Глава пятая Секрет Гетти

Глава пятая

Секрет Гетти

Завещание отца сокрушило все надежды Пола. Однако держался он спокойно и невозмутимо, словно игрок в покер, проведший за карточным столом почти всю свою жизнь. Что он в действительности чувствовал в то время, так и осталось загадкой.

Внешне он вел себя так, словно никакого завещания не было и в помине. Казалось, он демонстративно подчеркивал свою сыновнюю преданность и любовь к родителям, как бы говоря, что ничто и никогда не может изменить его отношения к ним.

Через два дня после смерти отца Пол написал заметку для прессы, в которой превозносил достоинства Джорджа. «Удивительная сердечность и доброта вместе с чарующей простотой в общении с людьми сделали отца кумиром всех, кто его знал. Он был невероятно талантлив и умен и сохранил оригинальность мышления до последних минут жизни. И я, его единственный сын и преемник, буду всю жизнь стремиться к тому, чтобы стать хоть немного похожим на своего совершенного родителя». Причин сомневаться в искренности слов Пола у нас, безусловно, нет.

Спустя сорок лет он столь же благочестиво заметит, что «любовь и уважение к отцу, свое восхищение им я пронес через всю свою жизнь. Смерть его стала для меня тяжелейшим ударом, от которого я не смог оправиться все эти годы». Однако несомненно, что «удар» этот был вызван не только скорбью по тому, кого он любил, а возможно, еще и завещанием Джорджа, которое повлекло за собой тяжелые финансовые последствия для Пола Гетти и похоронило многие его мечты. Это был удар по его честолюбию и гордости.

Все произошло совершенно неожиданно. Пол всегда считал себя единственным наследником и, несомненно, имел для этого все основания. Многие годы он, не жалея сил, помогал делать компанию отца более прибыльной. Ради этого он шел на риск, заключая выгодные для компании сделки.

В большинстве случаев причитающиеся ему за это комиссионные Пол оставлял компании. Поэтому его деньги были вложены в нее еще до того, как он купил за миллион долларов треть акций «Джордж Ф. Гетти Ойл Инк.». Разве мог он после всего этого представить, что компания отца не попадет в его руки?

Отец наказал его жестоко и несправедливо, и поэтому как бы Пол ни изображал невозмутимость, он был глубоко обижен и никогда бы не простил подобного, если бы его обидчиком был чужой человек.

К обиде, несомненно, примешивалась и злость на отца. Много лет спустя один из служащих Пола Гетти, когда-то бывший с ним в приятельских отношениях, поведал биографу нефтяного короля Ральфу Хьюинсу о том, что «после смерти отца Пол ходил угрюмый и, казалось, чем-то очень подавленный. С тех пор он с каждым днем все больше замыкался в себе, отгораживаясь от окружающих непроницаемой броней холодности и равнодушия». Клаус фон Бюлов, работавший одно время главным исполнительным директором в «Гетти Ойл Компани», полагает, что после смерти Джорджа у Пола появилась навязчивая идея — доказать, что отец был к нему несправедлив и не оценил по достоинству его способности и талант.

Но если Пол был так обижен и обозлен на отца, то почему он всю жизнь упорно твердил о своей любви к нему?

В дни, последовавшие за смертью Джорджа, Пол, вне всякого сомнения, понял, что своим завещанием отец не просто лишил его наследства, а наказал еще более жестоко.

В последние пятнадцать лет отец и сын старательно избегали откровенного разговора. Джордж молча терпел вызывающую «аморальность» Пола, а тот это видел, но продолжал жить по-своему. Внезапно эта идиллия прервалась. В своем завещании Джордж высказал то, что не осмеливался выложить Полу при жизни. Мэри Бейкер Эдди приравняла супружескую измену Пола и развод к убийству. Однако и Джордж поступил с сыном не лучшим образом.

Пол долгое время жил в тепличных условиях, ощущая себя избалованным любимчиком родителей. Мать и отец почти никогда не делали ему замечаний и не учили как жить. Поэтому он всегда нетерпимо относился к критике и нажиму со стороны других. Он был уверен в том, что как бы плохо он себя ни вел, мать с отцом его простят и будут любить по-прежнему. Но ошибся. Лишив сына наследства, Джордж дал тому ясно понять, что прощать его не намерен. И перед Полом неожиданно возникла серьезная проблема — как на это отреагировать.

Проще всего сделать вид, что ему это глубоко безразлично. Отец умер, а Пол относительно молод и достаточно богат для того, чтобы жить, как ему хочется. Что случилось, то случилось. К чему себя терзать?

Хотя безразличным к жестокости отца Пол не мог оставаться. Он всегда любил его, восхищался им и называл «дорогой папочка». Разве мог он изгнать это из своего сознания?

Была и другая возможность: начать жить так, как этого желал отец, — раскаяться, переломить себя и стать таким же благочестивым, как родители. Однако такое тоже вряд ли достижимо. Полу уже около сорока, и резко изменить тот образ жизни, к которому уже привык за двадцать лет, он был не в силах.

Оставался третий, и последний, вариант — доказать, что отец был не прав, и заставить его душу мучиться от своей несправедливости и жестокосердия по отношению к единственному сыну. Этот вариант снимал множество проблем…

Жизнь Пола не менялась — он мог свободно путешествовать по миру, развлекаться с женщинами и поступать со своими женами и детьми как ему заблагорассудится. Что касается общественного порицания или осуждения, то он мог совершенно спокойно их проигнорировать.

Единственный способ самоутвердиться — это сколотить огромное состояние, опровергнув тем самым мнение отца о том, что из-за аморального поведения Пол неспособен успешно справляться с делами «Джордж Ф. Гетти Ойл Инк.». По мнению консервативного христианина, каким являлся Джордж Гетти, доверия заслуживал лишь человек благочестивый, а умение делать большие деньги являлось несомненным достоинством, свидетельствовавшим об огромном таланте и способностях. Подобная концепция позволяла Полу полностью реабилитировать себя. Для этого ему нужно было сделать все возможное, чтобы разбогатеть. Поэтому стремление к обогащению стало для него той навязчивой идеей, о которой фон Бюлов упомянет спустя тридцать лет. С этого момента Пол Гетти стал с одержимостью добиваться того, чтобы стать богаче всех в мире.

В Гетти совершенно непостижимым образом сочетались гениальность предпринимателя и собственника с сексуальной озабоченностью подростка. Именно в этом секрет уникальности Пола Гетти, бизнесмена и человека.

Отныне его успехи в бизнесе будут рассматриваться как алиби, предъявляемое родителям. Как бизнесмен он обладал замечательными качествами — оригинальностью мышления, силой воли, исключительным вниманием даже к незначительным деталям.

Теперь все эти качества должны были служить одной цели — обогащению. Поэтому он начал строго контролировать все свои расходы. Пол Гетти и ранее никогда не был особенно щедрым по отношению к себе, не говоря уже о других. Теперь же его скупость стала заметна даже в мелочах. И это имело для него огромное значение. Во-первых, даже мизерные суммы увеличивали его капитал, а во-вторых — он мог тешить себя тем, что далек от расточительства, в котором его обвинял отец.

Как и подобало истинному христианину, Джордж Гетти всегда и во всем себя ограничивал. Пол решил превзойти отца и в этом. Он покупал дома, произведения искусства и даже мебель лишь тогда, когда их стоимость была в десятки либо в сотни раз меньше их истинной ценности.

В результате жизнь Пола Гетти превратилась в жизнь скупого рыцаря, одержимого одним желанием — накапливать богатство. Именно оно могло позволить Полу удовлетворять сохранившиеся в нем подростковые инстинкты — развлекаться с несовершеннолетними, пренебрегать обязанностями мужа и отца, постоянно колесить по миру и надеяться на всепрощение доживающей свой век матушки.

Подобный образ жизни вряд ли мог сделать Пола Гетти по-настоящему счастливым. Однако для бизнеса такая причудливая модель поведения оказалась реальным источником преуспевания и позволила ему довольно скоро выделиться из числа других счастливчиков-миллионеров. Последние, как их отцы или предшественники, сталкивались с вечной проблемой дальнейшего обогащения. Зачем тратить силы на погоню за деньгами, коль у тебя уже есть целая картинная галерея, личные реактивные самолеты, шикарные яхты и огромные особняки в разных концах света?

Но большинство богачей эти мотивы находят. Одни убеждают себя в том, что миллионы откроют им путь на вершину власти. Другие стремятся к созданию музеев изобразительного искусства, которые увековечат их имена. Третьи воздвигают огромные замки, похожие на замки их далеких предков либо королей. Есть даже и такие, которые ударяются в филантропию, но их, безусловно, немного.

Один из самых удивительных критиков современного общества — Торстейн Веблен — в своем классическом труде под названием «Идеология праздного класса» писал о том, как демонстрировали свои богатства американские нувориши XIX века — Вандербилты и Рокфеллеры. Это явление он метко назвал «показным потреблением», и заключалось оно в строительстве громадных особняков на Род-Айленде, в которых никто из них не собирался жить, и в организации грандиозных приемов, попасть на которые могли лишь те, кто перестал считать свои миллионы.

Увлекшись подобным соревнованием в роскоши, супербогачи рано или поздно достигали некоего состояния, названного Вебленом «показным мотовством», которое являлось не чем иным, как бессмысленным выбрасыванием огромных средств с целью шокировать своего соперника.

Однако все эти проблемы совершенно не волновали Пола Гетти. Его не беспокоило, что он будет делать со своими миллиардами. Главное, чтобы их было как можно больше. Показное потребление он счел бы немыслимой глупостью, а показное мотовство — полнейшим идиотизмом.

Ему не нужны были восхищение и зависть других. Он хотел наслаждаться своим богатством в уединении и не собирался с кем-либо делиться или становиться филантропом. То, что происходит в мире, ему было глубоко безразлично. Он был эгоистом до мозга костей и доверял только самому себе. Все, чего он желал, — доказать несправедливость отца. Именно для этого ему и были нужны миллиарды. Кроме того, они давали ему возможность жить как ему хочется и не обращать внимания ни на мнение других, ни на общественную мораль. Он твердо знал, что после того, как душа отца успокоится, его деньги найдут себе достойное применение.