Партия

Партия

После гаванской группы были созданы комгруппы в Сан-Антонио-де-лос-Баньос, в Мансанильо, в Гуанабакоа. Гаванская группа избрала своим генеральным секретарем Франсиско Переса Эскудеро. Карлосу Балиньо была не под силу большая организационная работа: давали себя знать годы. Но он продолжал энергично работать по подготовке документов к учредительному съезду.

Когда были созданы комгруппы, стал вопрос о подготовке к созыву учредительного съезда партии. В конце 23-го — начале 24-го была налажена связь с Мексиканской коммунистической партией, которая уже действовала четыре года. Мексиканские товарищи в начале 25-го пригласили к себе на съезд представителя кубинских коммунистов, но отсутствие денег заставило кубинцев отказаться от поездки.

Открытие учредительного съезда Кубинской компартии было назначено на 16 августа 1925 года. К этому времени приехал в Гавану представитель Мексиканской компартии Энрико Флорес Магон. Хулио Антонио встречался с ним несколько раз, дотошно расспрашивая о деятельности его партии. Магон охотно делился опытом не только с Мельей, но и со всеми членами гаванской группы, он также принимал активное участие в разработке повестки дня и в подготовке проектов резолюций. Магон оказал молодым кубинским коммунистам неоценимую помощь, познакомив их с организацией международного рабочего движения. В частности, много было разговоров о III Интернационале, и кубинцы сразу же решили обсудить на съезде резолюцию с просьбой просить ЦК Мексиканской компартии ходатайствовать перед Коминтерном о принятии в его ряды и кубинской организации.

В незаметном двухэтажном доме в небольшой квартире на втором этаже по улице Кальсада, 81, в столичном районе Ведадо 16 августа открылся учредительный съезд коммунистов.

Окна, выходившие на улицу, были зашторены, и раскаленный августовским солнцем воздух проникал в эту комнату только через приоткрытую дверь и окно, выходившее во двор. Но, кажется, никто не замечал явную недостачу кислорода. Все были поглощены работой. Всего собралось 13 делегатов и несколько приглашенных. Причем Мелья и Алехандро Баррейро были делегатами и от Гаваны и от города Мансанильо, комгруппа которого не смогла финансировать своих делегатов и поручила этим двум гаванским коммунистам представлять ее на съезде.

Открыл съезд Карлос Балиньо. После проверки мандатов, утверждения повестки дня было решено перевести все материалы конгресса на французский, английский, русский и еврейский языки. Среди участников съезда было несколько польских евреев-эмигрантов, давно приехавших на Кубу и знавших русский. Хулио был едва ли не самый молодой из участников съезда, но то, что он представлял две организации, говорило о его авторитете среди товарищей. Внешне он был спокоен и даже сдержан, только блеск глаз выдавал волнение. В деятельности будущей партии он, как и все делегаты, многого не мог предугадать. Впереди был путь, где каждому из них предстояло показать свои лучшие качества, путь, усыпанный терниями.

Прежде чем начать работу, съезд почтил минутой молчания память Ленина. Эта минута молчания напомнила Хулио Антонио клятву верности идеалам великого человека. В тесной комнатке делегаты съезда стояли, чуть ли не прижавшись друг к другу, и это прикосновение к стоящему рядом товарищу словно еще больше скрепляло и объединяло их. Хулио почувствовал в своих товарищах какую-то неодолимую силу, уверенность и готовность к борьбе; и это состояние передалось ему.

Деловая часть съезда началась с отчетов о работе всех коммунистических групп. Затем перешли к вопросу о III Интернационале, и слово взял мексиканец Флорес Магон. Он подробно рассказал о Коминтерне, о его решениях, о 21 пункте, принятом на его II конгрессе.

Съезд принял такую резолюцию: «Первый национальный съезд коммунистических групп Кубы торжественно заявляет, что признает III Коммунистический Интернационал как высшую инстанцию для Кубинской коммунистической партии; что будет быстро выполнять все решения Коминтерна и его органов, ходатайствует о принятии Кубинской компартии в Интернационал на правах его секции».

На съезде выяснилось, что часть делегатов вообще не разбиралась ни в структуре будущей партии, ни в ее уставе. А Хулио даже попросил, чтобы ему объяснили, для чего должна создаваться на предприятиях первичная организация — ячейка. Да, трудно им пришлось бы, если бы не было с ними Флореса Магона. До глубокого вечера сидели они, обсуждая и утверждая организационную структуру партии.

Второй день работы съезда проходил на квартире у Хулио Антонио. Начали с обсуждения вопросов идеологического воспитания. Избрали комитет по идеологическому воспитанию в составе Хосе Мигеля Переса, Берналя и Хулио Антонио. Решили вместо газеты «Луча де класес» («Борьба классов») издавать еженедельник «Хустисиа» («Справедливость»).

До съезда думали провести его в три-четыре дня, но требования конспирации заставили «закруглиться» в два дня. Обсуждение всех вопросов шло по-деловому, без проволочек, хотя пришлось задержаться на вопросе о тактике партии.

Спор зашел о тактике партии в отношении избирательной кампании. Вначале Хулио был категорически против участия партии в выборах, и доводы его были достаточно вески.

Парламентские выборы для каждого честного кубинца были символом обмана и политической коррупции. Партии, принимавшие участие в выборах, прибегали к самым грязным маневрам, лишь бы выиграть у соперников. В народе об этом знали, и, разумеется, участие компартии в избирательной кампании не возвысило бы ее в глазах трудящихся Кубы. Так думал Хулио.

Правда, после выступления Магона и других товарищей, которые убедительно доказали, что в период становления партии ей необходимо завоевывать авторитет среди широких масс, а избирательная кампания даст ей возможность для выхода на политическую арену и для пропаганды социализма, съезд единогласно одобрил участие партии в выборах.

В конце заседания, когда уже было далеко за полдень, обсудили работу среди молодежи и женщин, а также организацию борьбы среди крестьянства и сельскохозяйственных рабочих.

В седьмом часу вечера приступили к выборам Центрального Комитета (9 членов и 4 кандидата). Генеральным секретарем был избран Хосе Мигель Перес. Членом ЦК был избран и Хулио Антонио. Ему поручили идеологическую работу. Но случилось так, что ему пришлось фактически возглавить работу кубинских коммунистов вплоть до самого ареста — 27 ноября 1925 года. И вот почему.

Через две недели после съезда, 31 августа, Хосе Мигель Перес был схвачен полицией и 3 сентября выслан в Испанию. Дело в том, что он был родом с Канарских островов (принадлежащих Испании), но нужда заставила его переехать на Кубу[2]. Генсеком стал его заместитель Хосе Пенья Вилабоа. Это был старый, заслуженный деятель рабочего движения, но у него было очень плохо со здоровьем, да и а годах он мало уступал Карлосу Балиньо. Так что к Мелье с его авторитетом среди студенчества, интеллигенции и рабочих все относились как к руководителю Кубинской компартии. Его арест подчеркнул только его авторитет в стране. В истории республиканской Кубы таких массовых выступлений в защиту арестованного политического деятеля еще не бывало.