3

3

Детали ствола долго не поступали на сборку, а время летело неумолимо — уже подходил к концу февраль 1935 года. Надо было спешить, ведь предстояла не только сборка ствола, но и сборка всей пушки, отладка ее механизмов, испытание стрельбой и возкой. Павлуновский и Артамонов каждую неделю, а то и дважды в неделю звонили на завод, торопили, напоминали: в мае пушки должны быть готовы.

Наконец прибыли детали ствола — труба, кожух, казенник и другие. Заместитель начальника цеха Сергей Дмитриевич Гогин и Иван Степанович Мигунов впряглись в работу вместе со слесарями. День стал для них мал. Не знаю, кто из них когда отдыхал, но, когда бы я ни пришел в цех № 7, все были на месте. Тут же конструкторы Муравьев и Боглевский. Кипела работа, люди спешили, однако не забывали, что качество — главное. А как на грех, при навинчивании казенника на кожух заела, или, как говорят, — «закусила» резьба. Что за причина — без разборки невозможно сказать. Много времени потратили на разборку. Отвернув казенник, обнаружили, что резьба на кожухе и казеннике «задрана» — повреждена. Слесари занялись зачисткой резьбы на обеих деталях, но это не так-то быстро делается, нужна осторожность, чтобы не загубить обе детали. Если хоть одну забракуют, завод не подаст ко времени пушку. Поэтому слесарей не торопили, а окончательную доводку резьбы на обеих деталях делали своими руками Гогин с Мигуновым. Одно беспокоило нас: как-то пройдет вторичное навинчивание казенника на кожух?

Тщательно смазали и потихоньку стали навертывать. Все шло как будто нормально. Осталось довернуть еще совсем немного. От руки казенник уже не шел. Нужен был удар, но с удара доворачивать опасно. Вдруг опять заест? И так не оставишь.

Конструкторы и производственники начали обсуждать, как быть. Всякие были предложения и опасения. А факт оставался фактом: казенник не дошел до места вести дальше сборку нельзя. Поразмыслив, решили довернуть кувалдой. Потом разберемся, отчего и почему, а сейчас важно воплотить идею в металл, сделать опытный образец пушки… Недолго думая, Мигунов взял кувалду и ударил по казеннику, на который, чтобы его не смять, предварительно положили медную пластину. Казенник с места не стронулся.

Мы предложили Мигунову сделать два удара подряд. Силы у этого богатыря было более чем достаточно. Он не согласился: лучше ударить сначала только один раз, но посильнее и посмотреть, что будет. Взял он кувалду, размахнулся и с громадной силой ударил по той же медной пластине. Казенник повернулся, но до конца немного не дошел. Второй удар был значительно легче — казенник пришел к месту. Гора с плеч! Дело пошло, но работы со сборкой ствола было еще очень много, а время неумолимо летело.

Незаметно в цех вошел май, а пушка все еще не стреляла. Нависла угроза срыва сроков выполнения задания. Павлуновский и Артамонов теперь звонили по телефону каждый день. На заводе сидел уже не один Чебышев из Наркомтяжпрома, приехали еще два человека для контроля и помощи, но их присутствие нам не помогало, а было в тягость. Они отрывали у нас драгоценное время, которого и без того недоставало.

Однажды в седьмой опытный цех пришли директор завода и технический директор. Они были сильно возбуждены. Директор попросил меня, некоторых конструкторов, начальника цеха, его заместителя Гогина и Мигунова пройти в кабинет начальника цеха. Когда все собрались, Радкевич рассказал: только что звонил Павлуновский и сообщил, что в начале июня будет организован показ новых артиллерийских систем руководителям партии и правительства. Предупредил: если мы к этому времени, то есть к началу июня, не успеем, наши пушки можно будет просто бросить в мартен. И затем сказал, что все заводы уже готовы, и потребовал назвать точный срок, когда мы дадим наши пушки. Радкевич попросил разрешения предварительно посоветоваться с нами — конструкторами, производственниками. Вот за этим он и собрал нас.

Положение директора было действительно тяжелое. Наше — тоже не из легких.

Леонард Антонович стал спрашивать всех по очереди. Первым — Гогина. Тот начал докладывать о ходе сборки агрегатов, механизмов и дошел до общей сборки, то есть рассказал все, что сделано и делалось, но о сроке сдачи ничего сказать не мог. Как ни пытал его директор, Сергей Дмитриевич срока так и не назвал.

Затем Радкевич спросил Мигунова. Ивану Степановичу отвечать было еще труднее: он не мог ничего добавить к сказанному Гогиным, так как тот исчерпал весь фактический материал, а назвать срок Мигунов тоже не решался.

Директор не спрашивал одного меня, видимо, ожидая, когда я сам скажу свое мнение. И действительно, я обязан был его высказать, потому что это я в Наркомтяжпроме добивался разрешения создать дивизионную пушку по нашим тактико-техническим требованиям, совершенно отличным от требований Артиллерийского управления, обещал, что мы изготовим опытный образец к установленному сроку. Я изложил план, намеченный нашим КБ: мы успеем вовремя подать пушки, но, увы, не успеем полностью испытать их стрельбой и возкой в заводских условиях. После показа, когда пушки вернутся на завод, проведем эту работу сполна.

Радкевич заметно успокоился.

— Так, значит, я могу со всей ответственностью сказать Павлуновскому, что пушки будут поданы в указанный срок?

— Да, — ответил я.

После этого совещания директор стал ежедневно, а иногда и по два раза в день приходить в опытный цех.

76-мм дивизионная пушка обр. 1936 года (Ф-22)

И вот первая опытная дивизионная пушка Ф-22 со складными станинами целиком собрана, на ней установлен прицел. Гогин и Мигунов вместе с работниками ОТК и военпредом проверили работу всех механизмов. Испытывать стрельбой на нашем заводском полигоне мы ее не могли, потому что нужно было подобрать навеску пороха для нормального заряда и усиленного Поэтому заблаговременно связались с начальником войскового полигона и в последние дни мая доставили туда нашу пушку. Начали испытательные стрельбы. Нормальный заряд должен обеспечивать заданную начальную скорость снаряда и необходимое давление пороховых газов в канале ствола. Усиленный — повысить давление в канале ствола на 10 процентов по сравнению с нормальным зарядом.

Испытание проводили работники полигона. Первый выстрел сделали при заряде уменьшенной навески. Орудие вздрогнуло и успокоилось, полуавтоматический затвор стреляную гильзу не выбросил, что было нормальным для уменьшенного заряда. С помощью крешерного прибора, который закладывается перед выстрелом в гильзу, определили давление в канале ствола. Оно оказалось значительно меньше расчетного. Начальная скорость — тоже меньше расчетной, но все это было закономерно.

Сделали навеску пороха для нормального заряда. После выстрела слышно было падение выброшенной стреляной гильзы. Длина отката ствола была близка к нормальной, давление в канале — нормальным, а начальная скорость снаряда почему-то меньше расчетной. Это показалось странным, но приборы не могли ошибиться.

Увеличили навеску пороха. Полуавтомат сработал, длина отката ствола была нормальная, давление в канале — повышенным, а начальная скорость снаряда — все же меньше расчетной. Повторили выстрел — результаты такие же. Да, как ни странно, скорость снаряда, несмотря на высокое давление в канале ствола, оставалась ниже нормальной. Еще раз увеличили навеску пороха, он уже еле помещался в гильзе. После выстрела пушка вздрогнула и даже подпрыгнула, длина отката ствола превысила норму, а начальная скорость снаряда по-прежнему оставалась меньше расчетной.

В свое время мне не раз приходилось вести отстрелы пушек для определения их баллистических характеристик, и я попросил начальника полигона разрешить мне самому опробовать нашу Ф-22. Сначала я проверил все приборы, измерил расстояние от дульного среза до передней рамы. Нормально! Но расстояние между передней и задней рамой оказалось больше, чем было принято в формуле для определения начальной скорости. Я попросил передвинуть заднюю раму в соответствии с расчетной формулой и начать стрельбу с нормальным расчетным зарядом. Сделали первый выстрел. Длина отката ствола соответствовала расчетной, полуавтомат сработал, давление в канале было нормальным, начальная скорость близка к расчетной величине. Второй выстрел дал такие же результаты. Для достижения начальной скорости снаряда в полном соответствии с расчетной потребовалось совсем немного увеличить навеску пороха. После этого была определена и навеска порохового заряда для получения усиленного давления. Усиленный заряд, повышающий давление на 10 процентов, применяется при испытаниях ствола на прочность. На войсковом полигоне сделали из нашей пушки десять выстрелов усиленными зарядами.

Так, то и дело решая «кроссворды», которые преподносило нам наше орудие, шаг за шагом мы продвигались вперед. А время уже перевалило за май. Завод спешил, как только мог. Изготовили детали для нескладывающихся станин — одну из трех Ф-22 запроектировали с такими станинами — и приступили к сборке. Опыт, накопленный на первых станинах, пригодился — сборка шла быстрее и лучше.

Тем временем из первой пушки сделали около 30 испытательных выстрелов. Проверка после отстрела почти никаких погрешностей не обнаружила. Эту первую пушку, а с ней и вторую уже можно было отправлять. Зато с последней работы было более чем достаточно. Но опыт опять приходил на помощь. То, что в первый раз потребовало очень много времени, теперь шло гораздо быстрее, сроки сокращались, и качество повышалось. Вот и третья пушка готова, проверена работа механизмов и усилие на маховиках. Только для стрельбы времени не хватило, было сделано лишь пять выстрелов, из них усиленным зарядом — три. Этого было мало даже для проверки прочности ствола, но ведь пушку надо было еще разобрать и проверить, затем собрать и окрасить. При разборке дефектов не обнаружили. Снова собрали, взвесили. Оказалось, в ней 1450 килограммов — на 50 килограммов меньше проектного. Это нас обрадовало.

А из ГВМУ Наркомтяжпрома звонили в день по нескольку раз. Директор подтвердил, что пушки будут доставлены вовремя.

Полууниверсальную (Ф-20) и две Ф-22 окрасили в зеленоватый, «защитный» цвет, а Ф-22 с цельными станинами, по предложению директора, — в желтый. Ее так и стали называть — «желтенькая». В металле пушки оказались гораздо красивее, чем на чертежах, особенно «желтенькая». Глядя на них, радовался глаз. Конечно, не только внешний вид пушек воодушевлял конструкторов, но и то, что это было первое творение завода и к тому же по собственным тактико-техническим требованиям…