15. Арафат против Хусейна

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

15. Арафат против Хусейна

Человек, которому Ясир Арафат доверяет больше всего, объявляет иорданскому королю войну. Его имя — Абу Хасан Саламе. Тогда, в 1970 году, ему не было и 30 лет. Через восемь лет он падет жертвой предательского нападения. В сентябре 1970 года на него возложены политические задачи в регионе Ирбида.

Аль Фатах удалось в начале сентября полностью захватить города и деревни в Северной Иордании — сюда входит и город Ирбид. Он имеет значение как центр торговли и ремесел. В королевстве мало таких городов, как этот. Тем не менее Хусейн вынужден уступить Ирбид федаинам. Его армия недостаточно сильна для того, чтобы защитить от палестинских боевиков все важные пункты Иордании.

Хусейн знает, что решение о его существовании будет принято в столице Аммане. Поэтому Хусейн должен сохранять моторизованные части для борьбы за Амман, он не может запирать их в провинции. Так ООП получает шанс захватить Северную Иорданию и контролировать единственную дорогу, которая ведет из Аммана к сирийской границе.

Руководство ООП в Ирбиде — в нем доминирует честолюбивый Абу Хасан Саламе — объявляет захваченную им территорию «освобожденной территорией». Когда 15 сентября иракская дивизия передислоцирует под Ирбид около ста своих танков, то Абу Хасан Саламе начинает верить, что «освобожденной территории» больше не может грозить опасность со стороны армии Хусейна.

Он созывает в Ирбиде конференцию «делегатов народа». Этот орган с парламентскими функциями должен принять решение о политическом развитии городов и деревень, которые за последние дни были вырваны у короля. «Делегаты народа» — они были очень быстро определены жителями деревень и городских районов в процессе опросов — избраны, чтобы представлять около двухсот тысяч человек, половина этих людей — палестинцы.

Впечатляет решимость людей, которые собрались в Ирбиде, чтобы провозгласить конец власти короля Хусейна в их местности. Совершенно очевидно, что большинство из них — сторонники Аль Фатах. Вокруг места собрания по стенам расклеены портреты, изображающие Ясира Арафата в позе победителя.

Сам руководитель ООП в этот день не появляется в Ирбиде. Поэтому он не может предотвратить того, что Абу Хасан Саламе объявляет «освобожденную территорию» «регионом Первых Арабских Советов». Тем самым Саламе ввел в политическую работу Аль Фатах понятие, которое впоследствии дало королю Хусейну повод назвать Аль Фатах радикально-марксистской организацией.

«Совет» — это раздражающее слово, оно вызывает страх. Как представители монархического строя Саудовской Аравии, так и ведущие политики государств Аравии социалистической ориентации боятся советизации. Показательно функционирующая система советов в Северной Иордании могла бы стать примером процесса демократизации, могла бы побудить недовольных к подражанию. Когда король Хусейн объявил, что он борется не против палестинского народа, а лишь против радикальных извращений ООП, он нашел понимание у некоторых руководителей арабских государств. Провозглашение «Первых Арабских Советов» испугало королей и президентов.

Свое неприятие продемонстрировали и бедуины Иордании. Они хотят сохранить свой уклад, не хотят, чтобы их загнали в социалистически-марксистскую систему. Многие вожди бедуинов поражены провозглашением «арабских советов» еще и потому, что хорошо знают Абу Хасана Саламе. Они никогда не считали его марксистским подстрекателем.

В течение трех недель с конца июля до середины августа он ездил из племени в племя и искал поддержки для позиции палестинцев. Шейхи прислушивались к нему, когда Абу Хасан Саламе говорил об Иордании как об исходной базе для борьбы против израильтян, против врагов всех арабов. Они соглашались, когда Абу Хасан Саламе просил, чтобы Иордания всегда поддерживала федаинов. Человек из штаба Арафата, получивший чисто городское воспитание, нашел верный тон в беседе с бедуинами. Он сидел с ними на корточках на коврах в их шатрах; он смеялся с ними и пил их кофе.

Абу Хасан Саламе обещал позаботиться о том, чтобы Ясир Арафат прислал учителей обучать детей бедуинов чтению и письму. Бедуины считали Абу Хасана Саламе другом. То, что он провозгласил «Первые Арабские Советы», вызвало глубокое разочарование. Они чувствуют себя обманутыми. Отныне они считали, что Абу Хасан Саламе ввел их в заблуждение, что думает так же, как и они, — но теперь он разоблачил себя как радикал. И это приводит к тому, что бедуины превращаются в ожесточенных врагов.

Король Хусейн действует и реагирует в эти дни как шахматный игрок, ждущий свой шанс. Разочарование бедуинов сказывается в офицерском корпусе элитных войск — там особенно много выходцев из бедуинских племен на ключевых постах. В этом корпусе элитных войск прислушиваются к мнению Хусейна, что военные могли бы открыто взять на себя ответственность за силовое решение спора с палестинцами.

Спустя всего один день после провозглашения «Первых Арабских Советов», 16 сентября, король Хусейн считает ситуацию достаточно благоприятной для того, чтобы отправить в отставку штатское правительство премьер-министра Абдула Монейма аль Рифаи, настроенного пропалестински. Исполнительная власть передается 12 офицерам. Во главе их стоит бригадный генерал Мохаммед Дауд; ему в правительстве военных отводится роль премьер-министра. Эта должность создает бригадному генералу ряд проблем.

Мохаммед Дауд — палестинец. Обстоятельства разрывают этого человека на части: как многократно отмеченный королевскими наградами офицер он чувствует себя связанным клятвой по отношению к властителю — как член палестинского народа он страдает со своим народом, сочувствует освободительной борьбе палестинцев, хотя он никогда не был сторонником ООП.

Ясир Арафат питает мало надежды, что бригадный генерал Мохаммед Дауд в качестве премьер-министра будет действовать в пользу палестинцев. Дауд, несмотря на свое звание главы исполнительной власти, не является сильным человеком рядом с королем Иордании. Настоящую власть Хусейн передал фельдмаршалу Хабису аль Майя ли, отпрыску могущественного бедуинского племени Майяли. Бедуин Хабис аль Майяли видит в палестинцах дерзких захватчиков, которых следует обуздать.

Военный губернатор Иордании — на такую должность назначен Хабис аль Майяли. Одновременно он является верховным главнокомандующим всех вооруженных сил Иордании. В распоряжении фельдмаршала из бедуинского племени — вся армия. Бригадный генерал, выходец из палестинского народа, который имеет право называть себя премьер-министром, не имеет полномочий отдать приказ даже одному танкисту. Наоборот: палестинец должен подчиняться бедуину.

Лидер ООП понимает значение изменений в Иордании: премьер-министр Абдул Монейм аль Рифаи часто выражал сочувствие чаяниям палестинцев — но теперь он больше не глава исполнительной власти. Однако Хабис аль Майяли никогда не скрывал, что считает палестинцев чумой для Иордании. Арафат именует передачу власти заговором. Он обвиняет режим фельдмаршала Хабиса аль Майяли в «фашистской ориентации».

Поняв опасность, Арафат хочет продемонстрировать противнику единство всех групп боевиков. В ночь, последовавшую за сменой власти в Аммане, Арафат приглашает руководителей организаций самых различных политических направлений в лагерь Вахдат.

Редко решение принималось так быстро и без возражений: Ясир Арафат избран главнокомандующим всех вооруженных сил палестинской революции. Тем самым ему подчиняется каждый владеющий оружием палестинец, зарегистрированный членом боевой организации. Исполком ООП постановляет, что бригадный генерал Яхья, командир Армии освобождения Палестины, регулярной армии палестинцев в десять тысяч человек, становится руководителем штаба Арафата.

Арафат признает, что создание военного правительства явилось для него неожиданностью. Он не отнесся должным образом к предостережениям пропалестински настроенного премьер-министра Абдула Монейма аль Рифаи. Премьер-министр пытался намекнуть Арафату на опасность. Аль Рифаи звонил сотруднику Арафата Абу Аяду; видимо, из-за того, что он не мог открыто говорить по телефону, премьер-министр намекал на то, что они с королем пришли к договоренности, которая позволит избежать кровавого конфликта.

Позднее Арафат интерпретировал этот звонок таким образом, что Аль Рифаи в последний момент хотел воспрепятствовать созданию военного правительства заключением своего рода соглашения между Хусейном и Арафатом. Поскольку говорить открыто не было возможности, никто в ООП не понял взрывоопасности ситуации и не распознал того шанса на спасение, который предлагал Абдул Монейм аль Рифаи.

Сразу же после своего назначения «главнокомандующим всех вооруженных сил революции» Арафат через расположенную в Сирии радиостанцию требует роспуска военного правительства в Иордании. Нужно образовать новое правительство, в котором будут представлены все политические силы, имеющие право голоса в королевстве. Таким образом ООП впервые требует участия в политической власти в государстве короля Хусейна.

Фельдмаршал Хабис аль Майяли, военный губернатор, не отвечает на это требование. После полуночи он распространяет в Аммане сообщение, что из соображений безопасности необходимо, чтобы палестинская милиция, состоящая из бойцов, которые не входят напрямую в соединения федаинов, немедленно сдала свое оружие полицейским властям в Аммане. Арафат отвечает категорическим приказом, чтобы каждый солдат милиции защищал себя и свое оружие.

Ничто из того, что было сделано или не сделано этой ночью, еще не оказывает какого-либо влияния на ход событий. Король решил, что следует подавить силу палестинских боевых организаций в его государстве. При принятии этого решения на него повлияло мнение армейского руководства, что сопротивление ООП и примыкающих к ней групп можно подавить в течение 24 часов с минимумом потерь. Армейское руководство пообещало ему молниеносную победу в гражданской войне.

Сам фельдмаршал Хабис аль Майяли представлял эту точку зрения. Он заявил, что, сконцентрировав силу огня, он «выметет» федаинов из столицы. Фельдмаршал невысокого мнения о боевой силе палестинцев. Аль Майяли называл руководителей федаинов бахвалами, а отдельных бойцов — трусами. «Они сбегут, как только мы выстрелим по центру города», — так фельдмаршал объяснял королю концентрацию всех имеющихся в распоряжении надежных соединений вокруг Аммана.

Хусейн предоставил аль Майяли полную свободу действий, заметив: «Когда моя семья пришла в эту местность, Амман был деревней. Мы превратили эту деревню в город. Если необходимо, мы имеем право вновь стереть этот город с лица земли». Королевский приказ об изгнании федаинов предоставил всю власть фельдмаршалу. Сам король на последующие дни превратился в зрителя.

В ночь на 17 сентября 1970 года Хусейн сказал группе офицеров: «Ситуация больше не может оставаться в своем теперешнем виде. С каждым днем Иордания все больше впадает в хаос. Нужно заставить боевиков выполнять договоренности, или им придется отвечать за последствия. На карту поставлено единство Иордании и авторитет арабского мира!»

Почти в это же время Арафат встречается с послами арабских государств в Аммане. Он говорит им: «Палестинская революция будет защищаться до конца, пока не будет свергнут фашистский режим в Иордании».

В 4.30 утра 17 сентября 1970 года, еще до восхода солнца, третья танковая бригада занимает северные и западные кварталы на окраине Аммана. «Если вас обстреляют из какого-то дома, то разрушьте этот дом!» — таков был последний приказ фельдмаршала его офицерам-танкистам перед наступлением. Они выполняют его. 600 тысяч жителей города прячутся в подвалах, за крепкими стенами. Большинство домов в Аммане построено из бетона или из тесаного камня. Они дают относительную защиту. Но все они — не крепости.

Если в квартирах засели федаины, пытающиеся сдержать приближение армии, то в стены следует залп за залпом. Этажи рушатся. Развалины погребают в подвалах и защитников, и не имеющих к ним отношения мирных жителей.

Зачастую владельцы домов не знают, что у них снимают квартиры члены Аль Фатах или Народного фронта освобождения Палестины. Особое потрясение в это утро испытывают домовладельцы на уличных перекрестках и на господствующих возвышенностях Аммана. Безобидные молодые жильцы, которые въехали несколько недель или дней назад, превращаются в бойцов, дающих залпы огня из окон, и на них не действуют жалобы, что их борьба подвергает опасности дом и его обитателей.

И Аль Фатах, и Народный фронт потратили большие средства на аренду квартир, удачно расположенных со стратегической точки зрения.

Палестинская радиостанция в Дамаске отдает федаинам приказ к бою: «Огонь! Пока не будет устранен фашистский военный режим!» Радиостанция короля в Аммане, напротив, требует от бойцов ООП, чтобы они сложили оружие. Еще до начала наступления, на рассвете, Арафат отдал приказ о всеобщей забастовке трудящихся в Аммане в знак протеста против «роялистского заговора». Фельдмаршал аль Майяли лишает приказ Арафата всякого смысла, запретив выходить на улицу. Тот, кто появится на улице, может быть застрелен.

Лишь в лагерях беженцев на холмах Аммана никто не обращает внимания на призывы фельдмаршала не появляться на улице. Здесь слово офицера-бедуина не имеет веса. Большинство людей в лагерях прислушиваются к Ясиру Арафату, некоторые — к Жоржу Хабашу, немногие — к Найефу Хаватме или Ахмеду Джебрилю. Накануне все командиры пообещали следовать инструкциям Арафата, а в часы угрозы Арафат переживает горькое чувство покинутости и одиночества. Это не было предательством, это была просто неспособность командиров подразделений, усугубленная малым опытом.

Арафат знает, что боеспособность ООП меньше, чем сила армии короля. ООП располагает в общей сложности двадцатью тысячами хорошо подготовленных бойцов. Кроме того, она может мобилизовать еще тридцать тысяч милиционеров, менее подготовленных. Не хватает противотанкового оружия — и противник знает об этом. Он пускает в ход 150 танков и рассчитывает на то, что они посеют панику.

Командиры партизан понадеялись на то, что их тактика всегда побеждает. Они владеют этой тактикой. «Напасть и быстро исчезнуть!» — это их рецепт. В уличных боях в Аммане он не может привести к успеху. Здесь атакует танковое соединение, которое не остановить небольшими нападениями, которое добивается быстрого успеха.

Хотя руководство ООП должно было учитывать широкомасштабное наступление королевской армии, за прошедшие недели ни разу не отрабатывалось отражение такого нападения. Арафат, политический и военный руководитель самой сильной палестинской организации, Аль Фатах, был загружен ежедневной политической работой, но за ним не было стратега такого масштаба, на которого он мог бы положиться. Таким образом, у короля в этом противостоянии несравнимо лучшая позиция. Он может переложить ответственность за военные действия на своего фельдмаршала и его офицеров.

Тем не менее Арафат верит, что ООП в конечном счете может выйти победителем из конфликта с армией. Пример успеха в битве за Караме укрепляет в нем эту веру — ведь все палестинские боевики были убеждены в то время, два года назад, в битве при Караме, что сумеют устоять против армии, которая значительно превосходила войска короля Хусейна, их нынешнего противника. Мысль о Караме, символе победы, мешает пониманию реальности. Ситуация в Аммане в сентябре 1970 года несравнима с ситуацией в марте 1968 года, в которой находилась ООП в Караме. Израильская армия напала на Караме, чтобы уничтожить там базу боевиков, а не для того, чтобы остаться навсегда. Отход был запланирован с самого начала — хотя и с такими тяжелыми потерями. Однако цель иорданской армии — завоевать Амман, чтобы больше не уходить из этого города. Цель определяет волю к победе: армия будет решать, кому будет принадлежать Амман — королю или Ясиру Арафату. Она сражается с убеждением, что отстаивает справедливые требования монарха.

Арафат надеется, что иорданские массы, увидев силу ударов армии, продемонстрируют свои симпатии палестинцам в виде акций протеста. Такие акции, как правило, развивались медленно. Арафат должен был позаботиться о том, чтобы бои продолжались ежедневно, если возможно, неделями. Тогда в это время можно было бы рассчитывать также на возмущение арабских правительств событиями в Аммане — король Хусейн попадет под политическое давление.

Поздно вечером, через пятнадцать часов после начала битвы, фельдмаршал объявляет по радио Аммана, что армия контролирует город. Однако люди в Аммане могут видеть, что это утверждение неверно. Танки, которые продвинулись до мечети в центре города, оттесняются палестинскими минометами из Джебель Ашрафи. Много машин горйт.

Хабис аль Майяли вынужден отдать приказ, чтобы танки отошли из центра города и заняли позиции на окраине. Федаины сражаются с удивительным мужеством. Каждый в отдельности на деле доказывает свою смелость и достигает успехов — но нет сплоченности. Центрального верховного командования не существует.

Таким командованием должен был бы быть главный военный штаб. Он находится не под защитой лагеря беженцев Джебель Ашрафи — там в случае нужды в узких улочках лагеря палестинцы закрыли бы главный штаб своими телами. Боевой центр находится в квартале вилл Джебель Хусейн. Через этот квартал ведут широкие улицы, перекрестки просматриваются.

Джебель Хусейн создает благоприятные условия для использования танковых соединений. Лишь там, где холм («джебель») переходит в долину, защитники имеют преимущества перед наступающими танками. Простая вилла, которую Аль Фатах арендовала для главного штаба, находится еще и на краю плохо обороняемой зоны. Внезапным нападением иорданская армия захватывает здание. Абу Аяд — он высоко стоит в иерархии Аль Фатах — говорит: «Мы упустили момент и не перенесли главный штаб военного руководства в квартал Ашрафи, который практически невозможно захватить». Абу Аяд говорит «мы», но вина за это упущение ложится на Ясира Арафата и руководителя его штаба, бригадного генерала Яхью.

Абу Аяд подводит итог: «Как ни неправдоподобно это звучит, мы не были готовы к этой пробе сил, хотя ее можно было предвидеть уже много месяцев назад. До самого последнего момента многие руководители движения сопротивления не верили в то, что Хусейн когда-нибудь отважится прямо напасть на нас».

Хотя Ясир Арафат был избран «главнокомандующим всех вооруженных сил палестинской революции», у него остается мало возможностей командовать. Абу Аяд сообщает о ситуации в генеральном штабе непосредственно после падения центрального командного пункта: «Этот штаб находился также в Джебель Хусейн, в той части, которая еще не попала в руки врага. Там я встретил Ясира Арафата, который отчаянно пытался дозвониться до короля, в то время как вокруг нас шел град из гранат. «Положи трубку, — сказал я ему, — это ведь не имеет смысла, никто не станет с тобой разговаривать!» Я был прав. Он пытался сначала поговорить с королем, затем с другими лицами, приближенными к королю. Но каждый раз он слышал в ответ, что вызываемый «совершает утреннюю молитву и ему нельзя мешать». В это время радио Аммана распространяет сообщение, что Ясира Арафата нигде не могут найти, по всей видимости, он мертв.

Генеральный штаб тоже сдан; руководство ООП покидает Джебель Хусейн; по совету Абу Аяда Арафат пробивается к Джебель Аль-Вабда, на вершине которого боевики посреди лагеря беженцев соорудили окопы и бункера. Сам Абу Аяд для отхода с Джебель Хусейн выбирает другой путь, чем Арафат, и вместе с Фаруком Каддуми, одним из будущих политиков ООП, его берет в плен иорданская армия.

Перед бегством из генерального штаба Арафат настоятельно требовал от иракских танкистов из Иордании, которые, собственно, были ему подчинены, чтобы они подошли к Амману для деблокации города. Однако танкисты отказались выполнить приказ Арафата. Их ответ: «Если мы получим указания из Багдада, то мы вмешаемся». Таких указаний иракские соединения не получают, Багдад молчит.

Арафат сознает, что отвод иорданских танков из центра Аммана в ночь первого дня боев может означать только короткую передышку для федаинов. Утром третья танковая бригада вновь пролагает себе путь к центру города выстрелами. Черные облака дыма поднимаются над городом. Сожженные танки и трупы иорданских солдат свидетельствуют о жестокости боев. Тем не менее для руководства ООП надежды нет — армия захватывает все большую территорию.

«Саут аль тхаурат аль Фалестина — Саут аль эшнам аль маркесиа!» Это позывные палестинской радиостанции, которой в эти часы отводится важная роль. «Голос палестинской революции — голос Центрального комитета» — такие слова каждые несколько минут повторяет энергичный мужской голос. Легко узнаваемыми позывными служит также французский военный марш. Музыка часто прерывается для сообщений и приказов. Однако они носят общий характер, не касаясь конкретных боев в Аммане, — иногда они просто создают видимость участия в проведении боевых акций. Это выглядит следующим образом: «Гроздья созрели! Подарок передан!»

Чувствуется, что радиостанция находится далеко от места действия — она не используется информационным центром главного штаба как инструмент ведения войны. Тем не менее «Саут аль тхаурат аль Фалестина» в дни военного столкновения выполняет свою роль. У групп федаинов есть транзисторные приемники: они слушают музыку, энергичный голос; их подстегивают лозунги. Радиостанция внушает федаинам чувство, что они не одни, а принадлежат к большому единству, которое для них конкретно выражается понятием «палестинская революция». Голос по радио в эти черные часы рождает оптимизм.

«Саут аль тхаурат аль Фалестина» слушают также в лагерях беженцев, которые на второй день боев иорданская артиллерия обстреливает гранатами. Голос по радио информирован об обстрелах, он обещает страшную месть виновным.

У голоса лишь тот недостаток, что он анонимен. Арафат должен был бы обратиться к своему народу, но руководитель ООП не имеет в своем распоряжении линии через Северную Иорданию к радиостанции в Дамаске.

Однако король Хусейн, который мог бы воспользоваться любыми техническими средствами, также хранит молчание перед общественностью. Он находится во дворце аль Хомар западнее Аммана, недалеко от города Сувейле. Он проводит время, забавляясь со своей любительской радиостанцией. Некий радиолюбитель из Англии случайно нападает на ту волну, на которой король Хусейн передает свои звуковые позывные. Хусейн разъясняет англичанину ситуацию в Аммане: «Мы немного убираем у себя дома!»

«Если бы иорданская армия в Июньской войне 1967 года потратила столько боеприпасов на обстрел израильтян, сколько на обстрел наших позиций и лагерей, тогда арабы выиграли бы эту войну!»

Арафат говорит это на второй день конфликта в командном пункте ООП на Джебель Аль-Вабда. Командиры подразделений проинформировали его, что число павших палестинцев составило уже более пяти тысяч. Все лагеря на холмах Аммана обстреливаются в этот день иорданской артиллерией. Несмотря на большие потери, Арафат отказывается от предложения фельдмаршала прекратить огонь, это предложение содержит условие — палестинцы должны уйти из Аммана.

Телефонная сеть иорданской почты — единственное средство связи, находящееся в распоряжении руководителя командования. Если он хочет установить контакт с правительствами в Дамаске, Каире и Багдаде, то он должен обратиться на служебный коммутатор Главпочтамта в нижней части города.

На конфиденциальность он рассчитывать не может. Арафат знает, что будут свидетели, если он обратится к ответственным сирийским политикам с просьбой о военном вмешательстве на его стороне. Его расчет строится на том, что положительный ответ из Дамаска побудит правительство Багдада также больше не оставаться в стороне — соперничество режимов Баас в Дамаске и Багдаде не позволит одному из них отставать от другого.

Ответственные лица в Сирии не пришли к единому мнению, следует ли оказывать помощь палестинцам. Хотя ООП является для сирийского руководства идеальным инструментам, чтобы вести борьбу с королем Хусейном и, возможно, даже свергнуть его — к этому времени Хусейн заклеймен в Дамаске как лакей Соединенных Штатов Америки и предатель арабского дела, — однако существуют серьезные опасения перед последствиями активной поддержки ООП. Сирийское руководство Баас с полным основанием считает, что Израиль не потерпит нападения сирийской армии на войска Хусейна. Однако военное столкновение с Израилем в данное время для правительства в Дамаске нежелательно.

Руководство партии Баас верит аргументам Ясира Арафата, который с помощью сирийцев хочет вновь захватить инициативу в борьбе. Тем не менее оно посылает наблюдателем в Иордан высокопоставленного члена партии, бывшего премьер-министра. После возвращения он рекомендует Сирии принять участие в конфликте. Он сообщает, что палестинцы создали в королевстве Иордания новую ситуацию: все территории севернее Аммана следует рассматривать как «освобожденную территорию», они больше не подчиняются авторитету короля. В соответствии с этим можно без риска отважиться на вмешательство: танки войдут на освобожденную территорию; можно не рассчитывать на вооруженную борьбу.

На основании такой оценки ситуации в Аммане руководство Баас в Дамаске решается поддержать ООП. Однако это решение выполняется лишь частично. Одно танковое соединение получает приказ убрать со своих танков сирийские опознавательные знаки и заменить их знаками палестинской освободительной армии.

Предусматривается обманный маневр: должно возникнуть впечатление, что Палестинская освободительная армия (ПОА) посылает в бой свое собственное моторизованное соединение, а Сирия продолжает оставаться в стороне от конфликта. Чтобы еще усилить это впечатление, сирийской военной авиации отдается приказ не поднимать самолеты в воздух. Они не должны стартовать даже для тренировочных полетов, ведь такие маневры могут создать видимость того, что сирийская военная авиация служит воздушной защитой для танков, пересекающих южную границу.

Однако ввести в обман никого не удается, ведь любой наблюдатель, сведущий в военной ситуации в арабском мире, знает, что у ПОА нет более сотни танков советского производства типа Т-55. Она оснащена всего дюжиной устаревших танков Т-34.

Поздним вечером 18 сентября танки с опознавательными знаками ПОА пересекают иорданскую границу у Рамты. Через 5 километров соединение наталкивается на иорданские бронемашины, которые, однако, после короткой перестрелки отходят за холмы вокруг Ирбида. Командир соединения ПОА докладывает, что он насчитал шесть разбитых вражеских машин. Для радио Дамаска и «Голоса палестинской революции» это сообщение является поводом говорить о блестящей победе Палестинской освободительной армии.

Ясир Арафат может с облегчением вздохнуть. Он оценивает положение по радиосообщениям. Он слышит, что Гамаль Абдель Насер отправил три тысячи человек из ПОА, которые базировались в зоне Суэцкого канала, в Сирию, поскольку Сирия теперь совершенно открыто выступает на стороне ООП. Подкрепление, которое перешло границу у Рамты, имело сирийский флаг.

На начало пятого дня боевых действий сирийское соединение, которое медленно продвигается к Ирбиду, действительно состоит из двухсот танков. Идут сильные бои. Однако выясняется, что палестинские боевые организации в треугольнике Ирбид-Аджлун-Джераш не везде являются хозяевами положения, иорданские танковые соединение контролируют важные участки немногих оборудованных дорог.

Надежда Арафата на то, что иракские офицеры-танкисты будут теперь следовать примеру сирийцев, не оправдалась. Иракские машины не двигаются со своих позиций. Их пассивность, как говорят офицеры, объясняется чисто практической причиной: машины заправляются горючим, которое производится иорданским нефтеперегонным заводом в Зарке. Однако этот нефтеперегонный завод находится в руках армии короля.

Иорданцы не думают обеспечивать иракцев горючим. Так что иракское соединение не двигается с места и тогда, когда иорданские бомбардировщики атакуют танки. Чтобы и дальше не вступать в конфликт, правительство в Багдаде находит оправдание для этого инцидента.

На шестой день боев Ясир Арафат, который потерял в Аммане все позиции, кроме лагерей беженцев, может с полным правом рассчитывать на успешный исход боев, несмотря на поражение в столице: сирийские танки группируются для нападения на Амман. Их атака расширяется, хотя они все еще не получают поддержки с воздуха; сирийская военная авиация все еще имеет приказ не поднимать машины в воздух. Иорданские же бомбардировщики используются против сирийских наземных войск.

Фельдмаршал аль Майяли, уверенный в своем успехе в Аммане, может располагать танками, которые до сих пор использовались в столице: он посылает их на север, навстречу сирийцам. Под Ирбидом завязывается танковое сражение, которое продолжается 16 часов и не заканчивается даже с наступлением темноты. Войска короля теряют примерно 20 танков; сирийцы дают информацию о потере десяти танков. Впрочем, иорданские командиры танков дают гораздо более высокое число поражений. Для иорданской армии исход боя, если принять во внимание ее превосходство, мало лестный.

Верховное командование израильской армии оценивает к этому времени положение иорданских правительственных войск как критическое. То, что Хусейн остается хозяином в Аммане, считается в Тель-Авиве признанным. В то же, что он сохранит Северную Иорданию, верят лишь немногие высшие офицеры. Разрабатываются планы военной помощи. На Голанских высотах израильтяне собирают бронемашины: в течение нескольких часов соединения приведены в боевую готовность и могут осуществить нападение на Дамаск. Явные приготовления израильской армии к нападению вызывают страх у великих держав. Правительства Вашингтона и Москвы сходятся во мнении, что войну на Ближнем Востоке нужно предотвратить. Оба правительства по дипломатическим каналам пытаются добиться, чтобы Сирия вывела свои танки с иорданской территории.

Король Хусейн тем временем дает знать израильтянам, что он согласен на израильское вмешательство, чтобы изгнать сирийцев из Иордании. Прежних врагов приглашают для помощи.

Для Ясира Арафата пробил час жесточайшего разочарования: 23 сентября, на седьмой день боев между иорданской армией и палестинскими организациями, сирийские танки повернули на север — они возвращаются через границу на родину. Фельдмаршал аль Майяли вечером того же дня приказывает сообщить по радио Аммана, что Сирия устранилась от конфликта. Иорданская армия отныне вновь контролирует все дороги в Северной Иордании. Арафату остаются только дипломатические средства, чтобы сохранять свою жизнь и существование ООП.

Ясир Арафат обращается по палестинскому радио к арабскому миру:

«Амман пылает. Тысячи из нашего народа погребены под развалинами. Их тела разлагаются. Тысячи из нашего народа остались без крыши над головой. Им грозит голодная смерть. Такой резни еще не было в истории. Двадцать тысяч человек погибли. Море крови отделяет нас от этого короля и его правительства».

Если в период перед открытым столкновением некоторые арабские правительства раздраженно указывали на своеволие палестинских организаций, то жестокое обращение иорданских войск с лагерями вокруг Аммана вызывает волну симпатий к угнетенному палестинскому народу.

Ливийский президент Моаммар Каддафи уже в начале гражданской войны прекратил свои платежи иорданскому государству. По отношению к «фронтовым государствам» Каддафи с момента своего прихода к власти всегда проявлял великодушие в финансовом отношении. Одна Иордания получила в течение одного года его правления около 25 миллионов долларов. Теперь государство короля Хусейна надолго вычеркнуто из ливийского списка пожертвований.

Гамаль Абдель Насер, который еще в начале сентября был отрицательно настроен по отношению к ООП, старается предотвратить поражение палестинцев. В качестве своего личного наблюдателя Насер посылает в Амман начальника генштаба египетской армии. У этого свидетеля довольно быстро возникает впечатление, что лишь человек с большим политическим весом может завершить это противостояние. Гамаль Абдель Насер уговаривает наконец суданского президента Джафара Нимейри взять на себя посредническую функцию. Нимейри, человек мужественный и энергичный, готов к этому, но хотел бы, чтобы все главы арабских государств вместе назначили его посредником.

Однако конференция на высшем уровне королей и президентов не состоится, поскольку Сирия упорно отказывается посылать делегата в Каир. Нимейри отказывается от своего условия, поскольку Насер оказывает на него сильное давление, и вылетает в иорданскую столицу, где все еще идут бои за лагеря беженцев.

Джафар Нимейри сразу же после приземления в иорданской столице едет к королю Хусейну, который находится во дворце Аль-Хомар за пределами Аммана. Во время поездки вокруг города машина суданца неоднократно обстреливается. Боевики и солдаты армии открывают в эти дни огонь по любой машине, которую они не могут идентифицировать, и по любому человеку, который покажется на улице.

Во дворце Аль-Хомар Нимейри требует, чтобы ему сразу же была дана возможность встретиться с Арафатом. Однако король возражает, что руководитель ООП скорее всего находится в лагере Джебель Аль-Вабда, вступить с ним там в контакт вообще невозможно.

Хусейн предлагает обмен: с начала боев его армия удерживает в плену четырех важных человек из штаба Ясира Арафата. Двое из них, Абу Аяд и Фарук Каддуми, могли бы теперь пригодиться на переговорах. Обоих привозят из камеры заключения в городе во дворец Аль-Хомар. Абу Аяд сообщает: «Через несколько минут после нашего прибытия появляется Хусейн, чтобы приветствовать нас. Он сердечно обнимает меня и спрашивает укоризненным тоном: «Вы довольны трагедией, которую мы переживаем?» Но я отвечаю ему: «Ваше величество, мы все испробовали, чтобы избежать этой катастрофы, и Вы это прекрасно знаете. Но знаете ли Вы, как ведут себя Ваши войска? Что они собираются перебить население? Что Ваши люди в военном лагере Табарбур, недалеко от Вашего дворца, пытают молодых патриотов?»

Король берет меня за руку и заверяет, что он назначит расследование по этому делу. Беседа, которая состоялась между нами и членами арабской делегации в присутствии Хусейна, была посвящена тому, как нам установить контакт с Арафатом, чтобы как можно быстрее установить перемирие. Попытка связаться с Ясиром Арафатом по радио или по телефону заканчивается неудачей».

Чтобы положить конец жестоким боям и гибели людей в Иордании, Абу Аяд решается наконец на свой страх и риск заключить с королем соглашение о немедленном перемирии. Он предлагает четыре пункта: возвращение королевской армии в казармы, освобождение города Аммана силами ООП, начало переговоров с ООП как с единственным правомочным представителем палестинского народа, установление опорных пунктов федаинов вдоль демаркационной линии между Иорданией и занятыми Израилем областями.

Абу Аяд настоятельно подчеркивает, что он, движимый желанием спасти человеческие жизни, вносит это предложение. Но по-настоящему законным подобное соглашение может стать только после одобрения Ясиром Арафатом и органами ООП.

Абу Аяд продолжает считать себя все еще пленным иорданской армии. «Пленный не может свободно принимать решения», — заявляет он. Хусейн не считается с этими опасениями; он заботится о предании гласности четырех пунктов по радио Аммана, с добавлением, что король и правительство уже приняли их. Таким образом Арафат, по распоряжению которого постоянно прослушиваются передачи амманского радио, узнает, что его соратник Абу Аяд вступил в переговоры с врагом.

Он яростно реагирует на это самоуправство: «Абу Аяд совершенно не знает, что происходит. Он ведь в плену, изолирован от действительности. Для меня борьба будет продолжаться, пока фашистский режим не исчезнет!» У него такое чувство, что его предали. Он вынужден бессильно сидеть в своем главном штабе на Джебель Аль-Вабда.

Суданский президент хочет вечером того же дня вылететь в Каир, чтобы сообщить обо всем Гамалю Абдель Насеру. Он и Хусейн спешно подписывают документ, который должен положить конец гражданской войне. Основой текста договора являются предложения, сделанные Абу Аядом. Хусейн по радио объявляет главнокомандующему своей армии, что оружие должно быть сложено.

Фельдмаршал аль Майяли, несмотря на объявление о политическом соглашении между ООП и правительством, приказывает усилить артиллерийский огонь по лагерю, в котором находится Ясир Арафат. Очевидно, иорданский верховный главнокомандующий намеревается захватить руководителя ООП живым или мертвым. Делегация суданского президента — к ней, с согласия короля, присоединился Абу Аяд, — информирует Насера об опасности, в которой находится Арафат. Глава египетского государства поручает генералу Садеку разработать план по скорейшему спасению Арафата. Для исполнения плана Садек отправляется в Амман.

Условием удачного выполнения плана является какая-либо форма контакта с Арафатом. После своего прибытия в Амман — официально он ездит как наблюдатель по поручению Насера — Садек вначале отправляется в египетское посольство. Связистам посольства после многочасовых попыток наконец удается найти частоту, на которой работает один из немногих передатчиков временного главного штаба Арафата.

Когда связь в конце концов с радостью установлена, Арафату передается шифрованное послание, код для этой цели Садек получил от Абу Аяда. Расшифрованный текст гласит: «Поезжайте по дороге от отеля «Караван» к египетскому посольству. Переоденьтесь в кувейтского бедуина. Распорядитесь, чтобы Ваши соединения прекратили огонь в районе египетского посольства». Подобная маскировка выбрана потому, что Арафат, живший в Кувейте, знает, как одеваются и ведут себя бедуины этой местности. Однако переодевание лишь ненамного снимает риск: типичные черты лица, складки вокруг рта и носа, а также глаза даже при самой изощренной маскировке остаются на виду.

План срабатывает. В египетском посольстве Арафата ждет штаб генерала Садека. Вокруг раздаются взрывы иорданской артиллерии. После беседы с президентом Нимейри, в которой руководитель ООП соглашается заключить перемирие, удается установить телефонную связь с палестинской радиостанцией.

Арафат может теперь обратиться к своим бойцам:

«Гордый палестинский народ! Мужественные революционеры! Чтобы избежать дальнейшего кровопролития и дать возможность гражданам позаботиться о раненых и о своей собственной жизни, я откликнулся на обращение глав арабских государств и в качестве верховного главнокомандующего палестинских вооруженных сил дал согласие на перемирие. Я прошу вас, братья мои, соблюдать это перемирие — при условии, что противник также его соблюдает».

Гамаль Абдель Насер доволен, что кровавый конфликт удалось уладить. Но кроме того он хочет добиться настоящего решения спора между иорданцами и палестинцами. Насер просит президента Нимейри покинуть иорданскую столицу и полететь в Каир; он предлагает также, чтобы его сопровождал Ясир Арафат.

Не подвергаясь контролю, группа прибывает в аэропорт. В самолете, предоставленном суданскому президенту, посреднику в иорданском конфликте, Арафат покидает Амман. Он открыто признает, что его отбытие можно назвать только бегством.

Король Хусейн до сих пор отказывался лететь в Каир, чтобы принять участие в конференции на высшем уровне глав арабских государств, которая созвана для улаживания конфликта в Иордании. Аргументом Хусейна было то, что его присутствие настоятельно необходимо в Аммане. Однако когда из телеграфного сообщения египетского президента король узнает об удавшемся бегстве Арафата, он больше не колеблется, — он сам направляет «Каравеллу» иорданской королевской авиакомпании Alia в Каир.