ПУНИН Николай Николаевич

ПУНИН Николай Николаевич

16(28).10.1888 – 21.8.1953

Поэт, искусствовед, художественный критик. Сотрудник журнала «Аполлон». Муж А. Ахматовой (1924–1938). Погиб в ГУЛАГе.

«25 марта 1917. Гумилев сказал: есть ванька-встанька, как ни положишь, всегда станет; Пунина как ни поставишь, всегда упадет. Неустойчивость, отсутствие корней, внутренняя пустота, не деятельность, а только выпады, не убеждения, а только взгляды, не страсть, а только темперамент, не любовь, а только импульс и так далее, до бесконечности.

Устал безмерно.

…Замечание Н. Гумилева, в сущности, означает, что как Пунина ни поставь, он никогда не будет порядочным буржуа в стиле Гумилева» (Н. Пунин. Мир светел любовью: Дневники. Письма).

«Всегда второпях, семенит по парку тонкими своими ножками Пунин, горя лихорадочным эстетизмом и еще не зная, на чем остановиться – на Серове ли, на Сезанне ли, или на русской иконе. За ним уже числятся полтора стихотворения в „Гиперборее“. Он мелькает на балах в ратуше, на музыке в Павловске, торопится на поезд, спорит с курсистками, хитро моргает и выпаливает своим металлическим, стреляющим голосом какие-то веселые или резкие зазубренные слова. В несгибающейся его фигуре, прямой и узкой, в блеске очков и подергивании лица была неутомимая порывистость, что-то упругое и зудящее. Он был похож на рыбу, которая помещена в аквариум и которой там мало воздуха. Со временем поменял он чудесные водоросли искусства на гнилую тину „футуризма“, монокль и клетчатые брюки „аполлоновца“ – на кавалерийскую шинель и шпоры неистового, но истого комиссара. Впрочем, его шпоры образца 1919 г. играли чисто платоническую роль, ибо, слезши с Пегаса, советский Маринетти [лидер итальянского футуризма. – Сост.], кажется, ни разу не сиживал на обыкновенном, вульгарном коне. Но и тогда, и потом было ясно, что ему все равно – быть на коне или под конем, держаться глуби или всплыть на поверхность, – только бы чуять движение струй и преодолевать его, являя собой „недремлющую щуку“, для которой нет ничего страшнее застоя» (Э. Голлербах. Город муз).

«Этот человек был типичным петербуржцем по отсутствию каких-то „даров природы“, в смысле крепости, дородности и простого здоровья, но он был изящен в своей щуплости. По лицу пробегал все время какой-то тик, хотя ведь он был очень молод! Когда это он успел „тиков“ набраться?» (В. Милашевский. Тогда, в Петербурге, в Петрограде).

«На стуле вертится хлыщеватый молодой человек ультрапетербургского вида. Он играет моноклем, слишком непринужденно закладывает ногу за ногу, слишком рассеянно щурится. Ежесекундно его лицо подергивается тиком. Говорит он в нос, цедит слова, картавит и пришепетывает. Это столп „Аполлона“ Н. Н. Пунин, художественный критик и поэт. Он каждую фразу, начиная по-русски, кончает по-французски, или наоборот.

– Приятно, – признается он, – что в „Аполлоне“ сотрудничают более или менее люди нашего круга. В других редакциях приходится здороваться за руку черт знает с кем…

Увы, несколько лет спустя Пунину пришлось часто испытывать эту неприятность: он стал комиссаром Отдела изобразительных искусств.

Соответственно с обычаями нового „нашего круга“ тогда изменилась и внешность Пунина: полушубок, пенсне, бородка, „вдумчиво-суровый“ взгляд.

…Дымя египетской папиросой, благоухая „Герленом“, будущий страдалец за народ читает стихи. Они посвящены императрице Феодоре. В стихах говорится о том, как он, Пунин, „ласкал бы“ Феодору, если бы века не разделяли их бессмертной страсти. Стихи звонкие. В том, что византийская императрица была бы в восторге, элегантный автор не сомневается. Все дело в „веках“» (Г. Иванов. Из воспоминаний).

«В среде художников он пользовался огромным авторитетом. Художники высоко ценили в нем то, что называется „глазом“ – умение видеть и понимать искусство; художников поражала проницательность и меткость его критических суждений. А многим из тогдашней искусствоведческой молодежи, и мне в том числе, Пунин с его быстрым и гибким умом, мастерством художественного анализа и ораторским дарованием казался недосягаемым образцом настоящего большого искусствоведа» (В. Петров. Книга воспоминаний).