Брюссель

Брюссель

Брюссель встретил его холодной, ветреной погодой. Засунув поглубже руки в карманы легкого плаща, Хулио Антонио бродил по городу. Ему нравилось ходить по незнакомым улицам, площадям, наблюдать за чужой жизнью. Но на прогулки оставалось очень немного времени: через день начинался конгресс, почти все делегаты уже съехались, и обмен мнениями начался.

Проезжая через Париж, он встретился с Леонардо Фернандесом Санчесом и Рубеном Мартинесом Вильеной, которые ехали на конгресс как делегаты от Кубы. Радости друзей не было границ. Прошел только год, как они расстались, но им казалось, что пролетела целая вечность. Они радовались как дети, не скрывая ни от кого счастья от встречи друг с другом. Рубен, худой, бледный, с впалой грудью, пожираемый болезнью, излучал неистощимую энергию. Он оставил адвокатскую практику и бесповоротно решил больше не писать стихов. Когда его увлечение революционной работой переросло в жизненную потребность, он понял, что не может «делиться» надвое: или поэзия, или революция. Он выбрал революцию. Те, кто не понимал его, отговаривали от этого шага. Но Рубен был непреклонен.

Он рассказал Мелье о последних событиях на Кубе, о реорганизации университета имени Хосе Марти и Антиимпериалистической лиги.

И тогда Хулио поделился с друзьями своими наметками по поводу организации вооруженной борьбы и вторжения на Кубу группы вооруженных революционеров. Правда, ничего конкретного он предложить не мог. Договорились обсудить его предложения позже.

Конгресс открылся 10 февраля 1927 года во дворце Эгмонта. Хулио Антонио был избран в состав президиума. На конгрессе было около 180 человек, приехавших из 37 стран. Наряду с коммунистами (их было меньшинство) приехали представители различных партий и политических течений. Делегаты должны были обсудить вопросы колониальной политики империализма и общие цели национально-освободительных и антиимпериалистических движений. Конечная цель конгресса — создать Антиимпериалистическую лигу.

Открыл конгресс Анри Барбюс. В своей речи он подчеркнул особую роль Советского Союза в борьбе народов за национальное освобождение. Он сказал много теплых слов об Октябрьской революции, открывшей новую эру в истории человечества.

Группа латиноамериканских делегатов была неоднородна по своему политическому составу. В Брюссель прибыли и апристы во главе с самим Айя де ла Toppe. Юношеские увлечения псевдореволюционной фразеологией отца АПРА развеялись у Мельи еще три года назад, когда он связал свою судьбу с коммунистами, и сейчас ему было стыдно, что этот Айя де ла Toppe, «философ и вождь латиноамериканской революции», когда-то был и его идолом Перуанец встретил его радостной улыбкой и объятьями. Разумеется, ему было известно, что Мелья стал коммунистическим лидером, а следовательно, и его идейным противником, но не в привычке было у этого политического лиса преждевременно раскрывать свои карты. Однако Мелья и не думал давать бой своему бывшему «богу», в Брюсселе он не принимал его в счет. Первым делом надо было браться за разработку широкой программы борьбы с империализмом. Но в ходе конгресса он понял, что «недооценил» Айя де ла Toppe, который вместе со своими единомышленниками занял оппортунистическую, враждебную всем антиимпериалистическим силам позицию. Латиноамериканским делегатам пришлось немало потрудиться, чтобы нейтрализовать апристов, не дать им возможности выступать от имени всей Латинской Америки.

На конгрессе детально обсуждался вопрос о положении в Китае и Индии. Резолюции, принятые по этим вопросам, стали программой борьбы за национальное освобождение обеих стран. Большое впечатление на всех делегатов произвело выступление Сен Катаямы. Для молодых революционеров, таких, как Мелья, конгресс стал великолепной школой. Впервые Хулио Антонио общался с таким широким кругом профессиональных политических лидеров. Встречи с Анри Барбюсом, Роменом Ролланом, Гарри Подлитом, Джавахарлалом Неру и другими деятелями оставили в нем неизгладимый след.

Доклад Хулио Антонио «Куба — фактория янки» вызвал большой интерес делегатов. Оперируя фактами, анализом экономического и политического положения Кубы, Хулио показал, как его родина превратилась в сырьевой придаток Соединенных Штатов, как Вашингтон, опираясь на политическую и экономическую зависимость Кубы от Соединенных Штатов, превратил остров чуть ли не в свою колонию. Доклад был единодушно одобрен и использован для подготовки нескольких резолюций конгресса.

Большое место в Брюсселе было отведено борьбе латиноамериканских народов против империализма янки и, в частности, борьбе никарагуанского народа под руководством генерала Сандино. В Америке уже существовала Всеамериканская антиимпериалистическая лига, и конгресс высоко оценил ее деятельность. По латиноамериканскому вопросу делегаты приняли две резолюции. В одной из них были сконцентрированы задачи всех прогрессивных сил континента в борьбе за достижение экономической и политической независимости, в борьбе против диктаторских режимов, против империалистических агрессий.

В конце работы конгресс принял «Манифест ко всем угнетенным народам и классам» и была создана международная организация «Лига против империализма, против колониального угнетения и за национальную независимость», иначе — Антиимпериалистическая лига. Хулио Антонио был избран членом ее Генерального совета.

Конгресс вызвал большое беспокойство в стане врагов. В бельгийскую столицу были посланы агенты разведок многих стран, чьи правительства были обеспокоены активизацией антиимпериалистических движений.

Джавахарлал Неру, бывший участником конгресса, рассказывает в своей «Автобиографии»:

«К одному моему приятелю — американцу, находившемуся в Париже, — явился француз, состоявший на службе во французской тайной полиции. Это был вполне дружеский визит, цель которого состояла в том, чтобы кое-что выяснить. Покончив с расспросами, он осведомился у американца, узнал ли тот его, ибо они уже встречались в прошлом. Американец пристально разглядывал его, но вынужден был сказать, что не узнает его. Тогда агент тайной полиции сообщил ему, что виделся с ним на Брюссельском конгрессе, на котором присутствовал в качестве негритянского делегата, зачернив себе лицо и руки!»

Друзья прощались в Париже. Все радовались за Хулио, который готовился к путешествию в Москву. Последние встречи, беседы, согласования, наконец, наступает день расставания. Поезд увез Хулио в Берлин, где 25 февраля в посольстве СССР ему выдали визу. Еще через несколько дней он уже был в Москве.