№ 8 А. И. Брайкиной 29 сентября 1930 г. Станок Мельничная, Туруханский край[74]

№ 8

А. И. Брайкиной

29 сентября 1930 г. Станок Мельничная, Туруханский край[74]

16/29–IХ-30

Милость Божия буди с Вами, родная моя Александра Ивановна!

Всем сердцем соскорблю Вам. Я хорошо понимаю, как сугубо тяжело сознавать себя одинокой, находясь среди людей. Уж лучше действительно быть бы совсем одной. Но, видно, так Господу угодно испытывать Вас не только разного рода лишениями, но и этого рода скорбями. И в то же время какое счастье для нас, какая милость Божия к нам в том, что Он помогает нам сохранять веру в Него, утешает нас надеждою будущих благ. Ведь мы не «яко не имущии упования» (1 Сол. 4:13). Для этих последних скорби всякого рода действительно безотрадное положение, в терпении их нет никакого смысла. А для верующих скорби и невзгоды — совсем другое дело. Конечно, скорби остаются скорбями, невзгоды невзгодами. И верующий остается человеком. Естества уставы не всегда побеждаются для него, ибо не всегда это может быть полезно. Но для него надежда на Господа, упование жизни будущего века делает скорби и невзгоды наполовину легче. Всякое горе как будто меньше становится, когда им поделишься с близким человеком. Правда, Вы, кажется, можете сказать: «ближние мои отдалече мене сташа»[75]. Да, ближнии могут отдалече стать, но не забывайте, что Господь всегда близ нас. Помните завет преп[одобного] Серафима: «Когда меня не станет, ко мне на могилку приходите и мне как живому все расскажите, и я услышу вас». Если Божии друзья, разлучившись от нас телом, слышат нас и готовы наши скорби с нами поделить, тем паче Сам Господь, везде Сый. А Спаситель наш для того и стал совершенным человеком, чтобы Сам, искушен быв и невзгодами житейскими (не имел где главы приклонить[76]), и скорбями душевными (скорбь об окаменении Его народа[77]), мог и искушаемым помогать. И Вы в Вашем одиночестве имеете Помощником Того, Кто некогда Сам взывал: «Отче, векую оставил Мя еси»[78]. Вот к Нему и идите, Ему и рассказывайте как Живому и близ Вас сущему все, что печалит, что тяготит Вас. И вот пример, конечно, и Вам хорошо известный, совершенно светского человека, который в минуту жизни трудную, по–видимому, неоднократно обращался не к людям, в к близ нас сущему незримому Утешителю, и «с души как бремя скатится… и так легко, легко»[79]. Или еще — помните: «Креста подножье обойми: Ты примиришься с Небесами, самим собою и людьми»[80]… Вы и сами пишете, что подкрепление находите в молитве. Но Вы все же остаетесь человеком, а людям, особенно христианам, к радостям вечной жизни нужно идти чрез скорби временной. Многими скорбьми подобает нам идти. Раб не более господина своего[81]. Только после Вел[икого] Пятка настало Светлое Христово Воскресение. Так и каждому из нас к воскресению нужно пройти чрез свою Голгофу.

А о земном путешествии, если еще нет воли Божией на его окончание, значит, оно не бесполезно. Что сами Вы не замечаете пользы от него, это и хорошо. Себя хвалить никогда не следует, а христианину в особенности. Да мы часто и не можем правильно оценить, что полезно и что бесполезно. Пользу многих при их жизни не замечали, жизнь многих мир считал уродством, не только бесполезным, но и вредным. А мы теперь прославляем Христа ради юродивых и преподобных, которые как будто никакой пользы миру не принесли, да и жизнь–то всю провели в удалении от мира… Нам заповедано не любить мира и яже в мире[82]. И, наоборот, хорошим признаком для нас надо считать, когда нас не любит мир и сущие в мире.

Повторяю, я всем сердцем соскорблю Вам и знаю, как по–человечески нам тяжело переносить скорби. Молю Бога, чтобы Он Сам услышал воздыхания Ваши и утешил Вас. А Вы только не унывайте, не падайте духом, не отчаивайтесь. Господь не попустит скорбей выше сил.

Потрудитесь передать мой сердечный привет Наде и ее маме, Евдокии, Ольге Антоновне, мат[ушке] Маргарите и всем добрым ковровцам. Всех благословляю, о всех молюсь.

Богомолец Ваш е[пископ] А[фанасий]

<…>