Глава восьмая Война и нейтральная зона

Глава восьмая

Война и нейтральная зона

Вступление Америки в войну с Германией в 1941 году пробудило в Гетти патриотические чувства. Полу уже было около пятидесяти, когда он, словно подросток, написал в своем дневнике о том, что выполнит свой гражданский долг и «дорогие мамочка с папочкой смогут им гордиться». С годами он стал больше беспокоиться за свою жизнь, а последняя поездка в Европу убедила его в необычайной мощи нацистской Германии.

Гетти записался добровольцем в военно-морские силы США, хотя прекрасно знал, что из-за возраста служить его не возьмут. Так и случилось, и он нашел способ выполнить свой гражданский долг в более безопасном месте.

Часть капитала компании «Мишн Корпорейшн», которую теперь контролировал Гетти, была помещена когда-то в небольшую, ныне близкую к краху компанию «Спартан Эркрафт». Расположена она была в Талсе, штат Оклахома, и занималась производством самолетов. С началом войны авиационная промышленность стала оживать, и производство самолетов оказалось весьма патриотическим бизнесом. В Талсе Гетти бывал не раз, а Оклахома в годы второй мировой войны была, пожалуй, наиболее безопасным из штатов в смысле воздушных налетов «Люфтваффе».

Именно этим и привлекла Пола «Спартан Эркрафт», и он решил взять бразды правления этой компании в свои руки. Опасаясь возможных воздушных налетов на Талсу, Гетти соорудил себе неподалеку от заводских корпусов компании подземный бетонированный бункер с четырьмя комнатами. Там он жил и руководил компанией с 1942 года до окончания войны.

За эти годы Пол Гетти добился немалых успехов. Работая до изнеможения, он продемонстрировал исключительный талант менеджера. Бессонные ночи, проведенные над обдумыванием сложнейших проблем, связанных с производством, вскоре привели к реальному результату. «Спартан» начал выпускать превосходный одномоторный самолет-разведчик для американских ВВС.

В конце 1941 года, когда Пол еще только начинал свой бизнес в Талсе, скончалась Сара Гетти. Она прожила почти девяносто лет, но Пол горевал словно ребенок, неожиданно потерявший молодую и полную сил мать. В своем дневнике он написал: «Прошлой ночью меня покинула моя нежная и горячо любимая мамочка».

Неожиданно, словно в утешение, к нему заявилась из Италии Тедди. Но совсем не потому, что тосковала по мужу. Она, как гражданка США, была интернирована недалеко от Сиены, а затем выслана на родину. Пол тоже не очень скучал по своей супруге. Тем не менее оба не отказались от несколько запоздавшей брачной ночи. Все еще мечтавшая о карьере певицы, Тедди не собиралась прилипать к мужу, а ограничилась лишь самым лакомым кусочком семейной жизни. В 1946 году, в Малибу, она подарит Полу пятого сына — Тимоти, но Пол предпочтет уклониться от обязанностей отца и мужа и вернется в Талсу.

Тимоти окажется ребенком очень слабым и болезненным. В первый раз увидев его, Пол скажет: «Бедный, несчастный Тимоти» — и будет совершенно прав. Малыш будет часто хворать, и в возрасте шести лет у него обнаружат опухоль мозга. Множественные операции и длительное лечение ничего не дадут, и на двенадцатом году Тимоти умрет. Пол Гетти будет еще долго вспоминать о том, как его расстроила смерть сына. Однако до того как Тимоти покинет этот мир, его отец, действительно плохо переносящий личное горе, будет всячески избегать всего, что может принести ему несчастье.

В первую очередь это коснулось семейной жизни. Тедди будет часто пытаться убедить мужа жить с нею и Тимми, но Пол останется в Талсе и предпочтет развлекаться там с официантками, продавщицами, девушками по телефону и другими — всеми, кто сможет отвлечь его от мыслей о семье, цепких щупалец которой он боялся всю жизнь.

После войны с Гетти стало происходить нечто странное. Возможно, у него начался климактерический период. Казалось, что его юношеская пылкость и страсть выгорели дотла и его больше не преследует осуждающий дух отца. Пол остался жить в своем излюбленном бункере в Талсе и, похоже, не собирался возвращаться в нефтяной бизнес: он занялся переориентацией компании «Спартан Эркрафт» на производство трейлеров.

Для финансового гения, подобного Гетти, это занятие выглядело весьма странным. Однако он сумел преуспеть и в этом бизнесе. Пол лично возглавил конструкторские разработки и маркетинг домиков на колесах, и вскоре количество сошедших с конвейера трейлеров превысило две тысячи. Однако постепенно его интерес к производству стал ослабевать. После четырехлетнего заточения в бункере в Гетти вновь пробудилась жажда к приключениям. Ради этого он готов был даже пожертвовать долей капитала, отвоеванной им у «Пасифик Вестерн». Такая опрометчивость не была характерна для Гетти и проявилась, пожалуй, один раз за всю его жизнь. Биограф Гетти — Роберт Ленцнер — писал, что в те послевоенные годы Пол мог бы посягнуть на доверительный фонд Сары Гетти, имей он на то законное право.

Неприкосновенность фонда спасла семейство Гетти от грозящего ему разорения. Пол же был вынужден снова вернуться в нефтяной бизнес, и в 1948 году ему представился шанс, выпадающий один раз на миллион.

Взоры Пола Гетти устремились на Ближний Восток, а точнее — на полоску пустыни между Кувейтом и Саудовской Аравией. Земля эта, по договоренности между двумя странами, получила статус ничейной и считалась нейтральной зоной. Ее площадь составляла около двух тысяч квадратных миль, и жить на этой заполненной раскаленным песком территории могли разве что нищие кочевники-бедуины. Особого интереса к этому безжизненному песчаному хранилищу не испытывала ни одна из стран Аравийского полуострова. Правда, ходили слухи о том, что под песками нейтральной зоны хранятся огромные запасы нефти, однако желающих до нее добраться многие годы не находилось.

В тридцатые годы было открыто огромное месторождение нефти под названием «Бурган» в Кувейте. Оно находилось буквально в нескольких милях от нейтральной зоны. Но даже после этого территория последней продолжала отпугивать геологов и нефтяников невыносимой жарой, песчаными бурями и той неопределенностью геополитического статуса, из-за которой было не совсем понятно, у кого же следует покупать права на разработку нефти.

После окончания войны в Европе стало ясно, что запасы нефти в США скоро уже не смогут удовлетворять стремительно растущие потребности страны в бензине и других нефтепродуктах.

Рынок автомобилей расширялся невероятно быстро, и многие американские нефтедобывающие компании положили глаз на страны Персидского залива. Обсуждались также целесообразность разведки нефтяных месторождений в нейтральной зоне и связанные с этим проблемы.

Все это, безусловно, стало известно и Полу Гетти, но он, в отличие от своих конкурентов, не стал анализировать все «за» и «против», а решил пойти на риск. «Я почувствовал, — заявит позже Гетти, — что тот, кто намерен выйти в лидеры в мировом нефтяном бизнесе, должен поставить на Ближний Восток». И лидером этим Пол Гетти уже видел себя. Не имея геологоразведочных данных и ни разу не побывав до этого на Ближнем Востоке, Пол решил во что бы то ни стало заполучить концессию на разработку нефтяных месторождений в нейтральной зоне.

Однако рисковать своей драгоценной жизнью и летать туда на самолете Гетти не желал и поэтому занялся поисками надежного партнера. Вскоре ему повезло. Он нашел человека, о котором мечтал. Это был молодой геолог по имени Пол Уолтон, который раньше работал в Саудовской Аравии, а теперь возглавлял отдел геологических изысканий в филиале «Пасифик Вестерн», расположенном в Роки-Маунтейн. Страны Персидского залива были ему хорошо знакомы, и он давно мечтал отправиться туда вновь. Гетти пригласил Уолтона в Париж, с тем чтобы объяснить ему цель его поездки.

В парижском отеле «Георг V» Гетти провел с Уолтоном целых четыре дня. Он был как всегда скрупулезен и старался не упустить ни единой мелочи. Главным при обсуждении был вопрос о стартовой цене при заключении концессии. Уолтон должен был действовать продуманно, но быстро, с тем чтобы быть первым и не оставить никаких шансов своим возможным конкурентам.

Уолтон вылетел на Ближний Восток, а Гетти остался в Париже в предвкушении радостных вестей.

В своих действиях в те годы Пол руководствовался главным образом интуицией. Ему так и не довелось обнаружить какую-либо полезную информацию о нефтяных месторождениях в нейтральной зоне. Но интуиция его не подвела. Результаты аэрофотосъемки, сделанной Уолтоном в зоне, подтвердили предположения босса. На снимках можно было различить множество куполообразных холмов, подобных тем, под которыми была найдена нефть в Кувейте, расположенном к северу от нейтральной зоны.

Обнаруженные в нейтральной зоне холмы лежали на одной линии с кувейтскими. Из этого можно было предположить, что под найденными холмами может вполне оказаться продолжение месторождения «Бурган». Уолтон был весьма осторожен в оценках и сообщил своему патрону, что вероятность найти нефть в нейтральной зоне не превышает пятидесяти процентов. (Позже Уолтон признается в том, что вероятность эта казалась ему намного большей, но поскольку под похожими холмами в Саудовской Аравии нефтью даже не пахло, то он решил подстраховаться и не слишком обнадеживать старика.)

Всегда скрытный и подозрительный, Гетти запретил Уолтону информировать его по телефону, телеграфу или с помощью радиопередатчика, а просил, чтобы тот сообщал ему обо всем в письмах, отправленных от вымышленного лица вымышленному адресату в отель «Георг V». Письма из Джидды до Парижа шли около девяти дней, но зато Гетти был уверен в том, что ценная информация не попадет к конкурентам. Ожидая окончания миссии Уолтона, Гетти как всегда выглядел несколько мрачным и отстраненным, словно невозмутимый игрок в покер.

Однако после письма Уолтона Гетти уже не смог сдержать ликования. Пятьдесят на пятьдесят — это немало для нефтяного бизнеса! Он готов был поставить на кон весь свой личный капитал и даже фонд любимой матушки. Игра явно стоила свеч, и такого азарта он еще никогда в жизни не испытывал. Куда девались его осторожность и скаредность?! А ведь впереди его ждало множество проблем, связанных с транспортировкой, очисткой и продажей той нефти, которую он надеялся найти.

Временами Гетти бывал непредсказуемым и полностью терял контроль над своими бурными страстями. Это всегда удивляло и несколько пугало даже тех, кто его очень хорошо знал.

Еще больше удивляло то, что случившееся никак не повлияло на образ жизни, который он вел. Ему уже было около шестидесяти, а он все так же продолжал руководить своей многомиллионной долларовой империей из своего любимого номера в парижском отеле «Георг V». Он не прекращал водить туда красоток с Пляс-Пигаль, по-прежнему, чтобы сэкономить нескольких франков, стирал свои носки, а свободное время заполнял прослушиванием граммофонных пластинок с записями уроков арабского языка для начинающих. Звуки арабского ласкали его слух и радовали душу, словно чудесная музыка. Каждый вечер перед сном Гетти открывал записную книжку и фиксировал в ней все свои расходы. «Такси — 5 франков, газета — 10 сантимов» — подобные записи можно было встретить на каждой из страниц этого карманного бухгалтерского отчета.

Трудно поверить, что этот же человек вел переговоры с королем Саудовской Аравии и султаном Кувейта, имеющими равные права на нейтральную зону, и предлагал им за право бурить скважины в пустыне 20 миллионов долларов, а затем, если нефть обнаружится, — по 40 процентов от стоимости каждого барреля. В случае же если нефти в нейтральной зоне не будет найдено, Гетти все равно гарантировал выплату правителям по миллиону долларов за каждый год, пока там будут находиться его буровые и специалисты.

Успех в нейтральной зоне дался Гетти нелегко. Он вскоре узнал, что синдикат «Аминойл», в который входила одна из крупнейших в то время американских нефтяных компаний «Филлипс Петролеум», опередил его и уже купил у Кувейта права на добычу нефти. И Гетти, заключивший договор с королем Саудовской Аравии, теперь был вынужден заниматься не только поиском и добычей нефти, но и тратить силы на междоусобицы со своим конкурентом.

Поиски нефтяных месторождений затянулись, но Гетти не терял надежды, хотя и был ужасно подавлен. Лишь в начале 1953 года геологи из «Пасифик Вестерн» наконец нашли то, что искали: подземную полость с нефтью, которая, по их предположениям, была связана с огромным нефтехранилищем, скрытым под песками аравийской пустыни. Это открытие журнал «Форчун» назвал «грандиозным, почти историческим событием» в американском нефтяном бизнесе. Таким образом, поразительное чутье Пола Гетти не обмануло, и он был щедро вознагражден за свое терпение и веру в успех.

Нефть из нейтральной зоны была, как правило, невысокого качества и залегала неглубоко. Ее добыча обходилась относительно недорого, но без тщательной очистки она почти ни на что не годилась. Поэтому теперь перед Полом встала серьезнейшая проблема — срочное строительство заводов по очистке и переработке аравийской нефти. Без этого можно было бы сразу забыть об американском рынке. Крайне честолюбивый и страстно жаждущий богатства, Гетти остался верен себе и развил бурную деятельность, не жалея ни средств, ни сил.

Не желая стать зависимым от владельцев танкеров, транспортирующих нефть за океан, он решил соорудить свой транспортный флот и, не задумываясь, потратил на это 200 миллионов долларов. Впоследствии огромные танкеры Гетти стали доставлять ближневосточную нефть не только в Америку и Европу, но даже в Японию.

Интересно отметить, что танкеры Гетти были сооружены на судостроительных верфях Франции. Добиться этого Полу помог его старый приятель по ночной парижской жизни, бывший воздушный ас, а ныне крупный французский промышленник Поль-Луи Вейер. Он уговорил французское правительство выделить Гетти субсидию на строительство танкеров, а после того как первые тонны ближневосточной нефти Гетти появились в Марселе, американский миллионер был награжден за заслуги перед Францией орденом Почетного легиона. Еще 200 миллионов долларов ушли на строительство завода по очистке нефти в Уиллмингтоне, штат Делавер, и 60 миллионов — на модернизацию нефтеочистительного завода в Калифорнии.

Предприятия эти были весьма внушительными. Более того, чтобы суда с нефтью могли зайти в Уиллмингтон, стоящий на реке Делавер, Полу пришлось потратить немало миллионов на углубление реки и расширение ее русла, а также на строительство порта для разгрузки судов.

Вскоре количество автозаправочных станций принадлежавшей Гетти компании «Тайд Уотер» увеличилось почти вдвое, и автомашины с баками, заполненными бензином Гетти, можно было уже встретить по всей Америке.

Затраты были огромными, но прибыли оказались просто невероятными. В нейтральной зоне накладные расходы и оплата труда нефтяников были в несколько раз меньше, чем в Оклахоме. Спрос на бензин и нефтепродукты на мировом рынке продолжал расти, и в следующие двенадцать лет «Пасифик Вестерн» пробурила еще пятнадцать скважин. Вскоре она стала одним из основных импортеров ближневосточной нефти в США и вышла на седьмое место в стране по производству бензина.

Теперь «Пасифик Вестерн» уже была под полным контролем Пола Гетти и вместе с трастовой компанией Сары стала еще одной гигантской копилкой его богатств.

Прибыли Гетти росли с неимоверной быстротой. В 1956 году он решил увековечить свой вклад в капитал династии Гетти и переименовал свою процветающую «Пасифик Вестерн» в «Гетти Ойл Компани».

В этой истории поражает то, что всеми операциями в разных странах руководил лично Пол Гетти. Разведка и добыча нефти, создание целого флота танкеров, строительство порта и огромных нефтеочистительных заводов в Америке — за всем этим стояли непостижимый гений и огромная воля. Удивительно, что управлял он своей огромной империей, не выходя из номера парижского отеля «Георг V». Часто он засиживался до утра и даже забывал о еде. Однако в остальном вся его деловая активность почти не затронула того образа жизни, который он вел в последние два десятка лет.

Он как и прежде продолжал путешествовать, занимался сексом, ходил по музеям, театрам и ночным клубам. Главное, что его при этом беспокоило, — чтобы рядом был телефон. Именно с его помощью Гетти превратил свой бизнес в удивительную азартную игру со всем миром. Игра эта велась по правилам, установленным этим гениальным человеком, и всегда доставляла ему огромное удовольствие.

В 1953 году Гетти познакомился с Пенелопой Китсон. Это была элегантная английская леди из высшего общества. У нее было трое детей и несчастливый брак. Вскоре они стали близкими друзьями. Ей определенно нравилось общество Пола. Она находила его очень милым и необычайно эрудированным и считала, что из всех ее знакомых Гетти обладал самым проницательным умом.

Пол был от нее в восторге и даже признался ей в любви. Однако Пенелопа всегда сдерживала свои чувства к нему, опасаясь, что, влюбившись, может потерять свою свободу и независимость. Она была женщиной весьма рассудительной и не могла не заметить недостатков Пола. Он не был тем мужчиной, которому она могла бы позволить распоряжаться своей судьбой. Из-за неудержимого влечения к женскому полу Гетти полностью утратил все те качества, которые так необходимы для создания прочной, счастливой семьи.

Пенелопа была реалисткой и даже не помышляла о том, чтобы изменить Пола. Она прекрасно понимала, что именно сложившийся годами уклад жизни Гетти обеспечил ему грандиозный успех в бизнесе.

Попытка вмешаться в жизнь ее друга привела бы к полному разрыву между ними. Поэтому Пол и Пенелопа решили сохранить свою независимость и остаться любовниками, друзьями и деловыми партнерами.

Чем больше миссис Китсон узнавала Гетти, тем сильнее ее поражала его удивительная способность сосредоточиваться и необычайная сила воли. Со временем она поняла, что его отношение к женщинам, в том числе и к ней самой, сформировалось еще в далеком детстве и стало неотъемлемой чертой его странной натуры.

Пенелопу мало волновала постоянная сексуальная озабоченность ее друга и то, что он «готов был залезть под юбку к каждой из тех, кого встречал». По природе она не была ревнивой и относилась к его шалостям совершенно спокойно.

В характере Пола помимо властности, расчетливости и стремления к независимости от других она обнаружила и нечто иное, скрытое в глубине его души. «Мне кажется, что какая-то часть его существа все еще пребывала в подростковом возрасте», — рассказывала Пенелопа. В его поведении иногда можно было заметить эгоизм и избалованность единственного сына.

Именно этим, похоже, и объяснялось его отношение к семье и детям. «Вместе с тем, решительно добиваясь своего, он никогда не полагался на других», — добавляла Пенелопа.

Однако сложившиеся отношения с Полом вполне устраивали ее. Она ощущала себя независимой и чувствовала, что ему она нужна больше, чем он ей. Если бы все было наоборот, то они вряд ли могли бы остаться рядом. После развода с мужем Пенелопа по-прежнему продолжала жить в своем доме в Кенсингтоне, и Пол часто навещал ее по пути в Лондон. Она обожала оформлять интерьеры. Гетти оценил ее талант дизайнера и пригласил для отделки кают на своих нефтяных танкерах.

Однажды Гетти начал объяснять Пенелопе, почему не сделал ей предложения, и в качестве оправдания сообщил о том, что какая-то гадалка в Нью-Орлеане предсказала ему, что после шестого брака он умрет. Скорее всего он слукавил, поскольку оправдывал свое поведение подобным способом довольно часто.

Пол неоднократно заявлял Пенелопе, что она для него всегда будет на первом месте. И в этот раз он не солгал. До самой его смерти она останется действительно самым близким ему человеком, которого никогда не будут волновать ни его сложный характер, ни его репутация, ни его миллиарды. И именно поэтому она была ему милее всех остальных.

Еще одной областью, в которой ярко проявились странности характера Пола Гетти, явилось коллекционирование произведений искусства. Теперь, будучи уже очень богатым, он решил заняться этим всерьез. Когда-то купленный им в Малибу особняк с видом на Тихий океан Гетти превратил в музей старинной мебели, приобретенной еще в довоенные годы. С тех пор он сделал множество других покупок. В частности, он приобрел портрет купца Мартена Лутена работы Рембрандта. Эту картину он купил перед самой войной у перепуганного голландского еврея-бизнесмена всего за 65 тысяч долларов. Кроме того, у одного из самых известных в мире дилеров Гетти приобрел великолепный старинный гобелен стоимостью 68 тысяч долларов.

Дилером этим был некий лорд Дьювин, который в момент продажи был уже на смертном одре. В один из выходных дней Пол отправился на аукцион Сотби и отхватил там по дешевке картину «Мадонна из Лорето», к которой, по его мнению, приложил руку сам великий Рафаэль.

Покупая произведения искусства, Гетти постоянно думал о выгоде, и это, безусловно, помешало ему стать истинным коллекционером. Пенелопа как-то заметила: «В действительности Пол всегда мечтал купить великий шедевр мировой живописи, но в последний момент сдерживался». Ему, несомненно, недоставало чувства прекрасного, и это делало его похожим на необычайно умного подростка с не сформировавшимися еще эстетическими взглядами. Об этом можно судить по его записной книжке, в которой он хранил полученную им в библиотеках информацию о столь милой его сердцу Франции восемнадцатого века. Его заметки были хаотично разбросаны по страницам, и казалось, что их делал двенадцати летний подросток. Подобная бессистемность ярко характеризовала незрелость эстетических воззрений Пола Гетти.

Более того, вся записная книжка была испещрена цифрами. Вместе с названиями предметов, составлявших его коллекцию, он регистрировал в ней рыночные цены на них, истинную стоимость и, конечно же, суммы, которые он на них потратил. Похоже, что это занятие его очень увлекало. Кому еще, кроме Гетти, могла прийти на ум мысль оценить, во сколько бы в наши дни обошлось изготовление изящного старинного секретера? А он это сделал и в результате пришел к выводу, что французский аристократ заплатил за него в 1760 году сумму, почти равную той, за которую в 1950 году можно было купить шикарный автомобиль.

Порой Гетти проявлял интерес к таким мелочам, которые могли бы заинтересовать лишь тонкого ценителя, — например, к характеристикам красок или пигментов, использованных при написании той или иной купленной картины.

Гетти не очень полагался на свой художественный вкус и опасался, что он его может подвести. Поэтому ему хотелось, чтобы рядом был кто-то, кто мог бы дать ему ценный совет и кому он мог бы верить. В сентябре 1953 года он наконец встретил такого человека. Им оказалась Пенелопа Китсон.

Во время путешествия со своей очередной любовницей по Италии Пол Гетти случайно познакомился во флорентийском отеле с одним из величайших знатоков итальянской живописи и скульптуры Бернардом Беренсоном. Имя Гетти тому ни о чем не говорило, но он был чрезвычайно любезен и неожиданно для Пола пригласил его с дамой на чашку чаю в святая святых итальянских маэстро — свою виллу, расположенную на холме Сеттиньяно недалеко от Флоренции.

Чайная церемония выглядела несколько странно. С одной стороны Гетти, восхищенно взиравший на человека, который по нескольким мазкам кисти мог точно назвать имя художника и обладал вкусом и познаниями, которых Полу так не хватало, с другой — Беренсон, совершенно не догадывающийся о том, что сидящий напротив него американец со своей болтливой юной подружкой уже близок к тому, чтобы стать самым богатым человеком на планете.

Встреча этих двоих явно запоздала. Двадцать лет назад Беренсон не упустил бы такого случая и, как его старый дружок и партнер Джо Дьювин, обласкал бы богача, подобного Гетти, вниманием, сделал бы все возможное, чтобы заинтересовать того картинами, которые намеревался продать. В результате коллекция Гетти могла бы стать поистине ценнейшей.

Но, к сожалению, прошлого не вернуть. Беренсон сильно постарел, выглядел уставшим от жизни и разочарованным в своем таланте. Гетти пообещал прислать искусствоведу фотографии своих мраморных скульптур в надежде, что тот сообщит ему об их ценности. Беренсон вяло кивнул в знак согласия и без особого энтузиазма заметил, что, возможно, они встретятся еще раз. Но все это было лишь соблюдением приличий, и больше они уже никогда друг друга не видели.

Гетти ужасался при мысли, что его могут обмануть и он выбросит деньги на ветер. Своим наследникам он разрешил пополнять свою коллекцию только после его смерти и точно указал им, какую часть своего несметного богатства он позволяет им потратить на приобретение произведений искусства.

Гетти интересовали не только картины, но и скульптуры, особенно мраморные. Нефтяной бизнес заставил его изучить азы геологии, и в молодые годы он даже собрал коллекцию камней. Больше всего ему нравился мрамор. Относительно недавно он купил несколько обломков мраморной статуи времен Древнего Рима. Гетти тогда еще не подозревал, что эти куски мрамора и осенний визит в Италию заставят его по-новому осмыслить свою жизнь и судьбу.

Древнеримская статуя Геркулеса, одну из частей которой Гетти купил у лорда Лансдоуна, натолкнула его на мысль посетить то место, где ее когда-то обнаружили, — виллу римского императора Адриана. Теперь на этом месте была лишь груда камней, которые ничем не напоминали о былой роскоши.

Однако атмосфера, царившая среди этих бесформенных обломков, была какой-то необычной. Гетти вдруг показалось, что он перенесся в первый век нашей эры. Он почти физически ощутил присутствие рядом хозяина виллы — властного Адриана, которого и по сей день считают самым талантливым и загадочным правителем Рима.

Полу показалось, что все вокруг ему давно знакомо. Такое ощущение психологи называют «дежа вю» (от французского deja vu — «уже виденное». — Прим. перев.), и оно возникает у многих людей. Однако всегда сдержанному и рассудительному Полу Гетти оно показалось откровением, заставившим его поверить в реинкарнацию (переселение душ). Именно этим он станет объяснять свой невиданный успех в последующие годы жизни. Американский писатель Доктороу в своем нашумевшем романе «Рэгтайм» приводит слова Генри Форда, сказанные Пьерпонту Дюмону: «Я могу объяснить свою гениальность только тем, что подобные мне прожили больше жизней, чем обычные люди». Именно это, похоже, чувствовал и Гетти. Кроме того, на его веру в переселение душ, возможно, повлияло и высказывание Генри Миллера: «Секс является лишь одной из девяти причин, вызывающих реинкарнацию… Что касается остальных восьми, то они не столь существенны».

После посещения виллы Адриана Пол Гетти углубился в изучение истории Древнего Рима и в результате обнаружил, что жизнь императора во многом схожа с его собственной. Адриан, как и Гетти, правил своей огромной империей, редко покидая свой дворец. Правитель был самым богатым человеком на планете, а Гетти был уже к этому близок. У Гетти было такое же, как и у Адриана, стоическое отношение к жизни. Более того, между обоими было и некоторое внешнее сходство. В результате величайший из снобов, каким несомненно был Пол Гетти, окончательно уверовал в то, что его родословная уходит своими корнями к великому римскому императору.

И чем чаще об этом думал Гетти, тем больше сходства он находил между давно покинувшим этот мир императором Адрианом и собой.

«Мне бы очень хотелось верить в то, что душа Адриана переселилась в мое тело, и я постараюсь сделать все возможное, чтобы дух его не страдал во втором рождении, и во всем поступать так, как поступил бы он», — доверительно объявил как-то Пол своей лондонской приятельнице Пенелопе Китсон.