Отличный ориентир, но…

Отличный ориентир, но…

В боевой обстановке летчики ориентировались в основном по курсу и характерным ориентирам. К карте обращались лишь при необходимости выйти на цель при потере ориентировки. Остальное время карта лежит в планшете или сложенная «гармошкой» торчит за голенищем сапога. В основе самолетовождения лежали характерные ориентиры, опознавая которые, летчик легко возвращался на свой аэродром.

Таким ориентиром на Брянском фронте для нас, истребителей и штурмовиков, была Задонская петля. Словно магнит, она притягивала к себе летчиков, летавших в направлении Елец — Липецк. Многим помогала, но и немало вредила. Большой соблазн попасть на нее нередко стоил летчику жизни.

Если посмотреть на географическую карту, то пониже Липецка можно увидеть небольшой городок Задонск, рядом с ним реку. Обтекая гряду высот, Дон делает большую петлю. Этот изгиб голубой ленты навсегда запомнился нам. Когда мы группой или поодиночке из боя возвращались домой, то почти всегда искали знакомо поблескивающую внизу петлю.

Противник быстро разгадал наш способ ориентирования, поскольку и вражеские летчики нередко бывали здесь с той же целью. Над петлей почти все время гудели самолеты обеих сторон, завязывались жаркие воздушные бои. Но с течением времени фашисты прибегли к хитрости: самые опытные асы на лучших к тому времени самолетах Ме-109ф барражировали где-то в стороне, выжидая, когда на Задонскую петлю выйдут наши летчики и на какой-то миг ослабят наблюдение. Тут стервятники и набрасывались на них.

Кроме охотников-одиночек гитлеровцы зачастую посылали туда группы самолетов, создавая перевес в силах и ведя бой на полное уничтожение.

Нам трудно было на равных драться с Ме-109ф, истребителем, превосходящим «харрикейн» по всем летным качествам. Не хватало и летчиков для свободной «охоты» за немецкими асами. Ведь основная задача полка — прикрытие наземных войск в трудные периоды боя, сопровождение на задание бомбардировщиков и штурмовиков. Однако считаться с трудностями не приходилось. Как говорится, волков бояться — в лес не ходить. Следовало дать отпор хитрому и наглому врагу.

Нашей эскадрилье приказано сопровождать группу штурмовиков для удара по войскам противника. Взлетаем и пристраиваемся на флангах, ходим вдоль строя, барражируем, пока стремительные «илы» наносят удары по переднему краю и боевой технике врага, особенно по танкам.

Растянувшись в большой круг, штурмовики крушат оборону противника бомбами, «эрэсами». Отбомбившись, идут обратно. Но спустя несколько минут меняют курс. В чем дело? Потеряли ориентировку? Это случается, особенно в полете над незнакомой местностью.

Теперь «илы» следуют к спасательной Задонской петле. Идут тройками, растянувшись, ослепительно сверкая крыльями в солнечных лучах. Впереди голубая лента Дона. Вот-вот на его поверхности мелькнут тени самолетов. Характерный ориентир почти под ногами, но там уже поджидают немецкие асы. Капитан Ищук передает по радио:

— «Горбатые», над нами «мессеры». Идите домой!

Командир «илов», не реагируя на предупреждение, все же пытается определиться от петли. Нам приходится вступить в неравный и невыгодный бой. Имея преимущество в высоте, «мессеры» решительно бросаются на штурмовики.

Капитан Ищук подает команду отбивать атаку со всех направлений. Первый заход врагу не удался, мы расстроили его боевой порядок. Тогда «мессеры», отвернув в сторону и набрав высоту, повторяют атаку. Но «илы» уже стали в оборонительный круг. Фашистам теперь не под силу атаковать их боевое построение: впереди у «илов» по две пушки, и «мессеры» боятся встречи с ними в лобовой атаке. С тыла их не подпускают пулеметы наших штурмовиков и истребителей.

Бой разгорается. Кто кого пересилит, перехитрит? Надо мной, словно коршун, кружится немецкий ас. Отчетливо вижу змейку, нарисованную на фюзеляже. Кажется, она выжидает момент, чтобы нанести свой смертельный укус. Но мы с Рязановым начеку, внимательно наблюдаем за ним, прикрывая «илы».

Вражеские истребители вновь и вновь наталкиваются на мощный огонь наших самолетов, отходят в сторону и на минуту теряют свой привычный боевой порядок. Возникшую ситуацию немедленно используют наши мастера меткого огня. Капитан Ищук и лейтенант Амет-Хан сбивают по одному «мессеру».

Я иду за Рязановым, слежу за машинами командира и близлетящих товарищей. Потому не вижу, как ко мне подкрадываются два стервятника. Огненные трассы их пулеметов, как руки, протягиваются впереди и слева. Самолеты мелькают у меня над головой, на их крыльях и фюзеляжах вижу изображения каких-то чудовищ. Как известно, на таких машинах летают обычно асы.

Наши истребители теснее «притерлись» к штурмовикам, не давая возможности противнику подойти к ним на дистанцию эффективного огня, и кружатся, словно в карусели. Но вот один из летчиков на миг не выдержал напряжения боя, близко подпустил «мессер», и тот открыл по машине огонь. После посадки стало известно: погиб лейтенант И. А. Марьин.

В глубоком вираже наблюдаю, как два «мессершмитта» вновь кружат надо мной, но почему-то не атакуют. Приглядываюсь и вижу: за ними тянутся струи дыма. Значит, они повреждены.

Командир дает распоряжение отходить на свои аэродромы. Очень своевременно. В баках остается минимум горючего. Видимо, такое же положение и у противника. Он отворачивает в сторону и оставляет нас.

После продолжительного боя штурмовики, израсходовав горючее, сели на нашем аэродроме. Заходили на посадку под прикрытием одного звена.

Отрулив на стоянку и выпрыгнув из кабины, я заметил бегущего механика сержанта Алексеева. Не успели мы переброситься словом, как прозвучал сигнал тревоги. Что такое? Взгляд привычно взметнулся в небо, выискивая там противника.

— Пожар!.. — вдруг послышались крики.

В противоположном конце аэродрома поднималось пламя, сизый дым тянулся через зеленое поле к машинам. Огонь быстро распространялся. В его сторону спешили летчики, техники, все, кто находился на стоянках.

Сначала мы решили, что фашистам удалось сбросить зажигательную бомбу. Но позже узнали действительную причину пожара. Наши штурмовики наносили врагу удары не только бомбами и «эрэсами», но использовали также зажигательные ампулы «КС». Один из них, как выяснилось, не смог сбросить ампулу из-за повреждений осколком зенитного снаряда. «Зажигалка» воспламенилась при посадке. Пожар быстро распространился за границы одной стоянки. Так мы воочию убедились в силе зажигательной смеси, называемой «КС».

Не зря существует поговорка: «Как после пожара…» Нам пришлось немало потрудиться для восстановления порядка на аэродроме.

На разборе командира полка, которого вызвали в штаб дивизии, замещал старший батальонный комиссар Миронов.

— Сегодня противник напомнил нам элементарную истину, — сказал Николай Иванович, выслушав очередные претензии наших авиаторов к Задонской петле. — Истину, — повторил он, — которую мы почему-то забываем: в действиях на войне никогда не придерживайся одного и того же приема, если даже он очень удачный. Любой шаблон быстро разгадывается и становится известен врагу, который немедленно использует наши ошибки в своих интересах… Задонская петля — в самом деле отличный ориентир, лучшего не надо. Но если мы заходим на него очень часто, то сами лезем в петлю, приготовленную для нас гитлеровцами.

— Подставляем голову, — дополнил от себя Амет-Хан.

— Верно. Хорошо, что мы пока еще целы. Пора отказаться от петли! Разве мало других выразительных примет на местности. Только следи за ними, чтобы не заблудиться.

Указание не залетать на Задонскую петлю повторил утром и командир полка Морозов.

— Пусть фашистские асы там барражируют, — сказал майор, — и жгут горючее, его у Гитлера не так много.