ЮДЕНИЧ НИКОЛАЙ НИКОЛАЕВИЧ

ЮДЕНИЧ НИКОЛАЙ НИКОЛАЕВИЧ

Генерал от инфантерии

Родился 18 июля 1862 г. в семье коллежского советника, директора московского Землемерного училища. Мать — урожденная Даль, приходилась двоюродной сестрой знаменитому составителю Толкового Словаря и сборников русских пословиц и поговорок Владимиру Ивановичу Далю. Юденич рос в атмосфере глубоко русской интеллигентной московской семьи, в которой до него не было ни одного военного.

В 1879 г., получив среднее образование, он вопреки семейным традициям решил держать экзамен в 3-е Александровское военное училище в Москве. «Николай Николаевич был тогда тонким худеньким юношей со светлыми вьющимися волосами, жизнерадостный и веселый. Мы... вместе слушали в аудитории лекции Ключевского и других прекрасных преподавателей», — вспоминал его однокашник генерал-лейтенант А.М. Саранчев{~1~}.

8 августа 1880 г. Юденич был произведен за отличия в портупей-юнкера, а через год, 8 августа 1881 г., был выпущен подпоручиком с прикомандированием к Лейб-гвардии Литовскому полку, стоявшему в Варшаве{~2~}. 10 сентября он был переведен в этот полк как гвардейский прапорщик. 30 августа 1884 г. произведен в подпоручики гвардии и тогда же блестяще выдержал вступительные экзамены в Академию Генерального штаба.

В Академии, 30 августа 1885 г., был произведен в поручики «За отличные успехи в науках» и 7 апреля 1887 г., за успешное окончание Академии Генерального штаба по 1-му разряду, — в штабс-капитаны гвардии. Начал службу по Генеральному штабу и. д. старшего адъютанта штаба 14-го армейского корпуса, с переименованием в капитаны. Так молодой Н.Н. Юденич, без какой-либо поддержки семьи или протекции, в 25 лет стал капитаном Генерального штаба (для сравнения, например, напомним: начальник Штаба Верховного Главнокомандующего в Первой мировой войне, а затем и Верховный Главнокомандующий М.В. Алексеев, прослужив больше 10 лет в строю, стал капитаном Генерального штаба только в 33 года).

С 23 октября 1889 г. по 23 ноября 1890-го Юденич отбывал цензовое командование ротой в своем Лейб-гвардии Литовском полку. 9 апреля 1891 г. вернулся в штаб 14-го армейского корпуса, но уже на должность обер-офицера для особых поручений.

В январе 1892 назначен старшим адъютантом штаба Туркестанского военного округа и 2 апреля 1892 г. произведен в подполковники.

В 1894 г. принял участие в Памирской экспедиции в должности начальника штаба Памирского отряда. Вскоре после похода Памир был формально присоединен к России. Юденич был награжден орденом Св. Станислава 2-й степени (ранее он получил ордена Св. Станислава и Св. Анны 3-й степени).

24 марта 1896 г. был произведен в полковники и с 6 марта того же года принял должность штаб-офицера при управлении Туркестанской стрелковой бригады, переименованной в 1900 г. в 1-ю Туркестанскую бригаду. Служивший в те же годы в Туркестане генерал-лейтенант Д.В. Филатьев позже подчеркивал: «...Тогда уже нельзя было не замечать и не оценивать основные черты характера Николая Николаевича: прямота и даже резкость суждений, определенность решений, уменье и твердость в отстаивании своего мнения...»{~3~}

16 июля 1902 г. полковник Юденич был назначен командиром 18-го стрелкового полка, а незадолго до того награжден орденом Св. Анны 2-й степени. С началом Русско-японской войны ему было предложено занять высокий пост дежурного генерала в Туркестанском военном округе, что означало верное производство в генерал-майоры. Но он отказался от этого назначения, стремясь принять участие в военных действиях в Маньчжурии, куда отправлялась 5-я стрелковая бригада, в состав которой входил 18-й полк. Командир бригады генерал М. Чурин, упав с лошади, повредил себе руку. Полковник Юденич, как старший, вступил в командование бригадой и повел ее в первый бой с японцами.

Этот бой вошел в историю как сражение под Сандепу. В нем 13–17 января 1905 г. русские войска успешно проявили инициативу. После того как 14-я дивизия из 2-й русской армии генерала Гриппенберга неудачно атаковала Сандепу 13 января, ее заменила 5-я стрелковая бригада под командой полковника Юденича. Его начальником штаба был тогда подполковник Генерального штаба Александр Владимирович Геруа, впоследствии известный военачальник и военный писатель, уже в эмиграции описавший начало боевой деятельности полковника Юденича{~4~}.

Японцы, ободренные отступлением 14-й русской дивизии, перешли в яростную атаку, нанося главный удар на правый фланг, где сражался 17-й стрелковый полк. Полковник Юденич решил перейти в контратаку и приказал своему начальнику штаба привести на угрожаемый участок 20-й полк. Уже ночью он сам прибыл на правый фланг и вызвал охотников из 20-го полка для движения вперед. В темноте таковых не оказалось. Тогда воскликнув: «Я сам буду командовать охотниками», — полковник Юденич вынул револьвер и двинулся вперед, широко шагая в своей черной папахе. Пример подействовал. За ним двинулись офицеры штаба бригады, а затем и солдаты-охотники. 20-й и 18-й стрелковые полки, развернувшись, дружно перешли в наступление. Японцы не выдержали и начали отступать. Когда до Сандепу осталось не больше 600 шагов, пришел категорический приказ от командира корпуса отойти на исходные позиции, а полковник Юденич, вызванный в штаб корпуса, получил «разнос» за недозволенный «порыв».

Личный пример в сочетании с суворовскими быстротой и натиском сыграл решающую роль через несколько дней, 20 января 1905 г., при атаке на важный опорный пункт японцев на излучине реки Хунь-Хе. 1-я стрелковая бригада (начальник штаба, тогда подполковник Л.Г. Корнилов, будущий Главнокомандующий и вождь Добровольческой армии) искусно наступала по укрытому подступу-оврагу, а 5-я бригада полковника Юденича должна была наступать по открытому полю. Выждав выхода 1-й бригады во фланг японцам, полковник Юденич скомандовал: «Вперед». Сам он шел во главе атакующих. Деревня была взята с маху, невзирая на орудийный, пулеметный и ружейный огонь{~5~}. 4 февраля 1905 г. полковник Юденич был ранен в левую руку, но остался в строю.

Во время Мукденского сражения 18 февраля 1905 г. сильно поредевший 18-й стрелковый полк, который снова принял Юденич (по возвращении в строй генерала Чурина), должен был оборонять редут на подступе к вокзалу. 5-я японская дивизия рвалась к железной дороге, стремясь отрезать отходившие русские войска. В ночь с 21 на 22 февраля многочисленная японская пехота стала обтекать редут. Частый ружейный огонь стрелков не мог остановить японцев. Тогда, ночью, командир полка повел своих стрелков в штыки на японцев. В схватке Юденич, наряду с подчиненными, работал также винтовкой со штыком. Японцы были отброшены. После второй штыковой атаки они бежали. Редут был удержан. Юденич получил ранение в шею (пуля прошла, к счастью, не задев сонной артерии). Но, как написал генерал Геруа, он «поразил-победил».

19 июня 1905 г. полковник Юденич был произведен в генерал-майоры и по излечении от ран назначен командиром 2-й бригады 5-й стрелковой дивизии. Боевой путь полковника Юденича в Русско-японской войне был отмечен высокими наградами. Уже 5 мая 1905 г. он получил золотое оружие с надписью «За храбрость» и с тех пор носил георгиевский темляк на сабле. 25 сентября 1905 г. был награжден орденом Св. Владимира 3-й степени с мечами, а 11 февраля 1906 г. орденом Св. Станислава 1-й степени с мечами. С 21 ноября 1905 г. по 23 марта 1906-го временно командовал 2-й стрелковой дивизией и снова с 23 марта по 3 апреля — 2-й стрелковой бригадой (бывшей дивизией).

По возвращении из Маньчжурии генерал-майор Юденич был назначен 10 февраля 1907 г. генерал-квартирмейстером штаба Кавказского военного округа и с тех пор «стал во главе органа, ведающего подготовкой к войне на отдельном Кавказском театре»{~6~}.

В Тифлисе на Барятинской улице, где поселились Юденич и его супруга Александра Николаевна (урожденная Жемчужникова), они часто принимали у себя сослуживцев. Юденич был радушен и широко гостеприимен. Как вспоминает бывший Дежурный генерал штаба Кавказского военного округа генерал-майор Б.П. Веселовзоров: «Пойти к Юденичам — это не являлось отбыванием номера, а стало искренним удовольствием для всех, сердечно их принимавших»{~7~}.

Это тоже позволило генерал-квартирмейстеру, а затем и начальнику штаба округа ближе узнать своих помощников и подготовить из молодых офицеров Генерального штаба надежных, энергичных сотрудников, привыкших к методам принятия его решений и в то же время обладающих полной инициативой при исполнении приказов на месте.

Произведенный 6 декабря 1912 г. в генерал-лейтенанты, Н.Н. Юденич после недолгого пребывания на должности начальника штаба Казанского военного округа возвращается 23 февраля 1913 г. в Тифлис уже начальником штаба «своего» Кавказского округа. 24 апреля 1913 г. награждается орденом Св. Владимира 2-й степени (в 1909 г. его деятельность была отмечена орденом Св. Анны 1-й степени).

Став начальником штаба округа, генерал Юденич, в частности, добился весной 1914 г. в Петрограде разрешения на создание у себя в штабе самостоятельного оперативного отделения при управлении генерал-квартирмейстера{~8~}.

Руководство этим отделением он поручил молодому 38-летнему полковнику Евгению Васильевичу Масловскому, которого он успел оценить еще будучи генерал-квартирмейстером. В отделение были назначены среди других молодые капитан Генерального штаба Караулов и штабс-капитан Кочержевский. В июле 1914 г. все они участвовали в полевой поездке в Сарыкамыш, во время которой, по указанию генерала Юденича, разрабатывалась операция, согласно которой турецкая армия через Бардусский перевал выходила в тыл русской армейской группе на Эрзерумском направлении и отрезала ее от сообщения с Карсом и Тифлисом.

Забегая вперед, скажем, что когда в декабре 1914 г. командующий Кавказской армией генерал Мышлаевский, «потеряв нервы», бросил Сарыкамыш и отдал приказ об общем отступлении, капитан Караулов и штабс-капитан Кочержевский по собственной инициативе остались в Сарыкамыше. Став начальниками штабов импровизированных отрядов из местных тыловых частей, организовали оборону в первые, самые критические дни, когда турецкий главнокомандующий Энвер-паша уже готов был торжествовать победу.

Помимо оперативного отделения штаба округа, генерал Юденич тщательно подбирал молодых офицеров Генерального штаба для разведывательного отделения. Незадолго до начала войны его начальником он назначил молодого подполковника Д.П. Драценко. Это его в дни Сарыкамышского сражения Юденич послал в штаб 1-го Кавказского корпуса с требованием остановить отступление, вопреки приказам и командующего армией и самого командира 1-го Кавказского корпуса генерала от инфантерии Г.Э. Берхмана.

Через разведывательное отделение в качестве помощников начальника прошли несколько выдающихся офицеров. Среди них — тогда молодые 33-летние капитаны П.Н. Шатилов и Б.А. Штейфон. Все они — помощники и ученики генерала Юденича — стали известными военачальниками в белых армиях во время Гражданской войны.

Окончивший мировую войну генерал-майором, Е.В. Масловский после нее занимал должность начальника штаба Главноначальствующего и командовавшего войсками Терско-Дагестанского края генерала Эрдели, а затем в Крыму, при генерале Врангеле, — начальника штаба 2-й Русской армии.

Ставший в 1917 г. генерал-майором, Д.П. Драценко был начальником штаба десантного отряда генерала Улагая при высадке из Крыма на Кубань в 1920 г., а затем некоторое время командующим 2-й Русской армией в Северной Таврии при генерале Врангеле.

Полковник Б.А. Штейфон командовал в Добровольческой армии Белозерским полком, затем был начальником штаба группы войск генерала Бредова, отступавшей от Одессы к Днестру и соединившейся с польской армией. В Галлиполи был комендантом знаменитого лагеря, произведен генералом Врангелем в генерал-майоры.

П.Н. Шатилов генерал-майором командовал в Добровольческой армии 4-м конным корпусом и был произведен в генерал-лейтенанты генералом Деникиным за успешные бои под Великокняжеской; затем — бессменный начальник штаба генерала Врангеля и в Кавказской добровольческой армии, и в Русской армии в Крыму.

Нет сомнения, что генерал Юденич потратил немало времени и сил, чтобы привлечь на службу в свой штаб этих, тогда еще никому неизвестных молодых полковников и капитанов Генерального штаба. Он подготовил штаб Кавказского военного округа к войне в условиях, в которых сама обстановка вынуждала воевать не числом, а уменьем.

А это было весьма существенно, ибо с началом Первой мировой войны в июле (старый стиль) 1914 г. Верховное Командование, пользуясь тем, что Турция еще не выступила против России, приказало перебросить на Западный фронт два из трех Кавказских корпусов, оставив на будущем турецком фронте один первоочередный 1-й Кавказский корпус, поддержанный двумя пластунскими бригадами и казачьими частями. Правда, после мобилизации на Кавказ прибыл из Туркестана 2-й Туркестанский корпус в составе двух неполных бригад с двухбатальонными полками.

В то же время, готовясь вступить в войну на стороне центральных держав, турецкое командование сосредоточило против Кавказской армии три армейских корпуса (9-й, 10-й и 11-й), каждый в составе трех дивизий, две отдельные дивизии, а также дивизии, сформированной из жандармов и других частей. Все эти соединения, поддержанные курдской конницей, были сведены в 3-ю турецкую армию.

С началом войны на Кавказе (после обстрела 20 октября — по старому стилю — кораблями немецкого и турецкого флотов русских портов на Черном море) турецкий главнокомандующий, энергичный, смелый и самоуверенный Энвер-паша довел численность 3-й армии до 150000 и в начале декабря 1914 г. принял командование ею вместе со своим начальником штаба, полковником германского генерального штаба Бронсаром фон Шеллендорфом. При участии прежнего начальника штаба 3-й турецкой армии майора Гюзе они разработали план операции, согласно которому 11-й корпус должен был атаковать русскую армейскую группу на Эрзерумском направлении с фронта, связывая ее боями, а 9-й и 10-й турецкие корпуса имели задачу обойти правый фланг русских через Бардусский перевал и выйти на Сарыкамыш, закрыв русским путь к отступлению вдоль железной и шоссейной дорог из Сарыкамыша на Каре. После окружения и уничтожения главных русских сил Энвер-паша надеялся двинуться на Кавказ, занять Баку и поднять восстание на Кавказе под исламским зеленым знаменем.

12 декабря 1914 г. авангард 9-го турецкого корпуса, сбив ополченцев с Бардусского перевала, начал наступление на Сарыкамыш. Главные силы Отдельной Кавказской армии — 1-й Кавказский и 2-й Туркестанский корпуса, перейдя границу, выдвинулись на два перехода на Эрзерумском направлении.

В Сарыкамыше была лишь ополченская дружина. Конечная станция железной дороги из Тифлиса являлась главной базой русских войск, перешедших границу и вышедших к Кеприкейским позициям на Араксе. Со складов у сарыкамышского вокзала войска получали боеприпасы и продовольствие.

Оказавшийся проездом из отпуска начальник штаба 2-й Кубанской пластунской бригады полковник Николай Адрианович Букретов (будущий кубанский атаман), бывший до своего назначения в штаб 2-й Кубанской пластунской бригады старшим адъютантом в штабе генерала Юденича, организовал оборону Сарыкамыша, использовав кадровые взводы туркестанских полков, посланные с фронта для формирования 4-го Туркестанского полка 5-й Туркестанской бригады. Прибытие из Тифлиса с последним поездом едущих на фронт 100 выпускников Тифлисского военного училища позволило ему укрепить ополченские и тыловые части. И когда 13 декабря командующий 9-м турецким корпусом Ислам-паша увидел, что его передовая 29-я дивизия натолкнулась на организованную оборону и попала под меткий огонь туркестанской полубатареи (отправленной тоже на формирование), то он решил отложить наступление на Сарыкамыш до сосредоточения всех войск корпуса.

Тем временем в Тифлисе, в русском командовании, шли споры. Начальник штаба генерал Юденич горячо настаивал на выезде всего штаба армии на фронт, в Сарыкамыш, а фактический командующий армией, помощник Главнокомандующего на Кавказе генерал от инфантерии А.З. Мышлаевский (бывший ординарный профессор Николаевской академии Генерального штаба и начальник Генерального штаба в 1909 г.) всячески противился и тормозил отъезд штаба армии, считая возможным осуществлять управление из Тифлиса. Только 10 декабря штаб выехал экстренным поездом в приграничное село Меджингерт, в двадцати километрах от Сарыкамыша, где располагался штаб 1-го Кавказского корпуса генерала от инфантерии Берхмана. Здесь, узнав, что во 2-м Туркестанском корпусе нет ни командира (ген. Слюсаренко заболел), ни уехавшего начальника штаба, генерал Мышлаевский после настойчивых просьб генералов Юденича и генерал-квартирмейстера Л.М. Болховитинова принял командование всеми русскими войсками на Сарыкамышско-Эрзерумском направлении. Одним из первых приказов генерала Мышлаевского было назначение генерала Юденича временным командующим 2-м Туркестанским корпусом, с сохранением обязанностей по должности начальника штаба Отдельной Кавказской Армии{~9~}.

«11 декабря 1914 г., — вспоминает генерал Б.А. Штейфон, занимавший тогда должность штаб-офицера 2-го Туркестанского корпуса, — стало совсем темно, когда прибыл Юденич в сопровождении своих доблестных помощников — полковника Масловского и подполковника Драценко. Засыпанные снегом, сильно промерзшие, они спустились в саклю-штаб. Непослушными от мороза руками, Юденич сейчас же придвинул к огню карту, сел и не развязывая даже башлыка, коротко приказал: "Доложите обстановку". Его фигура, голос, лицо — все свидетельствовало об огромной внутренней силе. Бодрые, светящиеся боевым азартом лица Масловского и Драценко дополнили картину. Одобрив наше решение не отходить, Юденич немедленно отдал директивы продолжать сопротивление на фронте и организовать в тылу оборону Сарыкамыша»{~10~}. Один из полков Туркестанского корпуса форсированным маршем тут же был отправлен в Сарыкамыш. Его передовой батальон следовал на подводах и как раз поспел к первой большой турецкой атаке.

Утром 15 декабря 1914 г. генерал Мышлаевский, узнав о выходе турок к Ново-Селиму, что окончательно отрезало Сарыкамыш, и считая положение в самом Сарыкамыше безнадежным, отдал приказ через командира 1-го Кавказского корпуса генерала Берхмана об общем отступлении по последней оставшейся свободной патрульной дороге вдоль границы. После чего по ней же убыл в Тифлис с тем, чтобы собирать оставшиеся силы для обороны столицы Закавказья.

Решение об отступлении стало известно генералу Юденичу от командира 1-го Кавказского корпуса, приступившего уже к отводу своих войск с позиции. Юденич немедленно потребовал отмены приказа об отступлении{~11~}. Он указывал, что отход по единственной патрульной дороге означает необходимость бросить артиллерию и обозы, ибо она вьючная, а также на то, что если пехота 1-го Кавказского корпуса и сумеет оторваться от турок, то 2-й Туркестанский корпус неизбежно попадет в окружение со всеми приданными ему частями. Отступление в этих условиях означало гибель главных сил Отдельной Кавказской Армии с неизбежными катастрофическими последствиями, так как значительных резервов в тылу не было.

Считая себя старшим в чине, генерал от инфантерии Берхман продолжал выполнять приказ генерала Мышлаевского, отводя к границе свои войска. Тогда 17 декабря 1914 г. генерал Юденич послал в штаб генерала Берхмана подполковника Драценко, с тем чтобы убедить его в необходимости остановить отступление на фронте и собрать все силы, чтобы отбросить турок от Сарыкамыша в обледеневшие и заметенные снегом горы.

Он приказал Драценко, в случае отказа генерала Берхмана, сообщить ему, что согласно «Положению о полевом управлении войск»{~12~} он как начальник штаба армии вступает в командование войсками группы и отдает приказ о прекращении отхода. Это подействовало. Части 1-го Кавказского и 2-го Туркестанского корпусов заняли сильные позиции на самой границе и уже не сдвинулись с них, несмотря на яростные атаки 11-го турецкого корпуса Абдул-Керим-паши.

А в то же время на поддержку посланным генералом Юденичем подкреплениям вечером 15 декабря в Сарыкамыш прибыла 1-я пластунская бригада доблестного генерал-майора М.А. Пржевальского, а также 154-й Дербентский и 155-й Кубинский полки непобедимой 39-й пехотной дивизии. Яростные и настойчивые атаки 9-го и подошедшего 10-го турецких корпусов были, хотя и с трудом, отбиты. До самой ночи шел тяжелый штыковой бой. Генерал Пржевальский, принявший общее командование, умело маневрируя резервами, сумел удержать сарыкамышский вокзал.

К вечеру 20 декабря к сарыкамышской группе русских подошли 1-я Кавказская казачья дивизия и 2-я Кубанская пластунская бригада. В тыл туркам на Бардусский перевал лично генералом Юденичем был послан 17-й Туркестанский полк полковника Довгирда. В то же время, по просьбе Юденича, комендант Карса отправил части 3-й Кавказской стрелковой бригады в Ново-Селим, обеспечив таким образом сообщение по железной дороге с Сарыкамышем. 21 декабря, по приказу генерала Юденича, все войска Сарыкамышского района перешли в наступление, вынудив турок к отходу по оледеневшим горам через дальние перевалы. Энвер-паша поспешил отдать приказ об отступлении. Но если части 10-го турецкого корпуса, преследуемые генералом Пржевальским, неся огромные потери пленными и обмороженными, все же успели уйти, то 9-й турецкий корпус был полностью уничтожен. 14-я рота Дербентского полка, атакуя, захватила 4 орудия и вышла к лагерю, где взяла в плен командира 9-го корпуса Ислама-пашу со всем его штабом, а также начальников и штабы 17-й, 28-й и 29-й турецких дивизий, взяв в плен 1070 офицеров и более 2000 солдат — все, что оставалось от 9-го турецкого корпуса.

Из 90 000 турок, участвовавших в Сарыкамышской операции, вернулось 12 100 человек. Потеряны были вся артиллерия и обозы двух корпусов. Потери русских были тоже тяжелы. Из 40 000–45 000 участников боев 20 000 выбыли убитыми и ранеными. Но если турецкие раненые погибали в ледяных горах, то многие русские были спасены в госпиталях, героически работавших под огнем в Сарыкамыше.

Главнокомандующий и наместник генерал от кавалерии граф Воронцов-Дашков уже 25 декабря, телеграммой, возложил окончательно командование Сарыкамышской группой войск на Юденича. Он признал, что в исключительно трудной обстановке генерал Юденич спас положение и вопреки приказу генерала Мышлаевского своим волевым стремлением к победе достиг ее, несмотря на более чем двойное превосходство турок. Генерал Юденич проявил исключительное гражданское мужество, принимая на себя весь риск чрезвычайно трудной операции, которую он упорно проводил согласно своему замыслу, вопреки открытому сопротивлению командира лучшего 1-го Кавказского корпуса генерала Берхмана... Выход из окружения, несмотря на превосходящие силы противника, был осуществлен мастерски и перерос в контрудар во фланг и частично в тыл турецких войск, потерпевших сокрушительное поражение.

Генералы Мышлаевский и Берхман были отрешены от командования. 24 января 1915 г. генерал-лейтенант Юденич был произведен в генералы от инфантерии и назначен командующим Кавказской Отдельной Армией.

Еще раньше Высочайшим приказом от 13 января 1915 г. генерал Н.Н. Юденич был награжден орденом Св. Георгия 4-й степени за то, что «вступая 12 минувшего декабря в командование 2-м Туркестанским корпусом и получив весьма трудную и сложную задачу — удержать во что бы то ни стало напор превосходных турецких сил, действовавших в направлении Сонамер-Зивин-Караурган, и выделить достаточные силы для наступления от Сырбасана на Бардус, с целью сдержать возраставший натиск турок, наступавших от Бардуса на Сарыкамыш, выполнил эту задачу блестяще, проявив твердую решимость, личное мужество, спокойствие, хладнокровие и искусство вождения войск, причем результатом всех распоряжений и мероприятий названного генерала была обеспечена полная победа под г. Сарыкамышем».

Став командующим Кавказской армии, генерал Юденич получил не только большие права, но и полную самостоятельность, ибо обладавший большим государственным опытом наместник на Кавказе и Главнокомандующий Кавказской Отдельной Армией генерал-адъютант граф Воронцов-Дашков не только ходатайствовал перед Государем Императором о назначении командующим армией победителя в Сарыкамышском сражении, но предоставил ему полную независимость и отказался от какого-либо вмешательства в его оперативные решения.

Генерал Юденич не только получил возможность оказывать решающее влияние на все назначения и следовательно выбирать подчиненных на всех главных командных должностях. Не желая создавать для управления армией еще один штаб помимо того, который находился при Главнокомандующем, он решил перенести из Тифлиса ближе к фронту свой небольшой полевой штаб, где все ответственные должности заняли его молодые соратники, сыгравшие видную роль в Сарыкамышском сражении.

Так, должность генерал-квартирмейстера выполнял фактически начальник оперативного отделения полковник Е.В. Масловский. Подполковник, вскоре полковник, Драценко со своим помощником капитаном Штейфоном ведали разведкой. Другие должности в полевом штабе занимали несколько офицеров, участвовавших в этом сражении.

С близким ему по службе подготовленным полевым штабом, надежными войсками начался путь Юденича от победы к победе в борьбе с многочисленным, руководимым опытными офицерами германского генерального штаба противником (далее мы увидим, сколь остро не хватало ему в Петроградской операции именно дельного, энергичного штаба).

Первой такой блестящей победой была Евфратская операция... Надо сказать, что в то время как турки делали все для быстрого восстановления своей 3-й армии, создавая сводные дивизии за счет выделения целых частей из столичного военного округа, Верховный Главнокомандующий потребовал от генерала Юденича переброски на западный фронт значительной части Кавказской армии, в том числе сформированный новый 5-й Кавказский корпус и 20-ю дивизию. В результате чего в резерве оставалась едва закончившая свое формирование новая 4-я Кавказская стрелковая дивизия.

Поэтому естественно, что основные силы Кавказской армии были сосредоточены на главном Сарыкамышско-Эрзерумском направлении. На ее левом фланге пространство между озером Ван и верхним течением Евфрата занимал 4-й Кавказский корпус, большая часть которого состояла из кавалерии. Именно по нему, с целью выйти в тыл русской сарыкамышской группе войск и угрожать находящемуся еще дальше Алексадрополю, решил нанести свой удар новый командующий 3-й турецкой армии Махмуд-Кемиль-паша со своим начальником штаба полковником Гюзе.

9 июля 1915 г. турки силой около 80 батальонов начали наступление на Евфрате от Мелезгерта и вышли к тогдашней русской границе, оттеснив войска 4-го стрелкового корпуса. Его командующий генерал Огановский настойчиво требовал от генерала Юденича подкреплений, указывая на то, что турки стремятся преодолеть пограничный Агри-дагский хребет и выйти к Ахтинскому перевалу.

Но генерал Юденич отказал ему в подкреплениях, зная, что они могут лишь задержать турок, и вместо этого скрыто сосредоточил на левом фланге наступающей турецкой группировки в Даяре ударную группу генерала Баратова из 4-й Кавказской дивизии, которой он придал 17-й Туркестанский полк и славный своими подвигами 153-й Бакинский полк из «непобедимой» 39-й дивизии.

Однако нацелив ударную группу во фланг и тыл войскам Махмуд-Кемиль-паши, генерал Юденич, несмотря на тревогу, докатившуюся до Тифлиса, выжидал, пока турки не подымутся на высоту Агридагского хребта. Только тогда, точно рассчитав темп операции, 23 июля 1915 г. отдал приказ генералу Баратову немедленно «наступать в направлении, по которому проходил лучший путь отступления турок»{~13~}.

Турки поспешно бросились назад с высот Агри-дага. Тем временем перешла в наступление с Ахтинского перевала 2-я казачья дивизия генерала Абациева из состава 4-го Кавказского корпуса. Пытаясь прорваться, минуя группу генерала Баратова, турки бежали в горы. Было захвачено свыше 10000 пленных, в том числе прибывших из Константинополя, одетых с иголочки, 300 молодых турецких подпоручиков. 3-я армия Махмуд-Кемиль-паши снова надолго потеряла боеспособность. Генерал Юденич «поразил — победил» по-суворовски. За это он был награжден орденом Св. Георгия 3-й степени, а также орденом Белого Орла с мечами.

В конце 1915 г. два новых фактора создали угрожающее положение для Кавказской армии. В сентябре 1915 г. болгары выступили на стороне Германии и Турции, что сразу отразилось на снабжении турецкой армии артиллерией и снарядами из Германии. В то же время, в начале октября 1915 г., союзниками было принято решение отказаться от борьбы за Дарданелльский пролив и очистить Галлиполи. Благодаря этому освобождались отборные войска 5-й турецкой армии, большая часть которых должна была пойти на усиление 3-й турецкой армии и без этого численно превосходившую русскую Кавказскую армию.

Как всегда, стремясь упредить противника, генерал Юденич решил внезапно перейти в наступление на Эрзерумском направлении, нанести решительное поражение 3-й турецкой армии и занять ее главные позиции по обе стороны от селения Кеприкей с его единственным мостом через реку Аракс.

Правда, теперь в Тифлисе уже не было графа Воронцова-Дашкова. На его место прибыл из Ставки (после решения Государя принять на себя Верховное командование) Великий Князь Николай Николаевич. Он предоставил Юденичу полную самостоятельность, и все же перед началом каждой операции требовалось испрашивать его разрешения.

В совершенной тайне подготовив наступление, генерал Юденич отдал приказ о его начале 29 декабря 1915 г. Первым атаковал 2-й Туркестанский корпус генерала М.А. Пржевальского. Его части с трудом овладели оборонительным узлом турок на горе Гей-даг. А в ночь на 30 декабря главные силы 1-го Кавказского корпуса начали наступление на Кеприкейские позиции противника. Здесь разыгрались ожесточенные бои.

Стремясь удержать Азанкейское плато, по которому шел кратчайший путь к Эрзеруму, турки, неся огромные потери, израсходовали все резервы. Этого и ждал генерал Юденич. Он бросил ударную группу генерала Воробьева с 4-й Кавказской стрелковой дивизией, усиленной 263-м Гунибским полком, в прорыв по труднодоступной горной местности в районе местечка Меслагат, где противник не ожидал наступления. Выйдя во фланг и тыл 11-го турецкого армейского корпуса, ударная группа обратила в бегство турецкую армию по всему фронту. Кеприкейские позиции были заняты. Таким образом была достигнута задуманная оперативная цель — разбить 3-ю турецкую армию до подхода победоносно настроенных турецких дивизий с Галлиполийского полуострова. Юденич удостоился довольно редкой награды — ордена Александра Невского с мечами.

Уничтожив значительную часть живой силы противника и, как пишет генерал Масловский, «наблюдая высокий моральный подъем войск»{~14~}, Юденич принял дерзновенное решение: использовать сложившуюся благоприятную обстановку для штурма Эрзерума. Он следовал завету Суворова — преследовать противника до конца, доводить победу до совершенства.

Но армия истратила в Азанкейском сражении почти весь свой боезапас, и генерал Юденич обратился с просьбой к Великому Князю Николаю Николаевичу взять необходимые патроны и снаряды из неприкосновенного запаса Карской крепости. И получил отказ. Великий князь не только отклонил это ходатайство, но категорически приказал немедленно прекратить дальнейшие действия и отвести войска на Кеприкейские позиции, где зимовать и устраиваться{~15~}.

Как и во время Сарыкамышской операции, генерал Юденич настаивал на своем решении. 8 января 1916 г. он послал на разведку своих ближайших сотрудников — начальника оперативного отделения полковника Масловкого и помощника начальника разведывательного отделения подполковника Штейфона. Те, при опросе пленных, сразу заметили, насколько в силу поражения перемешаны на фронте турецкие части и, выехав вперед к знаменитой Деве-Бойнской позиции, прикрывающей Эрзерум, обратили внимание на то, что подступы к ключевому форту Чобан-деде не были еще заняты турками.

Решив не выполнять поручения о выборе позиций на Кеприкей, оба офицера по своей инициативе вернулись немедленно в штаб и доложили свои данные об обстановке, указав также на высокое боевое настроение войск. Генерал Юденич, как пишет генерал Масловский, «инстинктом, присущим только крупному полководцу... сразу схватил всю сущность неповторимой дважды столь благоприятной для нас обстановки и понял, что наступила самая решительная в течении войны минута, которая больше никогда не повторится»{~16~}.

Он немедленно связался по телефону с начальником штаба армии генералом Болховитиновым и приказал ему доложить Главнокомандующему, Великому Князю Николаю Николаевичу свою настоятельную просьбу отменить приказ об отводе армии на Кеприкейские позиции и разрешить ему штурмовать Эрзерум. Как свидетельствует генерал Масловский, присутствовавший при этих телефонных переговорах, генерал Юденич предупредил, что он будет ждать ответа у аппарата. Великий Князь снова отказал и потребовал исполнить его первоначальный приказ. Только после новой настойчивой просьбы, переданной через генерала Болховитинова, Великий Князь, вероятно понимая, что Юденич скорее подаст в отставку, чем уступит, дал разрешение с грозящим условием: в случае неудачи вся ответственность падет на генерала Юденича. Так в вопросе о штурме Эрзерума генерал Юденич настоял на своем решении.

Правда, через несколько дней в штаб Юденича прибыл из Тифлиса состоявший при Великом Князе бывший начальник Генерального штаба генерал Ф.Ф. Палицын и со свойственными ему обстоятельностью и эрудицией стал доказывать письменно и устно невозможность взятия штурмом, без длительной подготовки, такую мощную укрепленную твердыню, какой является Эрзерум. Позже, в эмиграции, в письме адмиралу В.К. Пилкину от 4 июня 1921 г., Юденич писал про генерала Палицына: «Он и на Кавказе, когда я шел на Эрзерум, докладывал Великому Князю о невозможности зимней кампании на Кавказе, а мне присылал записки с подробным анализом обстановки карандашом и мелко написанные, я их не читал, передавал своему нач[альнику] штаба, который их тоже не читал и в свою очередь передавал кому-то»{~17~}.

Путь к Эрзеруму преграждал Девебойнский горный массив высотой свыше 2000 метров. На нем располагалось 11 мощных фортов с тяжелой артиллерией, построенных еще английскими инженерами во время и после Русско-турецкой войны 1877–1878 гг. На юге обход Девебойнской позиции прикрывала группа фортов, построенных немцами. Генерал Юденич решил сосредоточить свою лучшую 39-ю пехотную дивизию на северном фланге Девебойнской позиции, предварительно заняв Кара-Базар, откуда открывались подступы к форту Чобан-деде. Он сам в середине января в сопровождении своего полевого штаба осмотрел позиции у Деве-Бойны.

После длительной подготовки и прибытия тяжелой артиллерии из крепости Каре генерал Юденич назначил штурм на 29 января 1916 г. То, что на Эрзерумском направлении перед началом наступления было сосредоточено больше 80% войск из состава Кавказской армии и что другие участки фронта были оголены, было без сомнения рискованным. Но как истинный полководец, «рискобоязнью» он не страдал. Юденич рассчитывал на доблесть войск, ту доблесть, которая должна была обеспечить ему максимальный темп операции и внезапность, не позволявшую турецкому командованию подготовить и организовать контрудар на других, до предела ослабленных участках русского фронта.

И генерал Юденич не ошибся. Несмотря на снежные вьюги на горных плато и обледеневшие скалы, по которым приходилось пробиваться к турецким фортам при 20-градусном морозе, войска выполнили поставленные перед ними задачи в течение 5 суток. Конечно, дело не обошлось без жестоких кризисных ситуаций, как например, героическая оборона несколькими ротами Бакинского полка под командой полковника Пирумова захваченного ими форта Делангез от яростных контратак турок. Когда последняя атака турок была отбита, в строю из 1400 солдат и офицеров оставалось 300, вместе с ранеными.

К вечеру 1 февраля 4-я Кавказская стрелковая дивизия прорвала фронт южнее форта Тафта и вступила с боем в долину Эрзерума. 2 февраля доблестный летчик поручик Мейзер лично доложил в штабе Юденича, что наблюдал, как большое количество повозок уходит из Эрзерума на запад, что означает, видимо, эвакуацию тылов. Получив эти сведения, а также донесения от 4-й стрелковой дивизии, Юденич отдал приказ о немедленном общем штурме. Он удался. На рассвете 3 февраля 1916 г., на пятый день операции, войска Кавказской армии подошли к Карским воротам города. Первым вошел в город с казачьей сотней есаул Медведев — старший адъютант штаба 1-го Кавказского корпуса. При штурме было захвачено в плен 235 турецких офицеров и около 13 000 солдат. Было взято 323 орудия.

Утром того же дня генерал Юденич выехал на автомобиле в Эрзерум и, пересев из-за глубокого снега на перевале Деве-Бойна на лошадь из проходившей казачьей части, прибыл в Эрзерум, где отдал приказания о преследовании. В результате энергичных действий Сибирской казачьей бригады были захвачены в плен остатки 34-й турецкой дивизии, не считая нескольких тысяч пленных и многочисленных орудий.

Через неделю в Эрзерум прибыл Великий Князь Николай Николаевич. «Он, — пишет генерал Штейфон, — подошел к выстроенным войскам, снял обеими руками папаху и поклонился до земли. Затем обнял и расцеловал Юденича».

В связи с вопросом о награждении генерала Юденича начальник штаба Верховного Главнокомандующего генерал Алексеев сразу после штурма Эрзерума запросил Великого Князя Николая Николаевича: «На случай, если Государь Император изволит обратиться ко мне, всепреданнейше испрашиваю указания Вашего Императорского Высочества для доклада по сему и как могли бы быть редактированы заслуги этого генерала в Высочайшем приказе»{~18~}.

На этот вопрос Великий Князь телеграфом сообщил Императору Николаю II свое мнение о генерале Юдениче:

Заслуга его велика перед Вами и Россиею. Господь Бог с поразительной ясностью являл нам особую помощь. Но, с другой стороны — все, что от человека зависимо, было сделано. Деве-Бойна и Эрзерум пали благодаря искусному маневру в сочетании со штурмом по местности, признанной непроходимой. По трудности во всех отношениях и по результатам, взятие Эрзерума, по своему значению, не менее [важно] чем операции, за которые генерал-адъютант Иванов и генерал-адъютант Рузский были удостоены пожалованием им ордена Святого Георгия 2-й степени.

Моя священная обязанность доложить об этом Вашему Императорскому Величеству. Просить не имею права.

Ген.-Адъютант Николай. Эрзерум, 8 февраля 1916 г.

Ответная телеграмма гласила:

Очень благодарю за письмо. Ожидал твоего почина. Награждаю Командующего Кавказской Армией генерала Юденича орденом Святого Георгия 2-й степени. Николай{~19~}.

Официальное сообщение, отредактированное генералом Алексеевым, пришло 16 февраля 1916 г.:

Государь-Император, в 15-й день сего февраля, Всемилостивейше изволил пожаловать командующему Кавказской Армиею Генералу от Инфантерии Николаю Юденичу, орден Святого Великомученика и Победоносца Георгия, 2-й степени, в воздаяние отличного выполнения при исключительной обстановке боевой операции, завершившейся взятием штурмом Деве-Бойнской позиции и крепости Эрзерум.

Подписал — Генерал от Инфантерии Алексеев. Скрепил — Генерал-Лейтенант Кондзеровский{~20~}.

Союзники России придали исключительное значение штурму Эрзерума. За эту победу генерал Юденич получил от английского правительства орден Св. Георгия и Михаила, а от французского самую высокую военную награду — орденскую Звезду Большого Креста Почетного Легиона.

Штурм Эрзерума, как когда-то и штурм Измаила, не был только блистательной победой. Он вызвал весьма существенные по своему значению стратегические и политические последствия. В стратегическом плане падение главного оплота азиатской Турции и окончательный разгром ее 3-й армии обеспечили успешное проведение ряда операций: занятие ключевого района Муша в Евфратской долине, высадку десанта и захват Трапезунда на черноморском побережье, Эрзинджано-Хараутскую операцию в июне-июле 1916 г., открывшую ворота в Центральную Анатолию, и, наконец, оборонительную — на Огностском участке фронта, где была обескровлена и остановлена в ожесточенных боях прибывшая из Дарданелл 2-я турецкая армия, в состав которой входил 16-й турецкий корпус Мустафы Кемаль-паши — будущего основателя современного турецкого государства.

В политическом плане перенос генералом Юденичем военных действий на территорию противника и занятие ее более чем на 300 км в глубину позволили министру иностранных дел С.Д. Сазонову формально закрепить и получить окончательное согласие Англии и Франции на формулировку им в Памятной записке от 19 февраля 1916 г. требования России о том, что «город Константинополь, западный берег Босфора, Мраморного моря и Дарданелл, а также южная Фракия до линии Энос-Мидия будут впредь включены в состав Российской империи»{~21~}.

В феврале 1916 г., сразу после штурма Эрзерума, между Россией, Англией и Францией начались секретные переговоры о западных границах новых русских владений в Закавказье. В итоге этих переговоров было достигнуто соглашение, сформулированное в Памятной записке С.Д. Сазонова французскому послу в Петрограде Палеологу от 13 апреля 1916 г., где в разделе первом говорилось: «Россия аннексирует области Эрзерума, Трапезунда, Вана и Битлиса до подлежащего определения пункта на побережии Черного моря к западу от Трапезунда»{~22~}. Таким образом, в частности, из-под турецкого владычества освобождалась вся западная Армения.

Манифест об отречении от престола Императора Николая II был получен 2 марта 1917 г. и сразу вслед за ним приказ о назначении Верховным Главнокомандующим Великого Князя Николая Николаевича, немедленно выехавшего из Тифлиса в Могилев, в Ставку.

5 марта 1917 г. Главнокомандующим войсками Кавказского фронта был назначен генерал от инфантерии Н.Н. Юденич. Он считал, что все главные оперативные цели на Кавказском фронте достигнуты. В тяжелую снежную зиму 1917 г. проблема снабжения войск, далеко ушедших от своих тыловых баз, решалась с большим трудом. Строившиеся узкоколейные дороги далеко не были закончены. Конечно, занятие Трапезунда облегчало положение, благодаря снабжению по морю, где господствовал русский Черноморский флот под командованием адмирала Колчака. Но все же, до приведения в порядок тылов, генерал Юденич считал необходимым переход к обороне, с тем чтобы отвести свои лучшие войска, в том числе 1-й Кавказский корпус со своей ставшей знаменитой 39-й дивизией в тыл, где были лучшие условия для их снабжения.

Но весной 1917 г. Временное правительство потребовало не только подготовки к общему наступлению, но и немедленного продвижения вперед корпуса генерала Баратова в Персии на Керманшахском направлении, в сторону Мосула, на помощь английской армии.

В докладе (составленном генералом Е.В. Масловским, хорошо знавшим по довоенной службе условия, в которых войска находились в Персии) генерал Юденич настаивал на стратегической обороне. Поэтому сразу после ухода с поста военного министра А.И. Гучкова 2 (15) мая 1917 г. генерал Юденич был уволен с поста Главнокомандующего Кавказским фронтом новым военным министром А.Ф. Керенским.

Покинув Тифлис, генерал Юденич поселился в Петрограде, в квартире адмирала Хоменко (командовавшего морскими силами во время десанта войск в Трапезунде) на Кронверкском проспекте Петроградской стороны. Во время июньского наступления на Юго-Западном и Западном фронтах он приезжал в Ставку, в Могилев, но был только свидетелем крушения на фронте и отступления из Галиции. В Петрограде, по воспоминаниям его жены Александры Николаевны{~23~}, Юденич как-то зашел в банк, чтобы взять какую-то сумму из своих сбережений. Служащие банка, узнав, горячо приветствовали генерала и посоветовали взять все деньги на руки и продать собственный дом в Тифлисе, что генерал и сделал, обеспечив себя средствами на некоторое время вперед (захватывая и начало эмиграции).

Во время Октябрьского переворота генерал Юденич находился в Москве. Вскоре он вернулся в Петроград и, по некоторым данным, проверял возможность создания подпольной офицерской организации, исходя из наличия старых офицерских кадров в некоторых полках петроградского гарнизона, ведущих свое происхождение от бывших запасных полков (батальонов) 1-й и 2-й гвардейских дивизий. Однако весной 1918 г. все бывшие гвардейские полки были демобилизованы и сохранился лишь один Лейб-гвардии Семеновский полк под названием «Полка по охране города Петрограда». Связь с офицерской организацией этого полка поддерживалась через курьеров и после отъезда генерала Юденича в Финляндию (см. биографию полковника В.А. Зайцова).

Характерно, что будучи уже в Финляндии и ведя переговоры с генералом Маннергеймом, генерал Юденич послал директиву в полк, вменяя в обязанность офицерам полка «оставаться по возможности в Петрограде, чтобы при приходе белых армий сохранить важные государственные учреждения и в последнюю минуту захватить власть в свои руки»{~24~}. В этой деятельности генералу Юденичу помогали полковник Г.А. Данилевский и его верный адъютант поручик (в 1919 г. капитан) Н.А. Покотило, родственник его жены.