«Нет, бу-де-те!»

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

«Нет, бу-де-те!»

Окончено училище. Мореходные науки освоены. Материальную часть, флотское оружие знаем. Что такое корабль, его устройство — тоже. Стрелять умеем. Что не могло нам дать училище? Умения работать с людьми, их обучать, воспитывать, управлять ими. Даже те «счастливчики», которые в училище были младшими командирами, и те не освоили как следует этой науки. Где же выход, как восполнить пробел в подготовке молодых командиров? И выход был найден. Простой и интересный. Все окончившие училище после отпуска возвращались по флотские экипажи, где более двух месяцев, будучи командирами взводов, обучали новобранцев, проходивших строевую подготовку.

Мне надлежало явиться во 2-й Балтийский флотский экипаж, находившийся в Ленинграде.

В экипаж я явился в первых числах ноября, на несколько дней раньше срока. Представился, как полажено, начальству — командиру экипажа.

— Вас назначаем командиром первого взвода шестой роты. Пока командира роты нет, будете выполнять его обязанности. В кадровой роте, у ее командира, есть список младших командиров, назначенных в вашу роту. Вместе с ними проверьте ротное помещение, оно на втором этаже. Из переходящей роты после санитарной обработки принимайте новобранцев. В вашу роту назначен толковый, из боцманов, старшина. С таким не пропадете. Ясно?.. Действуйте, да поэнергичнее! — напутствовал меня командир экипажа.

Повернулся, щелкнул каблуками, вышел из кабинета и, хоть убей, в толк не возьму: что делать, с чего начинать?..

Начнем с кадровой роты! Нашел, где она размещается.

— Вам к кому? — козырнув, обратился ко мне дежурный.

— К командиру роты.

— Вторая дверь направо. Он у себя.

В ротном помещении порядок. Койки идеально выровнены и заправлены. Бачок с питьевой водой стоит на большом табурете, начищенная алюминиевая кружка не привязана. У места дежурного по роте положенные инструкции, фонарь «летучая мышь». На асфальтовой палубе, надраенной почти до паркетного блеска, небольшой железный ящик.

Вхожу к командиру роты. За столом вижу уже немолодого человека с пышными русыми усами, строгими темно-карими глазами. На его плотно сбитой фигуре ладно сидит китель, брюки заправлены в сапоги.

— Врид командира шестой роты Андреев, — не без гордости произнес я. Прибыл к вам за младшими командирами.

— Дежурный! Сидорчука ко мне.

Когда тот явился, командир роты представил нас друг другу и пожелал успеха. Откозыряв, распрощались.

— Товарищ Сидорчук, где младшие командиры? — не без тревоги спросил я.

— В старшинском кубрике, ребята все стоящие. Не первый раз обучают молодых. Позвольте доложить, товарищ командир, вот список, — с готовностью ответил старшина роты.

Не успели мы войти в старшинский кубрик, как Сидорчук приказал:

— Младшие командиры шестой роты, ко мне! Становись!

Вмиг за старшиной выстроились по росту двенадцать человек. Вид флотский.

— Командир первого взвода Андреев, — представился я. — До прибытия командира роты его обязанности возложены на меня. Нам приказано сегодня же принять в роту молодое пополнение. Давайте вместе продумаем, что и как нам надлежит делать.

Пошли в ротное помещение. Оно было довольно большим. Сплошные двухъярусные деревянные нары почти в половину его ширины. Во второй половине место для построения, пирамиды для винтовок, у окон массивные деревянные столы для занятий и длинные тяжелые деревянные скамейки, вешалки для шинелей и фуражек.

В комнате командира роты небольшой стол, еще меньших размеров шкаф, четыре стула и столько же небольших скамеек. В углу кровать.

Не успел я как следует осмотреться, в помещение вбежал рассыльный:

— Товарищ командир, вас помощник по строевой части требуют!

Явился к помощнику.

— Сейчас же принять в переходящей роте двести человек и отправиться в «Голландию» (военный порт Ленинграда), там каждому выдадут обмундирование. Сегодня же всех переодеть. Завтра организовать отправку личных вещей новобранцев. Послезавтра начнем строевые занятия.

Приняли мы свое воинство и тут же повели к складу. Там построили людей в две шеренги. Часа не прошло, как первый взвод, взвалив на плечи тюки с обмундированием, ушел в роту под командой Сидорчука. Следующий взвод увел Петров. Последний, третий, повел я.

Пришел в роту, а там творится черт-те что. Сплошной базар. Кто-то обменивается предметами обмундирования, кто-то что-то примеряет. Кто-то не может разобраться в неизвестных для него ранее флотских штанах с откидным клапаном… Смех и грех! Только к ужину кое-как распутались. Все переоделись в рабочую одежду. Друг друга не узнают: остриженные наголо, с тонкими шеями, в брезентовом рабочем широченном обмундировании…

На следующий день, когда мы занимались с Сидорчуком, дверь в каюту без стука открылась, и появился мой однокашник Виталий Фокин, назначенный командиром во второй взвод. Я, конечно, очень обрадовался, но виду не подал, выдержал строго официальный тон. Виталий сначала на меня даже немного рассердился, но потом все правильно понял.

Некоторое время спустя появился еще один однокашник — Астахов, который принял третий взвод. Мы договорились — в присутствии старших и подчиненных обращаться друг к другу строго по уставу. А на следующий день прибыл и командир роты Данилкин.

Он оказался прекрасным строевиком и методистом. Ружейные приемы, гимнастику с винтовкой выполнял красиво и легко — залюбуешься! Собрать и разобрать винтовку даже в темноте для него ничего не стоило. Но резок был не приведи бог! Все боялись его как огня.

7 ноября наша рота вместе, с другими участвовала в демонстрации на площади Урицкого. Для молодых это было таким событием, которое надолго остается в памяти.

После праздника начались ежедневные шести — восьмичасовые строевые занятия. Только ливень или землетрясение могли их остановить. Мы, все трое, прошедшие школу в «подготовиловке», и то приходили в роту вымотанные настолько, что оставались ночевать в экипаже.

Под руководством Данилкина мы научились многому. Шестая рота постепенно по всем показателям вышла вперед.

Через два месяца на площади Урицкого молодые бойцы экипажа принимали военную присягу. Торжественные, суровые, неповторимые минуты. Нельзя было без волнения слушать, как тысячи юношей произносят слова верности воинскому долгу, клянутся защищать Родину, не жалея самой жизни. Нет слов, чтобы передать. Надо видеть и пережить…

Еще до окончания строевого обучения меня вызвали в Кронштадт, в штаб Балтийского флота. Разумеется, разволновался: зачем бы это? В назначенный день с замирающим сердцем отправился по вызову.

Штаб Балтийского флота размещался в большом трехэтажном здании бывшего Инженерного училища, расположенного против «Итальянского пруда» Купеческой гавани. Подхожу к входной двери. На первом этаже часовой. Встретивший меня дежурный по штабу попросил подождать и ушел в свою рубку. Через некоторое время он появился и протянул мне пропуск. Поднимаюсь на второй этаж, стучу в дверь кабинета начальника распорядительно-строевого отдела штаба. Вхожу с какой-то тревогой на душе. За письменным столом вижу командира крейсера «Аврора» Поленова.

— По вашему приказанию командир взвода Андреев прибыл.

— Садитесь. А я все голову ломал: какой это Андреев? Теперь узнал. Вы были редактором крейсерской стенной газеты в заграничном плавании двадцать пятого года. Рад вас видеть бравым командиром.

— Разрешите узнать цель моего вызова?

— Как всегда, молодежь нетерпелива, все хочет знать побыстрее. Цель вызова проста. Мы намерены назначить вас флаг-секретарем начальника Морских сил Балтийского моря.

Меня точно обухом по голове ударили. Вместо назначения на корабль каким-то секретарем посылают… Я же шел на флот служить на кораблях!

— Вы не волнуйтесь! Ранее флаг-адъютант был важным оперативным чином, нынче обязанности флаг-секретаря будут попроще. Пройдет немного времени, вы все познаете, врастете в дело…

— Служить флаг-секретарем не буду.

— То есть как это не будете? — Шея Поленова порозовела.

— Комсомол посылал меня служить на кораблях, а не бумагами заниматься. Служить флаг-секретарем не буду! — закусив удила, выпалил я.

— Нет, бу-де-те! — отчеканил Поленов. — А сейчас, Андреев, возвращайтесь в Ленинград.

Из штаба я вылетел пулей, сунув часовому никем не отмеченный пропуск. В поезде, немного остыв от короткой и очень неприятной стычки с начальством, понял, что такой разговор даром мне не пройдет.

Возвратился в экипаж. В роте только и разговоров о предстоящем полевом учении. Проверялось оружие, обмундирование, состояние обуви, портянок и наушников. Получали походное снаряжение, малые саперные лопаты, походные котелки и мешки, в которых каждый должен был иметь смену нижнего белья, неприкосновенный сухой паек и разную мелочь, нужную в походной жизни.

В походе на суше никто из нас еще не участвовал, тем более в зимних условиях. Поэтому для нас это тоже было первое испытание…

Обоз с квартирьерами, походными кухнями и мишенями ушел на сутки раньше. Следом двинулся весь 2-й Балтийский флотский экипаж. Предстояло отмахать более тридцати километров. Темп — сто двадцать шагов в минуту. Строй — в порядке ротных номеров. Два часа хода — пятнадцатиминутный привал. Отдыхали только стоя.

Через некоторое время нашу роту вместе с пятой оставили в большом селе, где расквартировали по избам. На улице дымились походные кухни со щами и гречневой кашей. Через полчаса у кухонь выстроилась очередь с котелками.

Принесли харч к нам, командирам. До чего вкусно после пятичасового марша — передать невозможно! Первый харч в полевых условиях. Оказывается, и в поле, в походных кухнях, можно приготовить сплошное объедение.

Расположились на отдых. На улице ходят, сменяясь каждые два часа, дозорные. Среди ночи — боевая тревога… Наша рота собралась первой и получила благодарность.

Следующий день прошел в учениях отделений, взводов и рот в полевых условиях. Пришлось поработать саперными лопатками. После ужина — ночной марш, пятнадцать километров. Разместились в другом населенном пункте. Каждая рота оборудовала себе в поле, главным образом в оврагах, стрельбище. Начались стрельбы из винтовок. По пять выстрелов на брата, дистанция пятьдесят метров.

Упражнение выполнили все. Некоторые выбили до пятидесяти очков. Данилкин был доволен. После обеда снова состоялась стрельба, в более сложных условиях, и она прошла прилично. Известие, что наша рота первая по результатам стрельбы, было встречено всеобщим ликованием. Даже Данилкин, всегда суровый, и тот просиял. Было от чего! Его труд не пропал даром.

Перед ужином командир экипажа собрал командный состав и поставил задачу:

— Ночью тремя батальонами совершаем марш, чтобы в первой половине дня, к двенадцати часам, овладеть Пулковскими высотами. Наступление ведем с трех направлений, как обозначено на выданных картах.

Через три часа после ужина всех подняли по боевой тревоге. После сбора в ротах объявили боевую задачу.

Начались последние сутки учений в поле. К пяти утра достигли исходных рубежей, дальше предстояло ползти по целине в снегу километра три, а может, и четыре. Перебежки, броски — ложись в снег, окапывайся. Так до рассвета, до рубежа атаки. Данилкин был неумолим: ползи, и только ползи, ищи каждый бугорок для укрытия! Мороз, а взмокли все как в бане. Когда до цели осталось метров триста, взвилась ракета — сигнал к общей атаке. Мы поднялись и побежали с криками «ура!». Ни сил, ни воздуха. Кажется, сейчас вот лягу в снег и не смогу подняться. Все-таки осилили, достигли цели.

Горнист заиграл отбой. В жизни не слыхал более приятного сигнала. Все. И силы все…

Учение окончено. Осталось только пройти до экипажа двадцать с гаком километров. Вон он виден, Ленинград, как на ладони, совсем рядом…

Квартирьеры развели всех по избам. Плотно пообедали. Часок отдохнули. Сигнал «Большой сбор». Построились в каре. К нам обратился командир экипажа:

— Учение прошло. Теперь вы имеете представление о боевых действиях на суше, где матросы Революции покрыли себя неувядаемой славою. Благодарим за службу! Честь вести колонну предоставляется лучшей на учении шестой роте под командованием Данилкина.

Двинулись с песнями. В экипаж пришли совершенно вымотанные. Ужинали все, чуть не засыпая. Добрались до роты, тут бы и залечь… Ан нет — сначала протри отпотевшее оружие, а потом уж ложись спать! Каждый, как только ставил винтовку в пирамиду и получал от младшего командира разрешение на отдых, тут же забирался, на нары и мгновенно засыпал. Мы, командиры взводов, заснули на скамейках и стульях в каюте командира роты.

На этом строевая подготовка молодых закончилась. Наша полезная стажировка тоже. Каждый думал: на какой корабль, на какую должность его назначат, сбудутся ли его мечты? Для меня этот вопрос, кажется, был уже решен…