высокую подвижность и выносливость. Таких установок изготовили тогда немного.

После первой мировой войны встал вопрос о повышении выносливости орудий на маршах и о повышении скоростей их передвижения. Этим решалась очень важная оперативная задача — переброска артиллерийских частей на большие расстояния в короткий срок. Первая часть проблемы была успешно решена у нас в СССР уже в тридцатые годы подрессориванием орудий. Но нерешенным осталось другое повышение маневренности артиллерии на поле сражения. Правда, была попытка спроектировать 280-миллиметровую мортиру на гусеничном ходу (самодвижущуюся), но дальше эскизного проекта, к большому сожалению, не пошли.

Наше КБ, много лет разрабатывая вопрос о повышении подвижности артиллерийских систем, пришло к выводу, что артиллерии нужны не только большие скорости на марше по дорогам, но и хорошая проходимость на полях сражения. Решили установить орудия на гусеничную машину — создать самодвижущуюся пушку. В первую очередь это касалось противотанковой и дивизионной артиллерии: тогда она смогла бы появляться там, где ее не ждали. В конце 1940 года КБ выступило с предложением создать самодвижущиеся пушки. Начальник ГАУ маршал Кулик встретил это предложение доброжелательно. Идея создания высокоподвижной и проходимой артиллерии не покидала нас. Мы искали гусеничную машину, на которую можно было бы установить 57-миллиметровую противотанковую пушку ЗИС-2 и 76-миллиметровую дивизионную пушку Ф-22 УСВ образца 1939 года. От мысли использовать Ф-22 УСВ пришлось в конце концов отказаться: эта пушка была слишком велика по габаритам. Но ЗИС-2, установленная на тягаче «Комсомолец» и на колесно-гусеничном вездеходе, при испытании ее стрельбой и возкой показала отличные результаты: высокую кучность боя, скорострельность, устойчивость, подвижность и проходимость по всяким дорогам и даже по бездорожью. Так родилась надежная и безотказная самодвижущаяся противотанковая пушка ЗИС-30. По сути дела, это была вращающаяся часть полевой пушки, поставленная на движитель. От вражеского огня орудийный расчет прикрывал все тот же щит. Поэтому и назвали пушку самодвижущейся, в отличие от самоходной, которая вся закрывалась броней.

Самодвижущаяся противотанковая 57-мм пушка ЗИС-30

Великая Отечественная война требовала быстрого решения вопроса о самодвижущейся артиллерии для борьбы с фашистскими танковыми армадами, и наш завод одновременно с созданием опытного образца и его отработкой запустил в производство большую партию самодвижущихся пушек ЗИС-30. В этом случае Елян проявил решительность.

Необходимо было правительственное постановление о принятии ЗИС-30 на вооружение.

Разрешение на показ пушки ЗИС-3 нужно было получить от наркома Д. Ф. Устинова. Поэтому прежде чем звонить маршалу Кулику, я обратился к Дмитрию Федоровичу с такой просьбой. В телефонном разговоре с Д. Ф. Устиновым охарактеризовал пушку с точки зрения служебно-эксплуатационных и экономических качеств, обратив внимание, что замена в производстве пушки Ф-22 УСВ пушкой ЗИС-3 не сорвет выпуск дивизионных пушек. Дмитрий Федорович дал разрешение доставить пушки в Москву. Я позвонил маршалу Кулику и попросил посмотреть наши новые пушки — 76-миллиметровую дивизионную ЗИС-3, противотанковую 57-миллиметровую самодвижущуюся ЗИС-30 на гусеничном тягаче «Комсомолец», а также другие опытные образцы и дать заключение о целесообразности принятия их на вооружение Красной Армии. Кулик осведомился, кто заказывал эти пушки. Я объяснил, что они созданы по нашей инициативе. После недолгого разговора маршал назначил смотр на 22 июля 1941 года.

Об этих переговорах я уведомил директора завода, и он отдал необходимые распоряжения. Решено было отправить пушки своим ходом — в те дни такой способ транспортировки был надежнее и быстрее, чем по железной дороге. Ответственным за доставку и показ пушек маршалу был назначен И. А. Горшков, секретарь парторганизации нашего отдела.

Иван Андреевич подобрал в помощь себе бригаду из конструкторов, слесарей и орудийного расчета полигона. Опытный цех и конструкторы занялись пушками, а Горшков тренировал орудийные расчеты. К назначенному времени все было подготовлено. Вместе с директором мы проверили и материальную часть и орудийные расчеты; колонна тронулась.

В Москве пушки поставили во дворе Народного комиссариата обороны. На ночь бригада во главе с Горшковым решила остаться у пушек, я же отправился в наш наркомат, чтобы доложить наркому о прибытии и еще раз просмотреть материалы для доклада. Дмитрий Федорович Устинов попросил меня подробнее ознакомить с пушками. Это был разговор двух конструкторов (нарком ранее работал конструктором). Мы хорошо понимали друг друга. Дмитрий Федорович одобрил намеченное нами мероприятие. Пожелав нам успеха, нарком высказал ту мысль, что Кулик одобрит и поддержит наши мероприятия.

Ночью объявили воздушную тревогу. В бомбоубежище не было слышно ни стрельбы зениток, ни взрывов авиабомб, как будто и нет никакого налета. Наконец дали отбой. Я отправился в гостиницу, в которой меня поселили.

Несмотря на то что в конце июля московские ночи темны, несмотря на погашенные фонари и плотно зашторенные окна, на улицах было светло. Тихо и светло: в небе догорали сброшенные немецкими самолетами осветительные ракеты на парашютах. В разных концах города виднелись зарева пожаров.

Гитлеровцы добрались до Москвы! Неужели и дальше так пойдет дело? Выпускать больше пушек — это стало прямо-таки моей личной потребностью. Я заранее предвкушал, как сегодня решится вопрос о ЗИС-3 и ЗИС-30 — их примут на вооружение.

Шаги мои гулко отдавались на асфальте. Было далеко за полночь, и по дороге в гостиницу мне не встретилась ни одна живая душа. Только военные патрули, проверявшие документы. Едва забрезжил рассвет, я поспешил к Народному комиссариату обороны. Чем ближе к нему подходил, тем шагал все быстрее. Под конец почти бежал.

Наша бригада встретила меня живая и невредимая. Не пострадали от налета и пушки. Товарищи с воодушевлением начали рассказывать, как они во время налета тушили «зажигалки». Потом разговор переключился на предстоящий показ пушек.

Как ни медленно ползло время, назначенный час встречи с маршалом наконец настал, и я направился в особняк.

В приемной толпились генералы и офицеры.

Перебросившись со мной несколькими словами о ночном воздушном налете, маршал спросил, готова ли материальная часть к показу. Я ответил утвердительно.

— Тогда пошли.

Вслед за нами пошли все, кто находился в приемной.

Кулик поздоровался с заводской бригадой и предложил мне доложить о каждой пушке.

Первой стояла в боевом положении красавица ЗИС-3. Она была нашим главным объектом. Сообщив ее тактико-технические и экономические характеристики, сравнив их с характеристиками Ф-22 УСВ, я обрисовал конструктивные особенности ЗИС-3 и ее агрегатов. Она выглядела значительно лучше своей предшественницы Ф-22 УСВ. Учитывая, что постановка каждой новой пушки на валовое производство и перевооружение Красной Армии — процесс сложный, длительный и дорогой, я подчеркнул, что применительно к ЗИС-3 все решается просто и быстро, потому что она представляет собой 76-миллиметровый ствол, наложенный на лафет 57-миллиметровой противотанковой пушки ЗИС-2, которая находится у нас на валовом производстве. Поэтому постановка на производство ЗИС-3 не только не обременит завод, но, наоборот, облегчит дело тем, что вместо двух пушек Ф-22 УСВ и ЗИС-2 в производство будет идти одна, но с двумя разными трубами ствола. К тому же ЗИС-3 обойдется заводу втрое дешевле, чем Ф-22 УСВ. Все это, вместе взятое, позволит заводу сразу увеличить выпуск дивизионных пушек, которые будут не только проще в изготовлении, но удобнее в обслуживании и надежнее. Заканчивая, я предложил принять на вооружение дивизионную пушку ЗИС-3 взамен дивизионной пушки Ф-22 УСВ.

Маршал Кулик захотел посмотреть ЗИС-3 в действии. Горшков подал команду «расчет к орудию». Люди быстро заняли свои места. Последовали новые различные команды. Их выполняли так же четко и быстро.

Кулик приказал выкатить орудие на открытую позицию и начать условную «стрельбу по танкам». В считанные минуты пушка была готова к бою. Кулик указывал появление танков с разных направлений. Звучали команды Горшкова: «Танки слева… спереди», «танки справа… сзади». Орудийный расчет работал как хорошо отлаженный механизм.

Я подумал: «Труд Горшкова себя оправдал».

Батарея 76-мм дивизионных пушек ЗИС-3

Маршал похвалил расчет за четкость и быстроту. Горшков подал команду «отбой», ЗИС-3 установили на исходной позиции. После этого многие генералы и офицеры подходили к орудию, брались за маховики механизмов наведения и работали ими, поворачивая ствол в разных направлениях по азимуту и в вертикальной плоскости.

То же повторилось у пушки ЗИС-30 на гусеничном шасси тягача «Комсомолец». Сначала я доложил основные тактико-технические характеристики, особо подчеркнув большую подвижность, маневренность и проходимость на марше и на поле боя, отметил простоту конструктивных решений: потребовались лишь незначительные доделки и переделки как пушки ЗИС-2, так и тягача. В результате на изготовление ЗИС-30 ушло очень немного времени; такую установку способны произвести даже небольшие механические мастерские. Маршал и работники ГАУ задали мне несколько вопросов, на которые я ответил. Орудийный расчет под командованием Горшкова стал показывать ЗИС-30 в действии.

Все шло отлично. Кулик приказал сменить огневую позицию. У нас был классный водитель С.М.Петров. В армии он служил в танковой части. По команде «марш» Петров повел ЗИС-30, безукоризненно выполняя все требуемые Куликом маневры.

76-мм противотанковая установка ЗИС-30

После показа ЗИС-30, который закончился так же успешно, как и показ ЗИС-3, перешли к следующей 57-миллиметровой противотанковой самодвижущейся пушке, установленной на шасси гусеничного вездехода. Судя по всему, опытные образцы присутствующим понравились. После осмотра маршал предложил пройти к нему в кабинет.

В кабинете я гораздо полнее доложил о пушках, о производстве, о перевооружении. Закончив, ждал выступлений, критики со стороны присутствующих. Но зря я готовился записывать. Поднялся Кулик. Слегка улыбнулся, обвел взглядом присутствующих и остановил его на мне. Это я оценил как положительный признак. Кулик немного помолчал, готовясь высказать свое решение, и высказал:

— Вы хотите заводу легкой жизни, в то время как на фронте льется кровь. Ваши пушки не нужны.

Он замолчал. Мне показалось, что я ослышался или он оговорился. Я сумел только произнести:

— Как?

— А вот так, не нужны! Поезжайте на завод и давайте больше тех пушек, которые на производстве.

Маршал продолжал стоять с тем же победоносным видом.

Я встал из-за стола и пошел к выходу. Меня никто не остановил, никто мне ничего не сказал.

Я был ошеломлен. Шел к своим друзьям, к нашим забракованным пушкам, которыми законно гордился весь коллектив, и все время твердил про себя: «Это-трагедия, трагедия…» Ни о чем другом думать не мог. Раза два даже споткнулся.

Товарищи бросились ко мне

— Что с вами?

— Да так, ничего… Просто задумался.

О решении Кулика не хотел говорить им сразу. Сказал, что все в порядке.

Люди шумно выражали свою радость, а я молчал. Они начали вспоминать разные подробности смотра, хвалили генералов, которым понравились наши пушки, а я думал: вопрос о приеме на вооружение ЗИС-3 и других пушек теперь может быть решен только на самом высоком уровне, то есть Сталиным. Нужен подходящий случай, нужно время, а его у нас нет. Как выйти из создавшейся трагической ситуации? С государственной точки зрения решение маршала Кулика совершенно неправильное, оно противоречит интересам армии, фронта.

Спохватившись, я заметил, что все товарищи — и слесари, и конструкторы, и орудийные расчеты с недоумением смотрят на меня. Боясь, как бы они по моему лицу не угадали правды — мы ведь слишком хорошо знали друг друга, — я сказал Горшкову:

— Сегодня в ночь нужно выехать, дома на радостях попируем.

Не очень оживились мои товарищи, но постепенно стали расходиться. Остались мы с Горшковым вдвоем.

— Василий Гаврилович, ты что-то скрываешь.

— Ладно, Иван Андреевич, вернемся — разберемся во всем. Постарайся людей и пушки доставить невредимыми — это главное.

Попрощавшись с бригадой, пожелав ей счастливого пути, я пошел в гостиницу, намереваясь выехать с ночным поездом. Пришел в свой номер и повалился на кровать. Голова была как свинцом налита. В ушах слышались слова:

— Вы хотите легкой жизни заводу в то время, как на фронте льется кровь!

Все мои усилия заставить себя хладнокровно обдумать порядок дальнейших действий не помогали. Эмоции брали верх над рассудком. Долго лежал я, уткнувшись в подушку. Приближалось время ехать на вокзал, а я все еще пребывал как бы в разобранном виде.

В поезде под ритмичный стук колес постепенно стал приходить в себя. Начал думать спокойнее: «Как же теперь поступить?» Перебрал множество вариантов, но ничего хорошего они не сулили. И вдруг понял: надо ставить пушки на производство, и все тут! ЗИС-3 и ЗИС-30 оправдают в боях и себя и меня.

В общем, я пришел к твердому убеждению — обязательно поставить их на валовое производство. Ф-22 УСВ не снимать, но сократить выпуск, чтобы высвободить производственные мощности. Таким образом завод в ближайшее же время увеличит выпуск дивизионных пушек.

А вдруг военпред откажется принимать новые пушки? Это вполне возможно, и это будет с его точки зрения законно. Но, подумал я, пушки сами перешагнут через эту «законность». Одно нужно: чтобы завод рискнул, как в свое время с танковой пушкой Ф-34. Она сама затем пробила себе дорогу. И ЗИС-3 пробьет тоже. А если в боевых условиях вдруг обнаружатся дефекты? Нет, их не может быть, пушки хорошо испытаны. Без риска жить невозможно, а этот риск обоснован и технически и экономически. Значит, буду настаивать.

Когда принял это решение, почувствовал некоторое облегчение. Если придется взять всю ответственность на себя — возьму. Волков бояться — в лес не ходить.

Наверно, читателю нетрудно представить себе, как я торопился и нервничал, пока ехал с вокзала на завод. Без согласия директора пушки на производство не поставить. А как он отреагирует на решение маршала Кулика? Правда, с танковой пушкой Ф-34 была почти такая же история и Елян пошел на риск, но тогда не было войны и тогда он только что был назначен на директорский пост, а теперь совсем другая ситуация.

Удастся ли его убедить?

Нужно было обдумать тактику. С кем прежде встретиться: с директором или с ведущими работниками отдела? Решил: с директором надо разговаривать, зная мнение коллектива, опираясь на коллектив.

И вот я на заводе. Стремительно шагаю в отдел. Как на грех, то и дело навстречу попадаются конструкторы, технологи. Здороваясь, они без слов спрашивают: «Как дела с пушками?» На ходу приветствуя их, продолжаю идти дальше. Но иногда все же приходится останавливаться. На прямо поставленные вопросы отвечаю; «Нормально». А что значит «нормально» — понимай как знаешь.

В кабинете меня уже ждали Шеффер, Ренне, Худяков и Гордеев.

— Говорите сразу, Василий Гаврилович: что решил Кулик?

Но я не торопился отвечать. Расселись. Шум постепенно затих. Как мне не хотелось огорчать верных своих помощников, но правду не скроешь. За всю совместную нашу работу, за все многие годы таким, как в этот день, они меня еще не видели.

Начал я рассказывать все по порядку: где стояли в Москве наши пушки и кто присутствовал при их показе, и как маршал Кулик несколько раз благодарил заводскую бригаду за четкость и быстроту действий… Наконец сказал о решении Кулика.

Счастливая удовлетворенность, светившаяся на лицах товарищей, мгновенно сменилась недоумением, затем — негодованием. Посыпались вопросы и реплики самые резкие. Я прекрасно понимал их возмущение, их обиду. Все это я и сам пережил, только днем раньше. Даже сейчас, когда пишу эти строки, волнуюсь, хотя с тех пор прошло бог знает сколько лет. Я никого не останавливал, не перебивал. Думал: «Вот бы это послушать маршалу!»

Постепенно страсти стихали, началось деловое обсуждение. В конце концов единодушно решили: запускать ЗИС-3 на валовое производство. Я спросил: «Есть ли необходимость еще раз испытывать пушки?» Мне ответили: «Нет».

Поставил перед своими помощниками еще ряд вопросов, и, как всегда, наши взгляды не разошлись. Теперь я мог смело встречаться с директором. Попросил товарищей подготовить техническую документацию по ЗИС-3 и ЗИС-30 и пошел к Еляну. Придя, спросил:

— Как докладывать, Амо Сергеевич, последовательно и с подробностями или сразу сообщить вам решение Кулика?

— Давайте со всеми подробностями, — ответил директор, настраиваясь на благодушный лад, по-видимому заранее смакуя приятные новости, которые он ожидал от меня услышать.

Я рассказал обо всем, что предшествовало смотру, и о том, как смотр проходил. Елян не скрывал своего восторга, то и дело подавал одобрительные реплики по поводу умелого обслуживания пушек заводской бригадой и о самих пушках, которые он назвал отличными. Подчеркнул и то, что не подвел ни один механизм. Настроение у директора было прекрасное.

Дойдя до решающего момента, я на мгновение остановился. Когда повторил слова Кулика, Елян был потрясен.

Амо Сергеевич разразился гневной и шумной тирадой. Лицо его так исказилось, что страшно было смотреть.

— Завод никогда не искал легкой жизни! Мы хотим дать стране больше хороших пушек, более удобных в обслуживании, более дешевых…

С присущим ему кавказским темпераментом он продолжал изливать свой гнев. Я не мешал ему. Постепенно Елян утих и наконец совсем умолк, устремив взгляд куда-то вдаль, напряженно думая. Что он предложит? Прошла, казалось, вечность, прежде чем Елян заговорил.

— Что будем делать?

Это был лучший из всех возможных вариантов продолжения разговора. Елян искал выход, он помнил, что мы дали гарантию: в ближайшее время завод увеличит выпуск пушек. А сделать это без перехода на ЗИС-3 было совершенно невозможно.

Амо Сергеевич Елян

Для начала я решил снова перечислить все достоинства пушки, как служебные, так и экономические. Подчеркнул, что она значительно менее трудоемкая и металлоемкая, чем Ф-22 УСВ, обеспечивает немедленное увеличение выпуска. Елян слушал внимательно, будто впервые, хотя все это было ему давным-давно известно.

— Самое правильное решение — немедленно поставить ЗИС-3 на валовое производство, — сказал я в заключение.

Не сразу ответил Елян. Он предпочел бы заручиться поддержкой свыше — это облегчило бы всю работу, поэтому предложил как можно скорее обратиться за помощью.

— К кому?

Елян промолчал.

— Амо Сергеевич, ведь вы хорошо знаете, что обращаться нужно только к Сталину. Сумеем ли мы в ближайшее время доложить верховному? Уверен, что нет. Когда нам выпадет случай с ним встретиться? А время не терпит, фашисты лезут, что называется, напролом, фронт требует больше пушек. Затягивать дело мы не имеем права — эту затяжку мы с вами ничем не сумеем оправдать перед своей совестью.

— Все верно… Но как можно идти на такое самовольство?

— Однако мы рисковали, когда ставили на производство пушку Ф-34. Вы же помните: тогда от нее отказались и Кулик и Федоренко.

— Верно, Василий Гаврилович, но то было в мирное время, а теперь — война.

— Вы, Амо Сергеевич, знаете, что танковая пушка Ф-34 тоже была создана «самовольно». Но она успешно громит фашистские танки. Так будет и с новой пушкой. Вы ведь не сомневаетесь в больших преимуществах ЗИС-3 перед Ф-22 УСВ?

— Не сомневаюсь.

— Поскольку она дает огромные выгоды государству, нам нечего бояться.

— Но, Василий Гаврилович, военпред ее не примет.

— А мы, Амо Сергеевич, возьмем и постучимся к военным приемщикам валовыми пушками. От «живых» пушек они никогда не откажутся. Насколько мне известно, сейчас всякие пушки воюют, какие только могут стрелять. А мы предложим первоклассные, гораздо более совершенные, чем ныне существующие дивизионные.

Долго еще обсуждали мы, как нам быть, и наконец Елян согласился…

Перешли к практической части. Договорились, что ЗИС-3 пойдет в валовых цехах, а ЗИС-30 на первое время — в опытном, установили порядок запуска в производство, условились до выхода валовых пушек держать все в секрете.