Красная Горка в воспоминаниях участников восстания
Красная Горка в воспоминаниях участников восстания
Публикуя воспоминания коменданта форта Красная Горка Н. Неклюдова, написанные им в 1928 г.*, мы хотели бы обратить внимание на то, что идеи, толкнувшие поручика Неклюдова на подготовку восстания, были созвучны тем, которые легли в основу стратегического замысла генерала Юденича.
Еще в начале 1918 г. у Неклюдова и его единомышленников в Кронштадте и в Петрограде сложилось убеждение, «что спасение России начнется оттуда, где начнется мятеж, — из столицы с ее исключительным военным положением, психологией и прошлым... Там, — продолжает он, — необходимо организовать восстание, и это восстание должно быть мощным и грозным, должно охватить пространство, неуязвимое и неприступное. Таким местом был Кронштадт и прилегающие к нему форты».
В его расчетах была «большая ставка на помощь извне». Эта иллюзия характерна не только для одного Неклюдова. На помощь бывших союзников России надеялись первоначально почти все белые вожди, помнившие о жертвах, принесенных русской армией в Первую мировую войну. Как ясно из воспоминаний, Неклюдов до последнего ждал появления перед Кронштадтом английской эскадры с «десантом и продовольствием».
В плане подготовки восстания Неклюдов считал, что для проведения его «необходимо было образовать крепкое ядро в... гарнизоне». Пользуясь тем, что после демобилизации армии в 1918 г. в Петрограде было много безработных офицеров, Неклюдов не только назначал на командные посты на форту наиболее верных ему, но и имел возможность ставить их на должности рядовых, особенно в пулеметной команде артиллерийского дивизиона, где среди них было больше 30% бывших офицеров.
Пользуясь тем, что власти опасались дальнейшего движения немцев, уже занявших Псков, Неклюдов охотно принимал в гарнизон форта солдат, отбирая недовольных политикой большевиков в деревне, особенно тех, кто добровольно возвращался на фронт после демобилизации, убедившись в разорении их хозяйств продразверсткой.
«Они, — вспоминает Неклюдов, — представляли из себя изумительный, благородный материал, из которого при желании и умении можно было создать прекрасного солдата».
Неклюдов мог воспользоваться лестным предложением занять высокий пост инспектора артиллерии в одной из южных армий, с тем чтобы «перейти к Деникину», но предпочел остаться комендантом форта, где у него были верные солдаты, готовые повиноваться любому его приказанию, офицеры, видевшие в успехе восстания цель своей жизни, и, наконец, крепость с мощными орудиями, защищенная с суши и моря.
Переходя к той части воспоминаний, в которой непосредственно речь идет о восстании на форту, нам хотелось бы обратить внимание на оценку автором проблемы достижения основной оперативной цели, т.е. наступления с целью занятия Петрограда.
В своих воспоминаниях он сознает: «...Всю эту массу живой силы (т.е. гарнизона форта) я направил в распоряжение штаба корпуса Родзянко». Продумывая прошлое, он определенно говорит, что надо было «самому с таким количеством испытанного, закаленного и преданного войска, образовать ядро белой армии», т.е. начать энергичное наступление через Ораниенбаум и Петергоф на Петроград. Действительно, в первые дни восстания — 13 и 14 июня 1919 г. — на этом направлении войск 7-й красной армии почти не было. Только 14 июня начала формироваться «береговая группа» под командованием Стороженко, в которую входили 1-й экспедиционный отряд моряков в составе 500 человек с 4 орудиями, 2-й экспедиционный отряд из моряков в составе 800 человек и небольшой отряд Шатова с броневиками и бронеплощадкой. И только 15 июня в состав группы Стороженко прибыли значительные подкрепления*.
Но, разумеется, при взаимодействии с Северным корпусом «ядро» Неклюдова — гарнизон форта — один, без поддержки других гарнизонов, мог лишь сыграть роль ударной части Северо-Западной армии.
Необходимо также отметить, что Неклюдов дипломатично обходит описание возмутительной встречи гарнизона форта ин-германландцами. Возможно, что он намеревался опубликовать свои воспоминания при помощи Л.Ф. Зурова (в фонде которого они были найдены), проживавшего до конца 20-х годов в Прибалтике.
В то же время совершенно справедливо описывается встреча гарнизона у генерала Родзянко, где Неклюдов почувствовал, что его приход был для белых «не только неожиданным, но даже до известной степени враждебным». Стоял вопрос о предании суду коменданта форта и его офицеров как бывших командиров Красной Армии... Успокоение внесло известие об ожидаемом прибытии генерала Юденича для вступления в командование и «обаяние его имени».
Во всяком случае, воспоминания Неклюдова проливают дополнительный свет на вопрос об оперативной цели (точнее — отсутствии таковой) и, следовательно, о стратегическом решении относительно Петрограда в штабе генерала Родзянко (см. его биографию) во время майско-июньского наступления 1919 г.
Воспоминания Н. Неклюдова дополняют находящиеся в Библиотеке-фонде «Русское Зарубежье» фрагменты работы рядового участника восстания В. Гусева «Три дня Красной Горки. (К пятилетию 1919-1924)».
В своем предисловии он справедливо упрекает генерала Родзянко в том, что в своих «Воспоминаниях», вышедших в Берлине в 1921 г., тот отвел Красной Горке два десятка строк. Ведь по мнению Гусева, «при большей согласованности в действиях и большем взаимном доверии и уважении, три дня "Красной Горки" могли стать решающими в судьбе северной столицы».
Описание некоторых эпизодов, в том числе когда капитан Ло-щинин обезоружил комиссара части Гайдаленко в начале восстания, достоверно и вызывает доверие. Автор в предисловии пишет: «...Многим я обязан Николаю Ивановичу Лощинину, помощнику коменданта форта, любезно предоставившему мне черновики своих предполагавшихся записок...
От него же я получил копию рапорта начальника левобережного участка Финского залива полковника Деля на имя командующего отдельным корпусом Северной армии генерала Родзянко с мызы Мурымицы, от 26/У1 1920 г.»
На основании этих слов можно предположить, что капитан Н.И. Лощинин проживал в эмиграции в Латвии, возможно, как и В. Гусев в Режице.
К сожалению, до нас дошли отрывки лишь одной главы: «Восстание, первый день».
Н.Р.