Высокая честь

Высокая честь

В начале июля 1942 года 24 «харрикейна» — наш 4-й истребительный авиаполк — перебазировались под Елец. Задача: в составе 287-й истребительной авиадивизии преградить врагу путь на Воронеж. Бои на этом направлении носили ожесточенный, кровопролитный характер. Противник уперся в Дон, вплотную подошел к городу и занял его западную часть…

…Пройдут годы, и военные историки сделают вывод: героические усилия наших войск в те незабываемые дни положили начало срыву наступления вермахта на советско-германском фронте в 1942 году.

В один из августовских дней полк был построен при развернутом Знамени по случаю радостного события. Торжественные, взволнованные, прибыли командир и комиссар полка.

— Товарищи! — обратился к нам майор Морозов. — Должен сообщить вам приятное известие: Указом Президиума Верховного Совета СССР за мужество и отвагу, проявленные в боях против немецко-фашистских захватчиков, группа наших товарищей удостоена наград Родины. Товарищ комиссар, прошу зачитать Указ.

Как восприняли это событие мои друзья? Возможно, не так, как я. Многие из них уже имели ордена и медали. А как волновался я! Первая в жизни награда — орден Красной Звезды. Большое спасибо вам, командиры, так высоко оценившие мои заслуги. Спасибо родному правительству, проявившему отеческое внимание к нам, рядовым воздушным бойцам. Я обещаю драться с врагом беспощадно, не щадя жизни для его разгрома.

Мои учителя и наставники капитан Ищук, старшие лейтенанты Рязанов и Амет-Хан Султан награждены орденами Красного Знамени. На состоявшемся тут же митинге Амет-Хан попросил слова. Выступление было коротким, но горячим.

— На новых самолетах мы будем бить фашистских асов так, что ни один из них не вернется в свой фатерлянд! — заверил он в заключение.

Награды вручал Председатель Президиума Верховного Совета СССР М. И. Калинин в городе Туле. В торжественной обстановке нашему полку также было вручено Красное Знамя от тульских рабочих за подвиги в воздушных боях. Принимая Знамя из рук прославленных оружейников, майор Морозов заверил их, что советские летчики будут достойно защищать родное небо, беспощадно истреблять врага.

Оборонительные бои под Тулой осенью 1941 года, сражения на тульском направлении, продолжавшиеся летом следующего года, носили крайне ожесточенный характер. Здесь, под Тулой, потерпела свое первое поражение хваленая армия Гудериана, стремившаяся вырваться на оперативный простор к юго-востоку от Москвы и угрожавшая захватом столице. Измотанным нескончаемыми боями частям Красной Армии, оборонявшим Тулу, огромную помощь оказывали ополченцы рабочего полка города оружейников. Вокруг Тулы были возведены три оборонительные полосы, которые в сочетании с мужеством и стойкостью воинов сыграли в защите города решающую роль.

К лету 1942 года фронт значительно отдалился от Тулы, но его горячее дыхание ощущалось ежедневно. Противник неоднократно угрожал налетами с воздуха, пытался уничтожить промышленные предприятия или хотя бы парализовать их работу.

В перехвате самолетов врага принимал участие и 4-й истребительный. На этом и смежных направлениях только в течение одного месяца полк совершил 509 боевых самолето-вылетов, участвовал в 196 воздушных боях и сбил 40 фашистских стервятников. Только в одном бою были разгромлены 3 эшелона бомбардировщиков противника (всего 31 самолет), сбито 11 воздушных пиратов.

Августовские дни сорок второго года были для полка и лично для меня по-настоящему праздничными. Как-то после ужина ко мне подошел парторг полка А. М. Бередин. Александр Митрофанович лет на пять старше меня. Он отличался рассудительностью, был внимателен к людям. Высокий, широкий в плечах, говорил не спеша, с паузами.

— Как воюется, старший сержант Степаненко?

— Особых подвигов не совершаем, товарищ парторг.

— А два сбитых вражеских самолета?

— Мало еще сбиваем… Помолчали.

— Я хочу поговорить с тобой вот о чем, — продолжает через минуту Бередин. — Летчик ты хороший, имеешь заслуги. И в перспективе, думаю… В комсомоле давно, поручения выполняешь добросовестно. Так что, мне кажется, можешь подавать заявление в кандидаты партии…

— А примут? — вырывается у меня.

— Это решит собрание. Полагаю, коммунисты полка не откажут. Относительно рекомендаций… Одну дам я, другую — комсомольская организация. Обратись к комиссару — он знает тебя давно… Почитай Устав, Программу партии, — вынул из кармана красную книжечку и подал. — Выучи права и обязанности. Потом побеседуем обо всем, проверим, как усвоил.

— Спасибо за доверие, товарищ парторг, — говорю я взволнованно.

Направляюсь к своему шалашу, а в ушах звучат слова парторга, наполняют душу радостью. Наконец сбудется то, о чем давно мечтал. Все мы стремились воевать так, как коммунисты Карманов, Морозов, Миронов, Константинов. Мы, комсомольцы, старались быть достойными их дел. Хотелось быть среди тех, кто впереди, кто несет на своих плечах самый тяжелый груз в жестокой битве, несет отважно и непоколебимо, преодолевая неимоверные трудности.

Долго в ту ночь не мог уснуть, а утром, набравшись смелости, пошел к комиссару. Николай Иванович внимательно посмотрел мне в глаза и коротко ответил:

— Верно решил, Иван Никифорович, — он впервые назвал меня по имени и отчеству. — Пиши заявление, рекомендацию дам. Верю, доверие оправдаешь. Считаю, что звание коммуниста ты заслужил в боях.

Кандидатскую карточку мне вручали в лесу возле большой палатки политотдела дивизии. Когда я вернулся в полк и доложил комиссару Миронову, Николай Иванович поздравил меня и сказал:

— С этой книжечкой, Ваня, воевать и труднее намного и легче. Знаю по опыту: она придает храбрости и ведет вперед.

В самом деле, принадлежность к партии удвоила чувство ответственности за каждый бой, за победы и поражения.

В жестоких боях, часто неравных, с численным преимуществом на стороне противника, полк нес значительные потери. У Ельца погибли наши товарищи: пилоты лейтенант П. А. Костомаров, старшина С. Е. Тетерюк, штурман эскадрильи старший лейтенант Н. И. Рыжков.

Весь полк тяжело переживал гибель командира эскадрильи капитана А. Г. Ищука. Смертью героя пал в жестоком бою наш любимый командир, отражая со своей эскадрильей яростные атаки численно превосходящего противника. Мы поклялись беспощадно мстить ненавистному врагу за дорогого нам товарища.

Александр Григорьевич был душевным человеком, строгим и справедливым. Лично возглавлял почти каждый боевой вылет эскадрильи; под его непосредственным руководством мы приобретали практические навыки в первых, самых тяжелых боях. Капитан Ищук мастерски организовывал атаки и оборону, предугадывал появление противника, требовал от нас четкости в работе, осмотрительности, активности в небе, не раз своевременным маневром предупреждал неожиданные выпады врага.

Помню, в свободное время он любил вспоминать Днепропетровск, где до призыва в армию работал на заводе имени Красина, искренне сожалел, что не имеет возможности взглянуть на него хотя бы с воздуха.

Тяжело было поверить в то, что его уже нет с нами, что никогда не услышим его спокойный голос при разборе полетов, привычные команды в воздухе, советы, подсказки, которые многим из нас спасали нередко жизнь.

Забегая вперед, хочу сказать, что осенью 1973 года я получил из Днепропетровска письмо от брата Александра — Николая Григорьевича Ищука. Прочитал волнующие строки о боевом товарище, командире, и в памяти ожил образ самоотверженного, преданного Родине Патриота. Все мы, кому посчастливилось пройти огненными дорогами войны и остаться в строю, никогда не забудем тех, кто прививал нам любовь к небу, давал первые уроки поведения в жестоких воздушных схватках, кто щедро делился опытом, учил нас смелости и мастерству.

Думаю, что во многом мы обязаны таким наставникам, как Александр Ищук, не жалевшим себя в сражениях с наглым, опытным, самоуверенным врагом. Это благодаря им мы выросли в мастеров воздушных боев, выстояли и победили. Для него, Александра, Родина была превыше всего, за нее отдал он свою замечательную молодую жизнь.

Как позже мне стало известно, брат Александра — Николай Григорьевич заменил отца осиротевшим детям капитана Ищука, вырастил, воспитал. Умер Николай Григорьевич в 1978 году в Днепропетровске после тяжелой болезни.