Учеба на войне

Учеба на войне

Наступил май. Вешние воды ушли. Кругом все зазеленело. Заливались соловьи. Природа словно старалась замаскировать следы войны, залечить душевные раны. У нас по-прежнему была "спокойная" оборона.

Полоса обороны дивизии на Припяти растянулась, как никогда, – 28 километров ставшего почти непроходимым болотистого берега. Новиков уехал в Днепропетровск. Отпросился съездить к жене. Мартынов – в другом дивизионе. У нас появились новый командир дивизиона и новый замполит. Вместо Мартынова – Костя Лосев. Их почему-то поменяли местами. На должность выбывшего начальника связи дивизиона Гены Беляева прислали лейтенанта Николая Портяного. Комбат гаубичной выздоровел, я опять оказался командиром топографического взвода.

Кругом тихо, как будто и войны нет. На огневых сделали турники, занимались гимнастикой – кто как может.

Последние дни мы готовились к учебной стрельбе. В соседней дивизии при такой стрельбе случилась трагедия. Минометчик плохо установил миномет. Когда сделали выстрел, опорная плита осела, ствол изменил положение на более вертикальное, и мина вместо цели прилетела на НП, где сидели наблюдатели. Они не прятались – врагов же не было. Несколько человек ранило.

От нас потребовали провести стрельбу по всем правилам боевой обстановки. Две пушки установили на прямую наводку, гаубицу поставили на закрытую позицию. Я привязал местоположения орудия и наблюдательного пункта алидадой, подготовил данные для стрельбы.

Впереди находилась "немецкая передовая" – заминированная полоса земли, ряды проволоки, за ними – траншеи, дзоты. Задача была поставлена так: стрельбой прямой наводкой проделать проход в минном поле и проволочных заграждениях, разбить дзоты; ведя огонь бризантными гранатами из гаубицы по траншеям, добиться рикошета снарядов от земли: воздушный разрыв страшнее обычного – его поражающее и психологическое воздействие очень сильное. После стрельбы пошли осматривать "результаты": развороченные дзоты, разбросанные по сторонам остатки проволочного заграждения, полуразрушенные траншеи. Начальник артиллерии дивизии, удовлетворенный, отдал приказ свертываться.

Все уже собрались и уехали, а я еще ходил по полю и рассматривал, как ложились снаряды, потом присел на пенек отдохнуть, рядом поставив алидаду.

Дней через десять, в конце мая, поступил приказ – ликвидировать немецкий плацдарм на нашем берегу Припяти. Я собрал красноармейцев, велел проверить наличие имущества. Красноармеец Захаров сказал мне: – Товарищ лейтенант, алидады нет. Вот тебе раз! Только тут я вспомнил, что оставил ее на пеньке, где сидел. Отпросился у начальника штаба и побежал бегом.

Не очень надеялся, что найду. И сначала не увидел. Потом разглядел: вот он, пенек, и алидада на нем стоит! Эх, растеря!

Не зря артполк прошел учебные стрельбы, да и пехота времени, видно, не теряла! Немецкого плацдарма за один день не стало. Весь правый берет Припяти был свободен!

На реке стали появляться наши катера. Вылетят в район Петрикова, обстреляют вражеский берег из пулеметов и мелкокалиберных пушек и назад. Шуму каждый раз наделают, как при большом бое!