Граф фон дер Пален Алексей-Фридрих-Леонид Петрович
Граф фон дер Пален Алексей-Фридрих-Леонид Петрович
Генерал-лейтенант
Родился 25 марта 1874 г. в родовом имении Каутсемюнде (Каи1зетипс1е) в Латвии. Вероисповедания лютеранского. Окончил Санкт-Петербургский университет и 8 сентября 1897 г. был зачислен юнкером рядового звания в Николаевское кавалерийское училище{~1~}. Окончил курс по 1-му разряду и 13 августа 1897 г. выпущен корнетом в 13-й драгунский Военного ордена генерал-фельдмаршала Миниха полк.
Зачислен в списки полка, но согласно разрешению военного министра от 7 сентября 1897 г. прикомандирован к Лейб-гвардии Конному полку. Переведен в полк Высочайшим приказом от 25 марта, потеряв год старшинства в чине корнета.
Произведен в поручики 6 декабря 1901 г., временно командовал эскадроном Его Величества с 25 августа по 15 ноября 1902 г. и с 5 сентября по 5 ноября 1903 г. Назначен начальником полковой учебной команды 28 сентября 1904 г. и произведен в штаб-ротмистры 6 декабря 1905 г. Назначен командующим 2-м эскадроном 20 апреля 1906 г. и произведен в ротмистры 21 августа 1909 г. Произведен в полковники 10 апреля 1911 г. и 16 апреля того же года назначен помощником командира полка по хозяйственной части; 8 февраля 1912 г. назначен помощником командира полка по строевой части и временно командовал полком в июле, в начале сентября 1911 г. и с 20 апреля по 7 мая 1912 г.
С 1 сентября по 1 ноября 1912 г. был уволен в отпуск с сохранением содержания и 30 октября 1912 г. подал прошение на Высочайшее имя: «расстроенные домашние обстоятельства лишают меня возможности продолжал военную Вашего Императорского Величества службу, и потому всеподданнейше прошу: дабы поведено было уволить меня от службы с награждением мундиром».
Высочайшим приказом 27 ноября 1912 г., граф фон дер Пален был уволен от службы по домашним обстоятельствам с мундиром и с зачислением в конное ополчение по Кур-ляндской губернии.
За время службы он был награжден орденом Св. Станислава 3-й степени (6 декабря 1905 г.), Св. Анны 4-й степени (6 декабря 1908 г.), Св. Станислава 2-й степени (6 декабря 1911 г.) и медалью в память 100-летнего юбилея Отечественной войны (26 августа 1912 г.).
С началом войны в 1914 г. полковник Пален подал прошение о возвращении его на службу в свой полк. Высочайшим приказом 7 декабря 1915 г.{~2~} он был определен на военную службу из отставки с чином полковника, со старшинством с 1 декабря 1912 г. в Лейб-гвардии конный полк и вскоре занял должность помощника командира полка по строевой части. Был награжден орденом Св. Анны 3-й степени.
Неоднократно командовал полком, замещая командира генерал-майора Б.Г. Гартмана. Так в сентябре 1916 г. полковник Пален, временно замещая командира полка, занял с полком окопы в районе деревни Пустометы на реке Стоход, заменив в них стрелков деникинской «железной» 4-й стрелковой дивизии. Отбил несколько немецких атак. В самом начале 1917 г. стрелковые батальоны (сформированные уже во время войны) полков 1-й Гвардейской кавалерийской дивизии были сведены в Стрелковый полк этой дивизии. Первым командиром его был назначен полковник Пален.
1 марта 1917 г. он был заменен на должности командира Стрелкового полка 1-й Гвардейской кавалерийской дивизии полковником Лейб-гвардии Семеновского полка Поповым и выбыл в Петроград, находясь при запасном полку в конногвардейских казармах.
Несколько позже, в самом начале апреля, в Петроград прибыл в ожидании нового назначения однополчанин Палена по Лейб-гвардии Конному полку, молодой генерал П.Н. Врангель. «Близко присматриваясь ко всему происходящему, — писал он, — я видел, что лишь твердой и непреклонной решимостью можно было положить предел развалу страны»{~3~}. Для того чтобы поддержать одного из немногих популярных генералов, каковыми Врангель считал генералов Лечицкого или Корнилова, необходима была «военная организация в столице, располагающая хотя бы небольшими военными силами и могущая выступить в нужную минуту»{~4~}.
Генерал Врангель со свойственной ему энергией быстро собрал сведения о существовавших уже тогда военных организациях и связался с офицерами целого ряда частей и военных училищ.
«Сведениями своими, — продолжает он, — я решил поделиться со старым однополчанином и другом моим графом А.П. Паленом. Ожидая со дня на день назначения в армию, я предполагал оставить его во главе дела в Петербурге. Граф Пален очень подходил для намеченного дела: он легко мог, не возбуждая особых подозрений, вести свою работу в столице. Он всю жизнь прослужил в гвардии в Петербурге, его знала почти вся гвардия; и среди офицеров петроградского гарнизона он пользовался общим уважением. Вместе с тем, его сравнительно небольшой чин, свойственная ему молчаливость и замкнутость давали возможность рассчитывать, что ему удастся вести работу с достаточной скрытностью»{~5~}.
Вместе с полковником Паленом генералу Врангелю удалось организовать небольшой штаб и привлечь в свою организацию несколько молодых офицеров. Среди них был Георгиевский кавалер, летчик штабс-капитан В.Л. Покровский. С ним генералу Врангелю довелось снова встретиться в августе 1918 г., когда он принял командование 1-й Конной дивизией Добровольческой армии. Покровский, ставший к тому времени уже генералом, командовал 1-й Кубанской казачьей дивизией. «Генерала Покровского, — вспоминает генерал Врангель, — произведенного в этот чин постановлением Кубанского правительства, я знал по работе его в Петербурге, в офицерской организации, возглавляемой графом Паленом»{~6~}.
В начале мая 1917 г. генерал Корнилов оставил пост Главнокомандующего Петроградским военным округом и уехал на фронт, приняв командование 8-й армией. «Я решил, — пишет генерал Врангель, — несмотря на оставление генералом Корниловым чрезвычайно выгодного для намеченного нами дела поста Главнокомандующего Петербургским военным округом, все же войти с ним в связь»{~7~}.
Вместе с графом Паленом генерал Врангель посетил приехавшего из штаба генерала Корнилова его доверенного ординарца Завойко на его квартире на Фонтанке, с тем чтобы через него условиться о связи с генералом Корниловым.
30 июля генерал Врангель получил телеграмму о назначении его командующим 7-й кавалерийской дивизией и выехал на фронт, оставив полковника Палена одного продолжать начатое «дело» по созданию военной организации.
В Галиции, в штабе 8-й армии в Коломне генерал Врангель успел повидать генерала Корнилова, уже назначенного Главнокомандующим армиями Юго-Западного фронта. Он кратко информировал о работе в столице и предложил использовать поручика графа Шувалова для связи с Петроградом. Генерал Корнилов тут же приказал зачислить графа Шувалова ординарцем{~8~}.
В дни корниловского выступления генерал Врангель оставался на фронте, командуя Сводным конным корпусом, ожидая нового «видного» назначения. Но только 9 сентября, когда генерал Корнилов и его ближайшие соратники были уже арестованы, он получил телеграмму о назначении его командиром 3-го конного корпуса, находившегося уже под Петроградом.
Приехав в столицу, он узнал, что в командование 3-м конным корпусом уже вступил генерал П.Н. Краснов. Не желая ставить его в неловкое положение, генерал Врангель решил выждать и в первый же вечер заехал к графу Палену.
От него он узнал, «что в первые дни после разрыва ставки с правительством графу Палену и большинству работавших с ним офицеров пришлось во избежание ареста скрываться; наиболее скомпрометированные бежали из города... Граф Пален укрывался в окрестностях города в имении Всеволожского "Рябово". По словам Палена, движение Крымова на Петербург застало его организацию совершенно врасплох. Конфликта правительства со ставкой никто не ожидал, и в предвидении его ничего сделано не было»{~9~}.
Верно, конечно, что генерал Корнилов, поверивший Керенскому, рассчитывая действовать против петроградского совета и большевиков во взаимодействии с Временным правительством, не счел нужным ни предупредить своих военных сторонников в столице, ни послать в голове 3-го конного корпуса свой Ударный Корниловский полк. Т.е., говоря словами генерала А.И. Деникина, имела место «полная несостоятельность технической подготовки корниловского выступления»{~10~}.
Но и следует признать, что полковник граф Пален, прослуживший всю войну помощником волевого и энергичного командира Лейб-гвардии Конного полка Б.П Гартмана, не был подготовлен к самостоятельным решениям в дни, когда генерал Крымов вел свой 3-й конный корпус на Петроград.
Вскоре после большевистского переворота полковнику графу Палену удалось выбраться в Прибалтику. По некоторым сведениям он посетил свое имение — Каутсемюнде в Латвии. Однако вскоре после капитуляции Германии в ноябре 1918 г. при приближении большевиков к Риге в декабре 1918 г. он выехал в Либаву, откуда, как рассказывает генерал Родзянко, вместе с ним и полковником Бибиковым они приплыли в 20-х числах января 1919 г. на эстонском корабле «Виза» в Ревель, где прибыли к командующему Северным корпусом полковнику Дзерожинскому.
Эстонский главнокомандующий Лайдонер, которому в то время был подчинен корпус, поручил полковнику Палену осмотреть лагеря русских военнопленных, находившихся в Эстонии. Оказалось, что большинство офицеров и солдат были не пленными, а добровольцами, перешедшими на сторону эстонцев из Красной Армии.
После доклада Палену было разрешено сформировать из них батальон. В силу того, что большинство добровольцев, согласившихся перейти на службу в Северный корпус, были мобилизованные уроженцы Урала, батальон, сформированный полковником Паленом, был назван «Уральским». Сначала он входил в состав Островского полка — одной из первых частей Северной армии, сформированной из добровольцев Островского уезда Псковской губернии еще в конце 1918 г. Позже он был развернут в 7-й Уральский полк 2-й пехотной дивизии.
В начале мая полковник Пален сменил командира Островского полка, занимавшего участок на нарвском фронте. Вместе с приданным ему отрядом полковника Бибикова и конной батареей он возглавил «отряд полковника Палена», которому во взаимодействии с отрядами полковника Георга и поручика Данилова предназначалась главная роль в предстоящем майском наступлении Ямбург-Гатчина.
Рано утром 13 мая отряд полковника Палена перешел в наступление. Большое село Попкова Гора было занято с ходу. Еще ночью отряд поручика Данилова, переодевшись в красноармейскую форму, захватил его. Взяты в плен начальник 3-й бригады 19-й стрелковой дивизии бывший генерал Николаев и его штаб.
На следующий день Пален форсировал переправы на реке Плюссе. Прискакавший верхом генерал Родзянко приказал, не задерживаясь в селе Арамовка, где едва не был захвачен командир 53-го полка, срочно, на подводах, двигаться к переправам на реке Луге у Поречья и Муравина, с тем чтобы выйти к железнодорожной станции Веймарн на Балтийской железной дороге.
Вечером 16 мая он с боя взял Веймарн, перерезав таким образом пути отступления ямбургской группе красных. Бросая артиллерию и обозы, она начала беспорядочное отступление в обход шоссейной и железной дороги у Веймарна по болотистым лесам в сторону Копорья. Из трех полков 6-й стрелковой дивизии красных вышли из окружения немногие.
На следующий день, 17 мая, генерал Родзянко подчинил полковнику Палену все войска, действовавшие на Гатчинском направлении, в том числе отряды полковника Георга и поручика Данилова. 18 мая отряд Палена занял, совершив обход, станцию Вруда и захватил на ней бронепоезд. Путь на Воло-сово, Кикерино и далее на Гатчину был открыт.
Как признает бывший командующий 7-й красной армии, Д.Н. Надежный, «...в этот период местное население района, где происходили боевые действия, выказывало большое тяготение в сторону белых, в результате чего их ряды начали пополняться добровольцами и добровольческими партизанскими отрядами»{~11~}.
Заняв Кикерино 20 мая, полковник Пален согласно приказу генерала Родзянко остановил Талабский и Волынский полк к северу от него по Балтийской железной дороге. Островский полк продолжал наступление в направлении станции Кипень, но тоже был остановлен, хотя красное командование с трудом собирало здесь остатки 51-го и 171-го стрелковых полков, «утративших свою боеспособность», как пишет Д. Надежный{~12~}.
Генерал Родзянко (см. его биографию) опасался, что отряд полковника Палена, стремительно наступая по Балтийской железной дороге на Гатчину, зарвется и окажется в окружении. Резервов у него не было. Войска устали, необходим был не только отдых, но и реорганизация.
Но как раз в это время на фронт из Петрограда прибыл 3-й стрелковый полк, сформированный на основе запасного батальона Лейб-гвардии Семеновского полка. Его командир — бывший капитан Семеновского полка Зайцов — сообщил в штаб Палена о готовности полка перейти к белым, и полковник Пален поспешил послать ему навстречу Талабский полк
во главе с ротмистром Пермикиным. Семеновцы перешли в полном составе, прихватив два орудия; и прибывший генерал Родзянко был «приятно удивлен их бодрым видом»{~13~}.
Однако по-прежнему дальнейших планов для наступления выработано не было. 30 мая 1919 г. полковник граф Пален был произведен в генерал-майоры «За отличное руководство в боях», как говорилось в приказе, и вместе с генералом Родзянко приступил к реорганизации армии. В начале июня Родзянко передал генерал-майору Палену целиком штаб своей бывшей 2-й бригады во главе с произведенным по этому случаю в штабс-ротмистры Видякиным, с которым Пален принял командование 2-й дивизией.
В нее вошли: 2-й стрелковый Островский полк (бывший Палена), 3-й стрелковый Талабский полк, 53-й Волынский (вскоре 9-й Волынский), 10-й Ревельский, ставший 8-м Семеновским, отряд произведенного в капитаны Данилова и Конно-Егерский полковника Грюнвальда. Общим числом 10 000 штыков и 600 сабель.
На этом развертывание войск под командованием генерала графа Палена не завершилось. Вскоре после восстания на форту Красная Горка и перехода его гарнизона на сторону белых, генерал Родзянко приказал сформировать под командованием полковника Делля новый Красногорский полк. В дни первого посещения генералом Юденичем войск Северо-Западной армии 23-26 июня 1919 г. на фронте войск генерала Палена отряд курсантов прорвал фронт и занял села Те-рентьево и Стародворье. Для ликвидации прорыва был брошен из резерва Красногорский полк. Полк вошел в состав 2-й дивизии, которая тогда же была развернута в 1-й стрелковый корпус генерал-майора Палена{~14~}.
Начальником 2-й дивизии был назначен полковник Ярос-лавцев. В ее составе остались 5-й Островский, 6-й Талабский, 7-й Уральский и 8-й Семеновский полки. В новую 3-ю дивизию, начальником которой был назначен полковник Ветренко, вошли: Волынский полк (бывший 53-й), 10-й Темницкий полк, сформированный на базе отряда капитана Данилова, 11-й Вятский полк и 12-й Красногорский полк.
Позже, во второй половине июля, в корпус вошла 5-я Ли-венская дивизия, прибывшая из Латвии. Штабс-ротмистр Ви-дякин был утвержден и. д. начальника штаба корпуса.
К началу июля состав 7-й армии красных был значительно усилен. Кроме 6-й и 19-й дивизий и приморской группы Стороженко, на фронты прибыла 2-я стрелковая дивизия и многочисленные отряды курсантов и моряков. Ожидалось прибытие 7-й стрелковой дивизии. На Нарвском участке против 9800 штыков 1-го корпуса генерал-майора Палена 7-я армия располагала, согласно Надежному, более чем 13 000 штыков при огромном преимуществе в артиллерии и бронепоездах.
Упустив благоприятный для продолжения наступления период растерянности и развала управления у противника, продолжавшийся до середины июня, войска Северо-Западной армии, объединенные в 1-й стрелковый корпус генерала Палена, перешли к обороне, которая при приведенном соотношении сил неизбежно превратилась в отступление.
В течение всего июля 1-й стрелковый корпус, не получивший тогда еще английского вооружения и боеприпасов и испытывая недостаток во всем, вел упорные оборонительные бои, отходя на рубежи по реке Луге. Генерал Юденич настаивал на сохранении предмостного плацдарма у железнодорожного моста в городе Ямбурге, но, вопреки его требованию, генерал Родзянко приказал генералу Палену оставить Ямбург на правом берегу Луги и взорвать железнодорожный мост через нее. 5 августа 1919 г. Ямбург белыми был оставлен.
«Судя по количеству трофеев и пленных, взятых 6-й стрелковой дивизией в период с 29 июня по 14 августа... отход частей 1 белого корпуса был совершен в достаточном порядке и вполне планомерно»{~15~}, — считает Д.Н. Надежный.
В самом конце июля — начале августа стало, наконец, прибывать в Ревель английское вооружение, боеприпасы и, главное, снаряжение. Солдаты и офицеры 1-го стрелкового корпуса смогли сменить свои лохмотья на английское обмундирование и получить обувь — английские ботинки. Благодаря перевооружению появились в достаточном количестве патроны и кончился снарядный голод. Заняв оборонительные рубежи по рекам Луге и Сабе, войска смогли отдохнуть и пополниться.
В октябрьском наступлении Северо-Западной армии 1-му стрелковому корпусу предназначалась главная роль. После демонстративного удара на Струги Белые 2-го корпуса генерала Арсеньева, в ночь на 9 октября полки 2-й дивизии генерала Ярославцева с боем овладели переправами через Лугу у Сабека и, следуя за брошенным вперед Конно-Егерским полком, двинулись через станцию Волосово в направлении Гатчины. 5-я Ливенская дивизия, переправившись через Лугу у Му-равина, с боем заняла станцию Веймарн, откуда без промедления через Ропшу и Кипень 16 октября вышла к Красному Селу, хорошо знакомому многим офицерам по летнему лагерю войск Петербургского военного округа в дореволюционное время. 2-я стрелковая дивизия 7-й армии была разрезана на части. Дивизия генерала Ветренко, подталкиваемая ставшим теперь помощником Главнокомандующего генералом Родзянко, вышла в тыл Лужской группе и, пройдя станцию Мшинс-кую на Варшавской железной дороге, к вечеру 16 октября почти одновременно со 2-й дивизией вступила в Гатчину.
На шестой день 1-й корпус с Лужских позиций вышел на подступы к Петрограду. Уже 12 октября приказом Главнокомандующего генерал-майор граф Пален был произведен в генерал-лейтенанты.
Дальнейшее наступление войск 1-го стрелкового корпуса было натолкнулось на более стойкую оборону 7-й армии красных, сократившей протяжение своего фронта и получившей значительное усиление подошедшими резервами. В то же время штаб 1-го корпуса, несмотря на пребывание при нем генерала Родзянко, в какой-то степени утратил управление войсками.
Так, командир 3-й дивизии генерал Ветренко, вопреки повторному приказу, не выдвинул одну бригаду к станции Тосно после занятия им Сиверской и Вырицы и тем самым не остановил красные эшелоны с резервами, перебрасываемыми из Москвы в Петроград по Николаевской (Октябрьской) железной дороге.
Командующий 5-й Ливенской дивизией полковник Дыдоров, выйдя на окраины Лигова 20 октября, был вынужден вскоре вместо того, чтобы войти в предместья столицы, отправить один из своих лучших полков — 17-й Либавский — в Русское Копорское, в районе Ропши, где неожиданно для штаба корпуса завязались ожесточенные бои с обходившей с севера от Петергофа крупной группировкой красных.
А как раз на следующий день, 21 октября, войска 2-й и 3-й дивизий заняли с боя Царское Село (Пушкин) и Павловск. Из-за взорванного вопреки приказу генерала Юденича железнодорожного моста в Ямбурге при отходе корпуса в августе, прибывшие английские танки выгрузили в Гатчине с запозданием. Генерал Родзянко рассказывает в своих воспоминаниях, как он, рассчитывая развить успех 2-й дивизии в Царском Селе в сторону Пулково, «упрашивал английского полковника Карсона, заведовавшего танками, дать для этой операции хотя бы один танк, но он категорически отказал»{~16~}.
В те же дни, начиная с 17 октября, когда командование 7-й армией принял бывший генерал-лейтенант Генерального штаба Д.Н. Надежный, началось сосредоточение в Колпине — на крайнем правом фланге 1-го стрелкового корпуса — ударной группы С.Д. Харламова (бывшего полковника Генерального штаба), в которую входили помимо бригады 21-й стрелковой дивизии красных, прибывшей из Тулы, московская бригада курсантов, 5-й латышский полк и большая часть 2-й стрелковой дивизии. Одна эта ударная группа в Колпине равнялась (если не превосходила, имея свыше 7000 штыков) всем войскам 1-го стрелкового корпуса генерал-лейтенанта Палена.
Контрнаступление 7-й армии красных было назначено на 21 октября. Но только 23 октября ударной группе Харламова удалось занять Павловск, после того как самый слабый полк 3-й дивизии генерала Ветренко бежал с опушки павловского парка.
После отступления от Красного Села, Царского Села и Павловска войска 1-го стрелкового корпуса продолжали вести тяжелые бои, удерживая Гатчину. Командованию удалось ликвидировать прорыв на левом фланге в районе Ропши, но из-за переброски из-под Луги в Гатчину 1-й отдельной дивизии генерала Дзерожинского и половины 4-й дивизии генерала князя Долгорукова 19-я красная дивизия заняла без боя Лугу, вышла на станцию Мшинская и угрожала тылу всей Северо-Западной армии. «Я советовал графу Палену, — пишет Родзянко, — не удерживать Гатчины, а, не теряя времени, отойти и тем спасти армию»{~17~}.
К 7 ноября войска 1-го стрелкового корпуса отошли на свою исходную позицию на реке Луге. 14 ноября был сдан Ямбург, и корпус оказался прижатым к эстонской границе у Нарвы. Вслед за тем начался переход границы и его разоружение эстонцами.
Сразу после того как 22 января 1920 г. генерал Юденич отдал свой последний приказ о роспуске Северо-Западной армии, была создана Ликвидационная комиссия. Председателем ее стал генерал-лейтенант граф Пален. На него легла неблагодарная и трудная обязанность расплатиться по некоторым долгам армии и распределить то ничтожное пособие, которое (в отличие от белых армий на других фронтах) получили оставшиеся в живых офицеры и солдаты Северо-Западной армии.
Благодаря генералу Юденичу в Ликвидационную комиссию через генералов Глазенапа и Владимирова было внесено свыше 200 тысяч фунтов стерлингов и 250 тысяч финских марок из сумм, переведенных адмиралом Колчаком на имя генерала Юденича. Ликвидационная комиссия закончила свою работу в середине марта 1920 г.
Генерал-лейтенант граф Пален переехал вскоре из Ревеля в Ригу, где он как уроженец Курляндии имел право на латвийское подданство. Но он не захотел окончательно вернуться в свою усадьбу, оставшуюся с участком земли в его собственности после аграрной реформы латвийского правительства.
Летом 1920 г. в Риге и Ревеле началась вербовка бывших северозападников в 3-ю Русскую добровольческую армию генерала Врангеля, формировавшуюся на территории Польши и временно в оперативном плане подчинявшуюся польскому командованию.
Несмотря на то, что командующим армией был назначен произведенный в генералы Б.С. Пермикин — бывший подчиненный Палена, последний согласился принять 2-ю дивизию 3-й Русской армии. Еще окончательно не сформированная и не вооруженная дивизия прибыла на фронт в район Проскурова как раз к 12 октября 1920 г., когда Польша заключила в Риге мирный договор с советской стороной.
В связи с эвакуацией из Крыма в ноябре 1920 г. белых войск Врангеля польское правительство передало 3-ю Русскую армию в ведение созданного тогда «Русского Политического Комитета» (после заключения рижского договора -«Русский Эвакуационный Комитет»). О судьбе русских добровольцев, интернированных в крепости Торунь (Торн), генерал Пален писал 4 марта начальнику французской военной миссии в Польше генералу Нисселю:
После высылки меня и всего высшего командного состава бывшей 2-й дивизии армии ген. Врангеля из Торуня 10 февраля мы были доставлены в лагерь Дембие под Краковом, где были посажены в отдельную комнату барака, общую с большевиками, и арестованы с приставлением часового. Совершенно лишенные общения с внешним миром, мы просидели в лагере для большевиков под арестом при очень скверной пище 7 дней... 20 мая мы были отправлены в г. Ржешов... Средства наши кончились, и так как мы должны существовать, то мы продаем последние вещи. Из всего вышеизложенного Вы изволите усмотреть, что мы подвергнуты режиму, применяемому к преступникам. Дружбу нашу с Францией и Польшей каждый из нас неоднократно запечатлел своей кровью во время большой войны. Непреклонную волю к борьбе с большевиками каждый из нас доказал в борьбе последних трех лет.
Я обращаюсь поэтому к Вам, Ваше Превосходительство, как военному представителю Франции, на дружбу и покровительство которой мы вправе рассчитывать... с покорнейшей просьбой: либо вернуть нас нашим частям в г. Торуне, либо, если это невозможно, предоставить нам немедлено отправиться в армию генерала Врангеля{~18~}.
Ниссель не оставил письма без ответа, а также добился освобождения русских офицеров из лагеря и выезда их за пределы Польши{~19~}.
Летом 1921 г. граф Пален в Данциге занимался устройством белогвардейцев, сумевших выбраться туда из Польши, добившись беспрепятственного их сосредоточения в лагере «Целле»{~20~}.
Посильно выполнив свой долг перед соратниками, генерал граф Пален удалился в оставшуюся ему от имения усадьбу в Каутсемюнде в Латвии, где впоследствии занимался изготовлением коньяка, славившегося на всю округу.
Скончался в Бойене, в имении своей сестры Софии фон Бер, 6 июня 1938 г. и похоронен на местном кладбище.