Зона

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Зона

Отправили Стрельцова отбывать срок с предписанием: «Только на повал или тяжелые работы». Начинал в Вятлаге, в тайге, там же работал на железной дороге такелажником, затем в Электростали на химзаводе. «Потом повезло, – вспоминал Стрельцов, – на строительство домов попал». В общем, намыкался изрядно и где-то по пути дозу радиации прихватил. Добавив к ней в 86-м солидную порцию в Чернобыле, где участвовал в благотворительном матче, ускорил конец. Знал, на что идет, – отказать не мог: «Но ведь уважаешь их – людей», – объяснял, смущаясь, укоротившее жизнь решение.

Футболу в тяжелой лагерной жизни места не находилось. Только в самом начале в Вятлаге сыграл в турнире и получил кубок. Сколько он там наколотил, тюремные статистики не знают. Были еще, видимо, два-три матча. Об одном, в Тульской области, вспоминал в «Комсомолке» бывший зек В. Болохов.

История эта имеет непосредственное отношение к избранной нами теме. Забил в том матче Стрельцов много. Лагерная братва устроила знаменитости жесткую проверку не только его профессиональных качеств… Болохов вспоминает: «В один из дней нашей „транзитки“ и было решено устроить тот памятный футбольный матч. Зекам давно не терпелось увидеть в деле знаменитого Стрельца, о котором, естественно, знали лишь понаслышке. Стрельца поставили в специально подобранную команду, игроки которой если и видели футбольный мяч, то, может быть, в кино… В противоборствующей команде оказались видевшие если не футбольные, то тюремно-лагерные виды, точно. Короче, знаменитости предстояла недвусмысленная и жестокая проверка делом, ибо кто-кто, а уж зеки, как никто, соответствуют известному присловью: „Не пощупаю – не поверю“…

Эдуард обо всем, конечно, догадывался. Поначалу виновато трусил по шлаковому газону, в штрафную противника шел неохотно. Его то и дело старались „подковать“ или взять в коробочку чуть ли не полкоманды профессиональных амбалов. Короче, досталось изрядно. К концу первого тайма в его ворота накидали чуть ли не с десяток сухих голов.

Тысячная толпа болельщиков свистела и глумилась над бывшей гордостью союзного и мирового футбола. И Эдик наконец разозлился… „Стрелец попер в дурь“. Его держала вся десятиглавая и двадцатиногая орава соперника. Но Эдик пер, воистину, как танк… И забивал. И забивал. К концу второго тайма вся зона ревела одно слово: „Стре-лец! Стре-лец!“ Говорят, за зоной подумали, что начался бунт. В результате в поселке вольняшек случился переполох. Потом катались от смеха все. И пожарные, и отпускные вохровцы, сдуру поднятые по тревоге. Когда закончилась игра, Эдика качала вся тысячерукая зона…».