12. «Амман должен стать Сайгоном палестинцев»

12. «Амман должен стать Сайгоном палестинцев»

Ясир Арафат, даже когда он чувствовал себя в Аммане могущественным человеком, никогда не собирался стать главой государства Иордания. В те месяцы, после боя под Караме, когда росла популярность ООП, Арафат представлял следующую точку зрения: «Если мы, палестинцы, сейчас представляющие собой большинство населения в Иордании, возьмем в свои руки власть в этом государстве, то тем самым мы дадим правительству Израиля повод удержать Палестину, поскольку палестинцы уже владеют Иорданией. Наша родина — Палестина, а не Иордания».

Король должен был оставаться тем, кто он есть, — первым человеком арабского королевства. Однако Арафат ожидал, что Хусейн создаст такие политические условия, которые бы дозволяли боевикам любые действия, какие они сочтут необходимыми. Король Хусейн в качестве покровителя палестинцев — таково было идеальное представление Арафата о порядке в королевстве. При этом руководитель боевиков не принимал в расчет зависимость от Хусейна в политическом отношении, высшим требованием для него оставалась самостоятельность Организации освобождения Палестины.

Члены Фатах настаивали на этом требовании, но федаины других групп не хотели его признавать. При посещениях штабов небольших организаций весной 1970 года мне часто объясняли, что «в Иордании нужно устранить олигархию; Хусейн, лакей Запада, должен быть изгнан в США». Чем меньше была группа, тем агрессивнее формулировала она свою идеологию, тем нетерпимее она относилась к монархии.

Четырнадцать боевых организаций заявляли в это время о своей борьбе за дело палестинцев. Аль Фатах была, безусловно, самой сильной, но ей никак не удавалось поглотить конкурентов. Политические и военные карлики достаточно часто вообще не проявляли никакого уважения к Аль Фатах и авторитету Ясира Арафата. Если он пытался найти возможность соглашения с королем, то они поставили себе целью саботировать подобное соглашение.

Та политически взрывоопасная смесь, которая заключалась в многообразии групп, была для Арафата еще одной причиной не думать о смещении короля Хусейна. Он мог предвидеть последствия подобного переворота: если бы монархия была свергнута, то организации боевиков начали бы борьбу за власть в Аммане. Арафат хотел избежать такой братоубийственной схватки — то, что именно благодаря этой, казалось бы, мудрой позиции он вызвал гражданскую войну в Иордании, он смог понять лишь в конце 1970 года.

После окончания арабской конференции на высшем уровне в Рабате, 8 января, король заявил, что Иордания никогда не заключит сепаратный мир с Израилем. Арафат был доволен этим категорическим заявлением, поскольку ему было ясно, что Иордания и дальше будет оставаться важнейшей базой для действий боевиков.

Однако руководители марксистски ориентированных групп подвергли слова монарха сомнению. Хусейн дал понять, что он оскорблен тем, что задета его честь как главы арабского государства. Он взял на себя обязательства — и они заслуживают доверия.

Палестинскому вождю Найефу Хаватме однозначность заявления короля казалась признаком того, что Хусейн исподтишка все же уже начал переговоры с Израилем о сепаратном мире. Члены «Демократического народного фронта освобождения Палестины» под идеологическим руководством Хаватме начали задевать иорданские силы безопасности и оскорблять их, именуя «послушными подстилками своего короля-предателя». Они вызывающе носили свои автоматы Калашникова на плече прямо в центре Аммана. На предупреждения военных патрулей, что необходимо оставлять оружие в лагерях, эти люди часто отвечали направленными выстрелами.

Сам Арафат в эти месяцы был озабочен сохранением хороших отношений с армией. Он особенно старался завоевать на свою сторону офицеров палестинского происхождения. Тогда можно было часто услышать от молодых лейтенантов на линии прекращения огня в долине Иордана: «Наши федаины продолжают борьбу на оккупированной территории». В их словах слышна была гордость. Подобные настроения не могли нравиться королю.

11 февраля Хусейн выпустил правительственное постановление, одиннадцать пунктов которого должны были регулировать поведение боевиков в городе Аммане. Стремясь вернуть безопасность улицам города, король ясно и четко запретил ношение оружия. Другие пункты гласили: бойцы должны иметь при себе удостоверения своей организации; средства передвижения боевой организации должны быть зарегистрированы у иорданских властей.

Необходимость отныне регистрировать свои транспортные средства вызвала возмущение среди боевиков. До сих пор они просто рисовали свои опознавательные знали на лендроверах и грузовиках. Они были озабочены тем, что официальная регистрация даст иорданским силам безопасности возможность контролировать передвижение их машин. Некоторые руководители боевиков считали, что партизаны не могут ездить на машинах со служебными номерами при подготовке и проведении своих акций. Ясир Арафат не мог высказать свое мнение о королевском указе, поскольку в это время был в Москве.

Самый влиятельный человек в ООП привык, что в поездках принимающая сторона встречает его как государственного деятеля, а то и как главу государства. Лишь советское правительство не доставило ему этого удовольствия. Официально оно вообще не выступало принимающей стороной, предоставив эту роль Комитету солидарности со странами Азии, Африки и Латинской Америки.

Советские политики, с которыми удалось встретиться Ясиру Арафату, и словами, и поведением показывали, что они не слишком высокого мнения о его боевой организации. Они открыто высказывали свое мнение: «На военное противостояние Израилю способны только регулярные арабские армии. На булавочные уколы ООП Израиль будет отвечать ударами возмездия, которые затронут не палестинцев, а потенциал арабских государств. Если ООП проявит ум, то она удовлетворится ролью политической организации». К досаде Арафата, иногда срывались и злые слова об «играх в индейцев», которыми занимается ООП. После его возвращения из Москвы я спросил Арафата, который пытался скрыть свое дурное настроение, как он был принят советским правительством. Его ответ: «В Москве 20 градусов мороза — но снег тем не менее был теплым!»

Перед органами Аль Фатах и ООП Арафат мог отчитаться лишь о довольно скудных результатах своей поездки в Москву. Во время обсуждения его не щадили. Его обвиняли в недостаточной силе убеждения. Просто смешно вернуться с обещанием, что могучий Советский Союз пришлет медикаменты и перевязочный материал. Руководство ООП ожидало, что Арафат убедит ведущих советских политиков, что в их интересах снабдить освободительное движение палестинцев тяжелыми гранатометами и современными ракетами.

Резкая критика результатов поездки объясняется также — хотя это и нельзя было предусмотреть заранее — неудачным временем пребывания в Москве: именно в эти февральские дни боевики в Аммане протестовали против распоряжения правительства Хусейна. Милиция Фатах из лагеря беженцев Джебель Вахдат напала на отделение полиции. Аль Фатах и иорданские власти умалчивали о количестве убитых. Критики Арафата считали, что этого инцидента можно было бы избежать, если бы руководитель Аль Фатах находился в это время в Аммане, вместо того чтобы безрезультатно ездить в Москву.

Король Хусейн проявил понимание положения палестинских партизан. Непосредственно после нападения на полицейский участок он был готов ответить на вопросы. Инцидент, как он заявил, не вдаваясь в подробности, был «недоразумением». Указ правительства вообще не был направлен против палестинцев, он скорее имел всеобщий характер, кроме того, он временно приостановлен.

На прямой вопрос, кому же в действительности принадлежит власть в Аммане, последовал ответ: «Власть палестинцев — это наша власть, а наша власть — это власть палестинцев. Мы же все федаины!»

Эти события — по всей видимости, на пользу палестинцам — после прибытия Арафата в Амман закончились. Указ правительства на практике не исполнялся: федаины продолжали носить оружие в Аммане, а авторитет короля упал. Это падение авторитета монарха проявлялось и за пределами города, среди бедуинов. 20 февраля Хусейн был приглашен — с соблюдением традиционных формул вежливости — двумястами шейхами бедуинов выслушать их гневную отповедь; они представляли около двадцати пяти тысяч человек.

Встреча состоялась южнее Аммана, в пустыне. Шейхи бедуинов высказали свое возмущение «притязаниями» палестинцев, которые вели себя, как хозяева Иордании. От имени шейхов выступал глава рода Шакер; он потребовал, чтобы король восстановил свой авторитет в стране. В противостоянии «монархия против анархии» Хусейн всегда может рассчитывать на поддержку родов.

Арафат не воспринял серьезно признаки надвигающейся беды. Ведь король уступил, и по настоянию ООП было даже переформировано иорданское правительство. Он считал, что Амман станет Сайгоном палестинцев, надежным трамплином для действий на занятой территории.

У Арафата все больше складывалось убеждение, что точное копирование вьетнамской боевой тактики должно гарантировать успех в партизанской войне против Израиля. Чтобы изучить опыт вьетнамцев, непосредственно после неудачной поездки в Москву, в конце февраля 1970 года, Арафат отправился в северовьетнамский город Ханой. Наглядным урокам Вьетконга должна была предшествовать встреча в Пекине.

Отношения с Китаем казались не отягощенными грузом прошлого. Пекинские власти всегда выражали симпатии Аль Фатах. Уже с 1966 года Арафат смог договориться о помощи оружием, пусть и в ограниченном масштабе. С 1968 года члены Фатах проходили в Китае подготовку к партизанской войне.

До 1 мая 1969 года Китай уже поставил ООП оружия на сумму почти десять миллионов немецких марок. Последний транспорт с оружием был выгружен в апреле в иракском порту Басра. СССР протестовал против готовности иракского правительства быть посредником между Китаем и ООП. От правительства Багдада настоятельно потребовали отправить оружие обратно в Китай. Однако ООП удалось мобилизовать своих сторонников в иракской столице и в Басре. Демонстрациями им удалось добиться дальнейшей транспортировки оружия из Басры в Амман.

В феврале 1970 года Арафат отправился в Пекин. Полет возможен был только обходными путями, так как королевство Иордания, в настоящее время страна пребывания Арафата, поддерживало очень хорошие отношения с республикой Тайвань и вследствие этого относилось к странам, не признающим режим в Пекине.

Вначале Арафат летит в Карачи. Чтобы его не узнали в пакистанском аэропорту, он надел гражданский костюм. На голове его на этот раз не традиционный палестинский головной платок — Арафат надел фетровую шляпу. Тем не менее его присутствие не остается в тайне, поскольку ливийский премьер-министр Абдель Салам Яллуд также находится на пути в Пекин. Яллуд узнает и приветствует Арафата. Игра в маски закончена.

Этот краткий визит можно было считать реакцией на равнодушный, даже отклоняющий прием руководителя боевиков московским руководством. В Пекине Арафат был принят Чжоу Эньлаем, который совершенно не отреагировал на то, что ООП старалась установить хорошие отношения с Москвой. Арафат был озабочен, поскольку идеологические разногласия между Москвой и Пекином начались уже давно — дружба с одной стороной могла повлечь за собой конфликт с другой. Чжоу Эньлай сказал Арафату: «Вы представляете национально-освободительное движение, и понятно, что Вы пытаетесь найти поддержку там, где Вы сможете ее получить». В Пекине Арафат получил обещание, что Китай и дальше будет снабжать ООП оружием и оказывать помощь в подготовке военного руководства.

В Ханое Арафат был принят легендарным генералом Гиапом, который подготовился к приему исламских гостей, читая Коран. Гиап процитировал слова Магомета о том, что сила необходима, когда врагу хотят дать отпор. Арафата, который в Аммане все время подчеркивал, что автомат Калашникова приведет к победе, его более опытный собеседник предостерег: «Нельзя однозначно сказать, что власть зависит от оружия. Разумеется, автомат нужен, но для победы его одного недостаточно. Нужны еще пушки, ракеты, бомбардировщики. Нужно все военное оборудование, которым враг также располагает».

Генерал Гиап прежде всего хотел разрушить иллюзию, что боевые теории Вьетконга и учение Мао можно без изменений применять к ситуации палестинцев: «Вьетнамцы и палестинцы, разумеется, имеют много общего, как народы с одинаковой судьбой. Но у нас в нашей борьбе есть преимущества, которых вы не имеете. В отличие от палестинцев, которые должны бороться в окружении, настроенном к ним враждебно, у нас есть дружественный тыл — китайское государство, которое своими просторами предоставляет нам неоценимые стратегические возможности.

Сюда следует добавить разнообразную поддержку со стороны социалистических стран. Кроме того, предпосылкой для успешного исхода народной войны являются еще три фактора: современное вооружение, мобилизующая сила идеологии и организация, которая может мобилизовать и направлять массы».

Мао в годы своей борьбы выработал тезис, что революционер должен жить среди остального населения, «как рыба в воде», т. е. вода несет ее сама и защищает ее. Генерал Гиап не верит утверждению, что палестинский борец, тоже революционер, живет среди населения занятой территории «как рыба в воде».

Арафату пришлось услышать, что успех зависит также от того, удастся ли сплотить идеологически различные и противостоящие друг другу организации в единую.

Генералу Гиапу нужно было объединить под своим командованием коммунистов, христиан, мусульман и буддистов. Он не терпел рядом с собой никаких командиров — таков был его простой рецепт. Руководителю ООП Гиап рекомендовал лишать власти конкурентов, командиров небольших организаций. Арафат уже до поездки в Китай решил унифицировать всю ООП и верховное командование. Генерал Гиап укрепил его в этом намерении.

К единому командованию всеми группами федаинов его подталкивал также ливийский президент Моаммар Каддафи. Он пригрозил сокращением ассигнований, если партизаны не найдут в себе сил для преодоления внутренних идеологических споров. Каддафи передал Арафату, что он не принимает того, что боевые организации впустую растрачивают свою энергию в дискуссиях, которые ничего общего не имеют с основной задачей — борьбой против Израиля. ООП должна, наконец, дать почувствовать противнику всю свою боевую силу.

Сам Арафат этой весной оценивал расстановку сил следующим образом: из почти тридцати тысяч вооруженных людей только тысяча занята тем, что планирует или проводит боевые акции и налеты. Арафат признал, что на вооружении у тридцати тысяч человек только шесть тысяч автоматов тяжелого калибра: 70 процентов этого оружия находится в Аммане «для защиты палестинской революции».

Аль Фатах, родная организация Ясира Арафата, была вынуждена для поддержания порядка в Аммане вывести значительную часть своих вооруженных сил из долины Иордана, от демаркационной линии с Израилем. Насколько своевременной оказалась эта мера предосторожности, выяснилось 15 апреля 1970 года. После официального сообщения о прибытии в Амман замминистра иностранных дел США Джозефа Сиско мелкие организации левой ориентации дали приказ проводить в центре столицы демонстрации против ближневосточной политики США. В течение нескольких часов собралась толпа в несколько тысяч человек, прибывших из лагерей: люди, эмоции которых выливались в акты насилия. Немногочисленные роскошные модные магазины иорданской столицы были разграблены и подожжены. Американский культурный центр также был сожжен. Слышались призывы сжечь и американское посольство. Организаторы марша протеста не могли или не хотели остановить стремление к насилию. Начали проявлять себя самые радикальные элементы среди палестинцев.

Арафат почувствовал опасность: можно было предвидеть, что толпа в своей жажде разрушения сожжет американское посольство, а затем наступит очередь королевского дворца. Ведь в конце концов именно король пригласил Джозефа Сиско в Амман. Если поток демонстрантов устремится к королевскому дворцу, то неминуема жестокая конфронтация с иорданской армией. Защищая дворец и короля, солдаты-бедуины будут стрелять в толпу.

Тем самым не осталось бы ни малейшего шанса на сотрудничество и разделение полномочий между Хусейном и Арафатом. Чтобы сохранить этот шанс, Ясир Арафат послал в город соединения, уже выполнявшие раньше функции военной полиции. Они отогнали толпу от ворот посольства США, блокировали демонстрантам дорогу и удержали разъяренные массы вдали от дворца.

Через несколько дней руководство ООП подвергло критике приказ Арафата своим отрядам по поддержанию порядка, чтобы они взяли на себя функции иорданских сил безопасности. Аргументы критиков: Хусейн недавно воспрепятствовал тому, чтобы федаины с территории Иордании обстреляли израильский порт Эйлат. Поэтому соединения ООП не обязаны защищать дворец короля. Один из представителей Народного фронта освобождения Палестины даже подкрепил эту критику утверждением, что американские тайные службы вступили в сговор с иорданским правительством и самим королем Хусейном против боевой организации и поставили себе целью убийство Арафата.

Народный фронт потребовал прекращения всяких контактов с иорданским монархом. Однако на Ясира Арафата разоблачения Народного фронта не произвели впечатления.

То, что все палестинские организации находятся на неверном пути, Арафат понял 5 июня 1970 года. В этот день в четвертый раз отмечалось начало Июньской войны. ООП призвала к проведению 5 июня всеобщей забастовки на оккупированных Израилем территориях. Владельцы магазинов не должны были их открывать; палестинские работники израильских фирм должны были в этот день отказаться от работы. ООП выдвинула лозунг, что солидарность каждого и всех бастующих вместе убережет их от репрессий. Хотя радиостанция боевиков постоянно и настойчиво повторяла призывы, хотя удалось распространить на занятых территориях множество листовок, резонанс был незначительным. Лишь немногие торговцы в этот день не открыли свои магазины, лишь немногие рабочие остались дома.

Арафат вынужден был признать, что он неправильно оценил настроение масс в городах и деревнях западнее Иордана. Его поразила апатия мужчин и женщин Иерихона, Набулуса, Хеврона и восточной части Иерусалима. Арафат жил раньше на занятой территории, он считал, что там у него друзья; он считал, что палестинцы, над которыми властвуют израильтяне, мечтают о свободе. И вот появился повод для впечатляющей демонстрации против оккупационных властей — и никто не воспользовался им.

Борьба ООП казалась бессмысленной, если те, кто жил на родине, потеряли к ней интерес. Лозунг, что Палестина будет завоевана с помощью опорной базы — Аммана, внезапно потерял свой притягательный блеск.

Причина такого изменения настроения была неизвестна. Однако Арафат поставил резонный вопрос: не отвернулись ли палестинцы Иерихона, Набулуса, Хеврона и Восточного Иерусалима от ООП потому, что они были отрицательно настроены по отношению к боевым организациям, призывающим к внутренней войне. Настроены против подстрекательства людей в Иордании в отношении короля Хусейна — в конце концов, до 1967 года он был и их правителем.

Лишь через два дня после позорного провала призывов ко всеобщей забастовке король вернулся в Амман из дворца западнее столицы. Поскольку он должен проезжать область, контролируемую палестинцами, его сопровождает колонна броневиков и 60 человек лейб-гвардии. У заправки на развилке дорог у Сувейлеха колонна обстреливается. Королю приходится выпрыгнуть из еще движущейся машины в канаву; он остается невредимым. Однако сорок человек его лейб-гвардии погибли. Водитель Хусейна также мертв. Оставшиеся в живых спасают своего монарха и отвозят его в Амман.

Арафат воспринимает как личное поражение то, что палестинцы на родине не откликнулись на призывы ООП. Он считает, что доверие людей на западном берегу Иордана можно вернуть только путем соглашения с Хусейном. Он поздравляет короля со спасением от наемных убийц. Эти убийцы, говорится в поздравительной телеграмме Арафата, принадлежат к врагам палестинской революции.

Однако в этот же день радиостанция палестинцев призывает офицеров и солдат иорданской армии присоединяться к федаинам, чтобы «предъявить счет предателю Хусейну за его преступления в отношении палестинского народа». Несмотря на эту провокацию, которую Арафат не мог предотвратить, поскольку радиостанция работает в Дамаске, руководителю ООП вновь удается получить согласие короля на соглашение, предоставляющее ООП суверенитет в лагерях и дающее право ношения оружия вне лагерей. То, что это соглашение не имеет реальной перспективы, ясно и Арафату. Ведь в последние минуты беседы король упрекает его, что в это же время группа вооруженных палестинцев напала на первого секретаря посольства США в Аммане — он направлялся на вечерний прием — и похитила его.

Немного позднее становится известно, что заместитель американского военного атташе убит в своей квартире на окраине Аммана — его застрелили федаины из боевой организации. Они хотели дать сигнал к борьбе против тесных связей Иордании и США. В Аммане ходили слухи о подготовке американцев вместе с элитными войсками Хусейна к подавлению палестинского освободительного движения.

Марксистские группы боевых организаций подогревали эмоции масс в лагерях поношением США вплоть до взрыва ярости, которую уже невозможно было удержать. Жертвами ее становятся филиалы американских банков в столице: их окна и световые рекламы разбиты камнями и выстрелами. Те, кто известны своими тесными связями с дипломатическим персоналом США, должны опасаться за свою жизнь.

Причиной антиамериканской агитации являются не только слухи о сотрудничестве американских и иорданских военных, но и признаки политического «заговора против интересов палестинского народа». Подобные слухи возникают из-за неясных сообщений, скорее, намеков, что американское правительство готовит инициативу по Ближнему Востоку, которая потребует от арабов перемирия. 25 июня министр иностранных дел Уильям Роджерс подтверждает, что он разрабатывает предложения по политическим шагам, которые могли бы стать предварительным этапом для достижения мира — однако от уточнения деталей он уклонился.

Через несколько часов стал известен смысл инициативы: от Израиля требуется освободить занятые территории, от арабов — признать Израиль. Обе стороны должны по крайней мере на несколько недель, установить перемирие, чтобы создать атмосферу, подходящую для переговоров.

Предложение перемирия, которого так боялись руководители палестинских организаций — уже заранее окрестив его «заговором», — стало теперь фактором политической реальности. То, что арабские правительства согласятся на это предложение, Арафат в данный момент исключает. Однако ему предстоит жестокое разочарование.

В четверг 23 июля 1970 года Гамаль Абдель Насер выступает в актовом зале Каирского университета на открытии Национального конгресса правящей партии Арабского социалистического союза. Два с половиной часа длится речь президента государства — 120 минут понадобилось на этот раз Насеру для изложения ставшей рутиной истории конфликта между Израилем и арабами. Примечательно, что текст речи не содержит обычных нападок на США. Насер, который в последние месяцы именовал США всегда «врагом номер один арабов», произносит на этот раз слова «Америка» без оттенка горечи в голосе. Делегаты Национального конгресса в большинстве зевают — речь продолжается далеко за полночь — и не замечают, что в заключение Насер и говорит о самом главном.

Он говорит, что согласен на мирную инициативу американского министра иностранных дел Роджерса. Он смягчает сенсационный характер сообщения, добавив, что каждый шанс к миру должен быть использован, даже если такая попытка с почти абсолютной вероятностью не даст результата. Гамаль Абдель Насер в этот ночной час прекращает войну на износ против Израиля. Суэцкий канал вскоре перестанет быть фронтом. Перемирие должно вступить в силу 7 августа 1970 года в 24 часа.

Теперь выясняется, что справедливыми были все слухи, которые так возбуждающе подействовали на членов левых палестинских групп. Хассанейн Хейкал, который предварительно проработал многие из решений Насера, говорит мне 12 августа: «С начала июня мы находились в контакте с США. Мы вели все переговоры в максимальной тайне. Я думаю, для Арафата было неожиданностью то, что мы поддержали инициативу Роджерса. Арафату мы тоже не имели права ничего говорить».

«Абдель Насер, трус и собака!» — скандируют группы из тысяч людей, собранных подстрекателями. Более ста тысяч человек толпятся на площади между домами, которые Аль Фатах сняла в Аммане и превратила в главный штаб. О стены домов разбивается крик: «Абдель Насер, трус и собака!»

Ясир Арафат знает, что все палестинцы — а не только те, кто ждет его на площади перед его главным штабом, — хотят от него узнать, как сможет выжить палестинская революция, брошенная своим лучшим другом, египетским президентом. То, что Насер относился к ООП скептически — это тайна, известная лишь руководству. О том, что Насер хочет использовать ООП как инструмент своей политики, в широком кругу не говорилось. Лишь немногие могли поверить в то, что это действительно позиция Насера. В конечном счете палестинцы были убеждены, что имеют право на поддержку всеми политическими силами Аравии.

Теперь наступил час разочарования. Массы не могут понять, что такой государственный деятель, как Гамаль Абдель Насер, ставит собственные интересы и благополучие своей страны выше, чем борьбу за жизненные права палестинцев. Перемирие на Суэцком фронте, как понимает Арафат, означает конец надежды на четко фиксированную боевую коалицию между египетским правительством и ООП. Арафат вынужден сказать массам, что партнерство с Насером окончено. Он знает и разделяет опасения слушателей, что конец этого партнерства побудит короля Хусейна нанести удар по ООП в Иордании.

С жестом победителя, с высоко поднятыми руками, сложив два пальца знаком «V» — победа, — Арафат выходит на балкон главного штаба. Выкрики замолкают. Арафат медленно начинает говорить. Он ни словом не обвиняет Гамаля Абдель Насера. Он описывает разрыв с Египтом: «Даже между кровными братьями бывают недоразумения. Мы одиноки, но и в одиночку мы завоюем победу палестинской революции». Слышатся жидкие аплодисменты. Число аплодирующих к концу речи становится еще меньше, поскольку Арафат углубляется в примеры из греческой истории — он говорит о героической борьбе Леонида против персов в Фермопильском ущелье в 480 году до рождества Христова. Пример должен доказать, что даже борьба в безвыходном положении, если оказывать упорное сопротивление, может привести к победе. Никто не знает истории Греции.

Редко Арафат настолько неверно оценивал способность восприятия своих сторонников. Они сворачивают в трубку свои транспаранты, которые призывают к «борьбе против империализма». Они возвращаются в лагеря группами, без дискуссий, почти ничего не говоря. Они растеряны. Они ведут себя, как болельщики команды, которая проиграла.

Через несколько дней замолкает мощная радиостанция палестинцев в Египте. Руководители станции решились назвать Гамаля Абдель Насера предателем.

Хасанейн Хейкал, ответственный за информационную политику в Египте, хотел сохранить эту радиостанцию. Он предостерегал Абу Лутуфа, который был в это время представителем ООП в Каире: «Вы можете нападать на инициативу Роджера, но не подобает называть предателями арабских государственных деятелей, которые действуют по велению своей совести». Два дня спустя Хейкал уже не может вмешаться в защиту палестинцев, поскольку Гамаль Абдель Насер лично распорядился закрыть радиостанцию. Его тайная полиция расшифровала радиограмму, которая из Аммана была передана руководству станции. Сообщение гласит: «Не поддаваться давлению. Вы можете словесно нападать на тех, на кого вы всегда считали нужным нападать».

Ясир Арафат в течение последующих дней попадает в трудную психологическую ситуацию: он начинает понимать египетского президента, но не может донести это понимание до людей в своем штабе или до массы своих сторонников.

Насер дает ему понять, почему он поддержал инициативу Роджера. Обоснование Насера: с помощью Советского Союза Египет собирается установить ракетную преграду между зоной Суэцкого канала и жизненно важными центрами в дельте Нила. До тех пор, пока израильтяне сохраняют превосходство в воздухе, невозможны построение действенной системы защиты и подготовка наступления в направлении Синая. Ракетная преграда станет щитом, за которым Египет сможет вооружиться для войны.

Насер дает Арафату понять, что перемирие необходимо для ударной силы Египта. Оно создаст предпосылку для новой и, как можно надеяться, успешной войны. Насер не говорит, что к этому моменту он отдал генералу Фаузи приказ разработать планы наступления египетской армии через Суэцкий канал вплоть до перевалов Синайских гор.

Насер лично дал кодовое наименование этому наступлению; оно называется «Гранит 1».

От друзей, которые работают в египетском Генеральном штабе, Арафат узнает о подготовке к войне. Он признает, что Насер не может одновременно вести «войну на износ» на Суэцком канале и подготавливать действенное наступление. Но и эти сведения он не может разглашать.