Д. ТОДЕС

Павлов и большевики *

Павлов наш целиком, и мы егоникому не отдадим.

Николай Бухарин (1936)

В сентиментальном и одновременно воинствующем некроло ге Николай Бухарин объявил Ивана Павлова достоянием рево люции. Павлов — «наш целиком», писал большевистский лидер, по его материалистическим взглядам в «решающих пунктах» его учения и «потому, что он после большой внутренней борьбы, со мнений, колебаний признал историческую правоту нашего де ла» [1]. В последующие пятьдесят лет советская историография, следуя Бухарину, пересказывала простую и показательную ис торию о великом ученом, который, верный своим представлени ям об объективности, окончательно преодолел предубеждения в признании успехов советского эксперимента. Соглашаясь с тем, что Павлов первоначально «не понял» революции, стандартный советский рассказ быстро переключался от краткого периода так называемого заигрывания Павлова с идеей об эмиграции к щед рой поддержке ученого государством после декрета Ленина в 1921 г. и торжественно завершался воодушевленной похвалой знаменитого физиолога в адрес большевистской власти на Меж дународном физиологическом конгрессе (1935) и в его «Обраще нии к молодежи» (1936).

Тенденциозность этого официального рассказа была хорошо известна ряду ученых России. Начиная с 1989 г. В. Есаков, В. Самойлов и Ю. Виноградов, воспользовавшись преимуществами периода «гласности», обратились к обсуждению прежде закры тых материалов, что перевернуло привычный советский миф с ног на голову. Страстная критика Павловым политики больше виков в 1920—1934 гг. стала стержнем новой версии притчи об ученом, созвучной демократическим чаяниям русской интелли генции времен перестройки. Триумфальное завершение отбро шенного советского варианта — поддержка Павловым политики большевиков накануне его смерти — обернулось загадочным и вызывающим некоторое замешательство эпизодом *.

В этой статье я использую архивные материалы, чтобы понять сложные отношения между авторитарным государством и все мирно известным ученым в их развитии. С моей точки зрения, эти материалы показывают, как отношения между Павловым и большевиками складывались в противоречивое сотрудничество, движимое с обеих сторон различными интересами, идеологией и средствами. Это история не только о моральном и идеологиче ском противостоянии, но и о сложных взаимосвязях между со здателем научной империи и ее государственным патроном.

* Задолго до периода гласности Н. М. Гуреева и В. Л. Меркулов широ

ко использовали скрытые от глаз советской общественности архи

вные материалы во втором томе «Летописи жизни и деятельности

академика И. П. Павлова», в котором подробно освещалась жизнь

Павлова после Октябрьской революции. Этот прекрасный том остал

ся неопубликованным, в настоящее время рукопись находится в

материалах личного архива Меркулова. В 1972 г. В. Есаков сделал в

Комиссии по документальному наследию И. П. Павлова также хоро

шо документированный доклад о переговорах Павлова с большеви

ками об эмиграции. Ему удалось опубликовать этот доклад только в

1989 г. [2]. В настоящей статье используются интервью со знакомы

ми и коллегами И. П. Павлова, записанные на магнитофон в 1960—

1980 гг. Ю. А. Виноградовым. Так как выявленные Виноградовым

воспоминания не вписывались в официальную историографию, эти

интервью тоже не подлежали публикации. В. О. Самойлов занимал

ся исследованием архивных материалов годами, но смог открыто ис

пользовать их только в 1989 г. [3—5]. Писатель Борис Володин так

же собрал и изучил большое количество материалов о Павлове и

большевиках, но смог опубликовать исследовательские очерки толь

ко о жизни Павлова до Октябрьской революции. Когда я в 1990 г.

начал собственные архивные разыскания, я был поражен, обнару

жив чрезвычайно интересные и, как я думал, неизвестные материа

лы, которые как будто ждали меня. Но во многих случаях в листах

использования документов я увидел подписи этих исследователей,

просмотревших их задолго до меня. На их публикации в соответству

ющих местах сделаны ссылки. См. также [6]. 688 Д. ТОДЕС

ПОЛИТИЧЕСКИЕ ВЗГЛЯДЫ НАКАНУНЕБОЛЬШЕВИСТСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ

В октябре 1917 г. Иван Петрович Павлов (1849—1936) был ученым с мировым именем, его взгляды и политические убеж дения за 68 лет жизни вполне сложились — сциентизм *, усво енный в юности, самодисциплина и профессиональный успех, до стигнутые в период зрелости, и пылкий, но противоречивый патриотизм, закалившийся в последние десятилетия царской России.

Во время учебы в семинарии в 1860е гг. Павлов страстно защищал радикальный сциентизм, пропагандировавшийся Дмитрием Писаревым и другими шестидесятниками. Нарушив семейные религиозные традиции, он поступил в Петербургский университет и стал учиться на естественном отделении физико математического факультета. Его приверженность науке про должала укрепляться, но радикализм быстро угас. В универси тетские годы конфликт со студентами и коллегами прервал карьеру глубоко уважаемого и любимого им учителя — физио лога И. Ф. Циона. Эта история оставила Павлова без наставни ка и оттолкнула его от либеральной интеллигенции.

Последние десятилетия царской России были благоприятны ми для Павлова. В 1890 г. он стал экстраординарным профессо ром на кафедре фармакологии в Петербургской военномедицин ской академии. Годом позже принц Ольденбургский назначил его заведующим отделом физиологии во вновь созданном Инсти туте экспериментальной медицины. За исследования по физио логии пищеварения в 1890х гг. Павлов был удостоен Нобелевской премии (1904). Через три года он был избран действительным членом Академии наук и получил в свое распоряжение третью лабораторию. В эти годы ученый с женой и четырьмя детьми жил в просторной квартире, коллекционировал книги и картины, а лето проводил на даче в Лифляндии, где плавал, ездил на вело сипеде и общался с культурной элитой. Самым главным для Пав лова, однако, была его научная империя, которой он управлял в твердых патриархальных традициях, вдохновенно продолжая свои исследования по условным рефлексам **.

* Вера в решающую роль науки в совершенствовании природы, обще

ства и человека.

** О научном стиле Павлова и организации деятельности его научных

лабораторий в период работы ученого над проблемами пищеварения

см. [7]. Павлов и большевики 689

Павлов считал себя «русским либералом» [8, л. 29], но под держка им постепенной эволюции к конституционной монархии относила его вправо от партии конституционных демократов (кадетов) — партии, популярной среди его коллег. Впрочем, у него не было ни времени, ни склонности к политической деятель ности. Однако потрясенный поражением России в русскояпон ской войне, он во время революции 1905 г. принял участие в организации нелегального союза профессоров, за что попал в черный список царской тайной полиции [9, л. 3]. Спустя неко торое время после этого он серьезно намеревался выставить свою кандидатуру в члены Думы от партии октябристов, но ничего из этого не вышло *.

* См. [10, л. 1—2]. Я благодарю Элеонору Филиппову за выявление

этого письма и сообщение мне его содержания.

Вскоре разочарованный в политике Павлов «замкнулся в научноисследовательской работе» **.

** Записано А. А. Сергеевым со слов семейного доктора Павловых. См.

[11, л. 6].

Характерными чертами его идеологии были сциентизм и то, что один из его знакомых назвал «государственным патриотиз мом», — отождествление себя с «достоинством и интересами ро дины» [12, л. 4]. Вместе с тем этот «государственный патрио тизм» сосуществовал у Павлова с убеждением, что, возможно, в силу исторических причин «русский тип» уступает в сравнении с английским и немецким типами. В 1916 г. он писал: «Когда отрицательные черты русского характера: леность, непредпри имчивость, равнодушное или даже неряшливое отношение ко всякой жизненной работе навевают мрачное настроение, я гово рю себе: нет, это не коренные наши черты, это — дрянной нанос, это проклятое наследие крепостного права» [13, с. 312].

Первая мировая война воспламенила патриотизм Павлова. В своей вступительной лекции в начале 1914/15 академического года и в последующих лекциях он горячо одобрял цели России в войне и с горьким сожалением говорил о продолжающихся по ражениях русской армии ***.

*** Зимницкий М. Ф. Интервью, записанное Ю. А. Виноградовым 13 ап

реля 1968 г. Данное интервью, а также другие интервью, записан

ные на магнитофон Ю. А. Виноградовым и упоминаемые далее в тек

сте, хранятся в особой коллекции АРАН ПО в разряде XVI.

Два его сына были на фронте, и он жадно следил за ходом военных событий и убеждал своих кол лег, что, «если бы не мой возраст, я все бы бросил и поступил добровольцем в армию» [14, л. 2; 15, л. 50]. Когда поражения обернулись полным разгромом, он презрительно называл Николая II «дураком» и «вырожденцем» *. Поглощенность события ми на войне отдалила его от коллеглибералов по кадетской партии, и он негодовал в ответ на попытки вовлечь его в их ряды: «Да разве вы не понимаете, что совершаете преступление, уст раивая переворот во время войны! Ведь это к добру не приведет! Нет, никогда я не приму участия в погибели моей родины!» [17, л. 221].

К свержению царя в феврале 1917 г. Павлов отнесся «в выс шей степени пессимистически» [15, л. 61]. Однако он объявил о своей лояльности по отношению к Временному правительству и был воодушевлен обещанием правительства расширить свободы и оказать содействие развитию науки **. Углубление социально го брожения и поражения на фронте вскоре оправдали его самые серьезные опасения.