А.В. ХИЛЛ
А.В. ХИЛЛ
Дань хвалы великому физиологу
Престиж Павлова и любовь к нему, а также смесь живости, строгости, нетерпения, простоты, составляющих главные черты его характера, способствовали такому успеху конгресса, что от крыли, надо надеяться, эру дружественных отношений между физиологами России и физиологами всего остального мира.
Когда бы ни выступал публично Павлов, будь то в Ленинграде, Лондоне, Бостоне или любом другом месте, его романтическая, почти легендарная личность, подкупающая простота и мальчи шеский юмор вызывали длительные восторженные рукоплеска ния. Иногда он тяготился этой популярностью. Мне пришлось сидеть рядом с ним на нескольких пленарных заседаниях XV конгресса, и когда ровное течение докладов нарушалось руко плесканиями, этот старый человек грозил кулаками и роптал, пока не прекращалась эта лишняя, как ему казалось, помеха.
Павлов был старик по годам, но не казался старым ни но духу, ни по внешнему виду, и одной из незабываемых картин конгрес са был Павлов, помогающий своему коллеге, десятью годами старше, чем он сам, взойти на кафедру, чтобы обратиться к нам. Благодаря своим годам, репутации и, наконец, своему характеру он не знал себе равных среди ученых своей страны. Если ми нутами он мог казаться деспотичным, то в другое время был мальчишески прост; его всегда гораздо больше любили, чем бо ялись. Его безраздельная преданность науке и ее делу была без гранична.
Вот небольшая история о Павлове, которая вообще мало из вестна. В 1912 г. Павлов приехал в Кембридж получить почет ное звание. Занимавшиеся физиологией студенты отлично зна ли его имя в связи с его работами по пищеварению, поэтому им хотелось както особенно подчеркнуть факт присуждения ему ученой степени. Они отправились в магазин игрушек и купили Дань хвалы великому физиологу 395 большую собаку, совсем как живую, которую они украсили ре зиновыми пробками, стеклянными трубками, кусками резино вых трубок и всякими другими приспособлениями, какие толь ко они смогли придумать. Они снесли собаку в Сенат и подвесили ее на длинной веревке, протянутой от галереи к галерее. Когда Павлов после получения ученой степени проходил мимо них, они спустили собаку на веревке прямо ему в руки. Он был страшно доволен, снял собаку с веревки и унес ее под мышкой. В тот же день на собрании, кажется, в «Christ College» он не раз повто рял, как он был тронут этой, как ему казалось, самой велико честью, которая ему когдалибо была оказана. «Подумайте, даже студенты знают о моей работе». Он долго хранил эту собаку в своем кабинете в Ленинграде.
Одной из очаровательнейших сторон Павлова были его семей ные отношения. Когда бы он ни ездил за границу, его всегда со провождал один из сыновей. В последние годы его сын, юрист кажется, вполне посвятил себя делу отца и был его секретарем. Сам Павлов ни на одном из языков, кроме как на своем родном, свободно не говорил, хотя он и мог объясняться, но не вполне бегло, понемецки. Его сын, однако, был вполне законченным лингвистом и сопровождал своего отца на заседания Постоянно го международного комитета Физиологического конгресса, где разговор мог вестись по крайней мере на трех различных язы ках и мог быть тут же переведен им Павлову. У меня осталось самое живое и чарующее воспоминание об этом старом человеке и его сыне, присутствовавших на этих заседаниях, причем по следний, принимая участие в разговоре на любом языке, быстро пересказывал отцу порусски суть дела, старик при этом кивал головой и улыбался все время, выражая свое мнение руками, улыбками и киванием головы. Сын, к несчастью, скончался от неизлечимой болезни через несколько месяцев после того, как принимал активное участие в административной работе конгрес са и помогал отцу в общественной деятельности и в частных со вещаниях.
Павлов глубоко любил свою родину и работал для нее. Луч шее, что было в нем, он отдавал своей стране. Почти никто из ученых не пользовался такой известностью. Однако Павлов ни когда не стремился к популярности и славе; казалось, он или совершенно не замечал их, или они надоедали ему.
<1936>