3. «Ленинградское дело»
3. «Ленинградское дело»
«Ленинградское дело» относится к одним из самых значительных дел, организованных Сталиным после войны. В отличие от других дел оно характеризует вождя как человека, все более утрачивавшего контроль над своими действиями и неспособного противостоять провокационным доносам, которыми снабжали его Берия и другие ближайшие соратники. Он прекрасно понимал, что среди его сподвижников развертывается ожесточенная борьба за право быть преемником вождя, поэтому для достижения этой цели соратники не гнушались никакими средствами. А сам Сталин, как будто демонстративно подчеркивал свои предпочтения тому или иному деятелю, тем самым обрекая его на неминуемую гибель. Порой у меня складывается такое впечатление, что, поступая так, он стремился лишь разжечь пламя борьбы между своими соратниками. Это частично подтверждает в своих воспоминаниях А. Микоян:
«Кажется, это был уже 1948 год. Как-то Сталин позвал всех, кто отдыхал на Черном море в тех краях, к себе на дачу на озере Рица. Там при всех он объявил, что члены Политбюро стареют (хотя большинству было немногим больше 50 лет и все были значительно младше Сталина, лет на 15 – 17, кроме Молотова, да и того разделяло от Сталина 11 лет). Показав на Кузнецова, Сталин сказал, что будущие руководители должны быть молодыми (ему было 42 – 43 года), и вообще, вот такой человек может когда-нибудь стать его преемником по руководству партией и ЦК. Это, конечно, было очень плохой услугой Кузнецову, имея в виду тех, кто втайне мог мечтать о такой роли.
Все понимали, что преемник будет русским, и вообще, Молотов был очевидной фигурой. Но Сталину это не нравилось, он где-то опасался Молотова: обычно держал его у себя в кабинете по многу часов, чтобы все видели как бы важность Молотова и внимание к нему Сталина. На самом же деле Сталин старался не давать ему работать самостоятельно и изолировать от других, не давать общаться с кем бы то ни было без своего присутствия. Потом, как я говорил, он сделал ставку на Вознесенского в Совмине»[1109].
Полагаю, что одного этого примера еще недостаточно. Приведу свидетельство начальника охраны Шверника. Этот охранник стал свидетелем разговора Шверника с Шкирятовым (тогда заместитель председателя комиссии партийного контроля при ЦК партии – Н.К.), когда они вдвоем возвращались с дачи Сталина, где состоялась очередная сцена с предложением наследника. Вот этот разговор:
«…в разгар застолья Сталин неожиданно заговорил о том, что он уже довольно старый человек и руководить государством ему осталось не так уж много времени. Поэтому надо бы сейчас выбрать человека, который бы сменил его на этом высоком посту, и начинать потихоньку готовить его к этой должности. Поскольку там присутствовали все члены Политбюро и ЦК, Иосиф Виссарионович заявил, что он ждет от них предложений. Первым, разумеется, высказался Маленков. Я не сомневаюсь, что его кандидатуру предложил Берия. Это подтверждается всеми моими многолетними наблюдениями. „Так ты обратил внимание, какое было лицо у Маленкова?“ – донимал Шкирятов Шверника. „Да, да“, – поддакивал Николай Михайлович, словно не замечая, как язвительно смакует Матвей Федорович подробности того, как Сталин без всяких объяснений и комментариев категорически отверг предложенную кандидатуру. И вдруг неожиданно сказал: „А вот насчет Молотова вопрос поставили правильно“. – „А ты видел, как радостно заулыбался Молотов?“ – снова съехидничал Шкирятов.
Как я позже на прогулке со Шверником догадался, Сталин тогда сказал, что кандидатура Молотова подходит, по всем параметрам, но есть только одно принципиальное „но“: дескать, Вячеслав Михайлович от него самого далеко годами не ушел и Молотов такой же старый человек, как и он сам. А надо выдвинуть такую личность, которая могла бы руководить государством, как минимум, лет двадцать – двадцать пять. Из разговора в машине я понял, что потом все долго молчали и больше никого не решались выдвигать. Тогда Сталин, выждав паузу, сказал: „Хорошо. Теперь я предложу вам человека, который может и должен возглавить государство после меня. Имейте в виду, что этот человек должен быть из нашего круга, хорошо знающий нашу школу управления и которого не надо ничему учить заново. Он должен быть хорошо натаскан во всех государственных вопросах. И поэтому я считаю таким человеком Вознесенского. (Насчет его грубости он тогда ничего не сказал.) Экономист он блестящий, государственную экономику знает отлично и управление знает хорошо. Я считаю, что лучше его кандидатуры у нас нет“»[1110].
Все происходившее носило характер политической игры, в которой автором, режиссером и исполнителем главной роли выступал Сталин. В конечном счете, это и стало своеобразной движущей пружиной, приведшей в действие механизм запуска ленинградского дела. Оно было сфабриковано и вызвано непрекращающейся борьбой среди помощников Сталина. Мотивы, заставившие Маленкова, Берию и Хрущева уничтожить ленинградскую группировку, были ясны: усилить свою власть. Они боялись, что молодая ленинградская команда придет на смену Сталину. «Ленинградское дело» было спровоцировано и организовано самим вождем, который стремился поддерживать среди высших руководителей атмосферу подозрительности, зависти и недоверия друг к другу и на этой основе еще больше укреплять свою личную власть. Так называемое «ленинградское дело» связано и с именами ряда лиц, близко стоявших к Сталину, входивших в состав его окружения: Г.М. Маленковым, Л.П. Берия, М.Ф. Шкирятовым, В.С. Абакумовым и другими. Они явились фактическими исполнителями противозаконных действий по фальсификации обвинений и организации расправы с сотнями невинных людей.
После Великой Отечественной войны произошли персональные изменения в составе руководящего ядра партии и Советского государства. Большими полномочиями был наделен Н.А. Вознесенский, который одно время являлся первым заместителем Председателя Совнаркома СССР, а после войны, будучи заместителем Председателя Совета Министров СССР и возглавляя Госплан, занимал ключевой пост в руководстве советской экономикой.
Вместе с тем на ответственную партийную работу были выдвинуты молодые члены и кандидаты в члены ЦК ВКП(б), хорошо проявившие себя в годы Великой Отечественной войны. Так, секретарем Центрального Комитета избрали А.А. Кузнецова, который одновременно был утвержден начальником Управления кадров ЦК, Председателем Совета Министров Российской Федерации был назначен бывший секретарь Горьковского обкома партии М.И. Родионов. В своей деятельности молодые руководители проявляли инициативу, самостоятельность в решении хозяйственных и организационных задач.
Поводом для фабрикации ложных обвинений в отношении А.А. Кузнецова послужила проведенная с 10 по 20 января 1949 г. в Ленинграде Всероссийская оптовая ярмарка. Г.М. Маленков выдвинул против А.А. Кузнецова и Председателя Совета Министров РСФСР М.И. Родионова, секретарей Ленинградского обкома и горкома партии П.С. Попкова и Я.Ф. Капустина обвинения в том, что они провели ярмарку без ведома и в обход ЦК и правительства. Между тем документально установлено, что ярмарка была проведена во исполнение постановления Совета Министров СССР. Обвинения в адрес руководителей ленинградской организации нарастали, как снежный ком. Им вменялось в вину, что они противопоставляют себя ЦК партии, стремятся огородить ленинградскую организацию от партии и превратить ее чуть ли не в самостоятельную. Якобы они намеревались даже создать компартию Российской Федерации, чтобы укрепить свои позиции в борьбе против центра (т.е. Сталина). В качестве фактического материала для обвинения служило и то, что руководители ленинградской организации просили взять шефство над Ленинградом Вознесенского, хотя тот, видимо, понимая, чем это все грозит ему, отказался. Словом, сумма обвинений была более чем весомой, учитывая подозрительность и мнительность Сталина.
По указанию Сталина 15 февраля 1949 г. Политбюро рассмотрело вопрос об антипартийных действиях члена ЦК ВКП(б) т. Кузнецова А.А. и кандидатов в члены ЦК ВКП(б) т.т. Родионова М.И. и Попкова П.С. В постановлении отмечалось, что председатель Совета Министров РСФСР вместе с ленинградскими руководящими товарищами при содействии члена ЦК ВКП(б) тов. Кузнецова А.А. самовольно и незаконно организовал Всесоюзную оптовую ярмарку с приглашением к участию в ней торговых организаций краев и областей РСФСР, включая и самых отдаленных, вплоть до Сахалинской области, а также представителей торговых организаций всех союзных республик…
Политбюро ЦК ВКП(б) считает, говорилось далее в постановлении, главными виновниками указанного антигосударственного действия кандидатов в члены ЦК ВКП(б) т.т. Родионова и Попкова и члена ЦК ВКП(б) т. Кузнецова А.А., которые нарушили элементарные основы государственной и партийной дисциплины…
Политбюро ЦК ВКП(б) считает, что отмеченные выше противогосударственные действия явились следствием того, что у т.т. Кузнецова А.А, Родионова, Попкова имеется нездоровый, небольшевистский уклон, выражающийся в демагогическом заигрывании с ленинградской организацией, в охаивании ЦК ВКП(б), который якобы не помогает ленинградской организации, в попытках представить себя в качестве особых защитников интересов Ленинграда, в попытках создать средостение между ЦК ВКП(б) и ленинградской организацией и отдалить таким образом ленинградскую организацию от ЦК ВКП(б).
…В этом же свете следует рассматривать ставшее только теперь известным ЦК ВКП(б) от т. Вознесенского предложение «шефствовать» над Ленинградом, с которым обратился в 1948 году т. Попков к т. Вознесенскому Н.А., а также неправильное поведение т. Попкова, когда он связи ленинградской партийной организации с ЦК ВКП(б) пытается подменить личными связями с так называемым «шефом» т. Кузнецовым А.А.
Политбюро ЦК ВКП(б) считает, что такие непартийные методы должны быть пресечены в корне, ибо они являются выражением антипартийной групповщины, сеют недоверие в отношениях между Ленобкомом и ЦК ВКП(б) и способны привести к отрыву ленинградской организации от партии, от ЦК ВКП(б).
ЦК ВКП(б) напоминает, что Зиновьев, когда он пытался превратить ленинградскую организацию в опору своей антиленинской фракции, прибегал к таким же антипартийным методам заигрывания с ленинградской организацией, охаивания Центрального Комитета ВКП(б), якобы не заботящегося о нуждах Ленинграда, отрыва ленинградской организации от ЦК ВКП(б) и противопоставления ленинградской организации партии и ее Центральному Комитету.
Политбюро ЦК ВКП(б) постановляет:
1. Снять т. Родионова с поста председателя Совета Министров РСФСР, объявить ему выговор и направить на учебу на партийные курсы при ЦК ВКП(б).
2. Снять т. Попкова с поста первого секретаря Ленинградского обкома и горкома ВКП(б), объявить ему выговор и направить на учебу на партийные курсы при ЦК ВКП(б).
3. Снять т. Кузнецова А.А. с поста секретаря ЦК ВКП(б) и объявить ему выговор.
4. Отметить, что член Политбюро ЦК ВКП(б) т. Вознесенский, хотя и отклонил предложение т. Попкова о «шефстве» над Ленинградом, указав ему на неправильность такого предложения, тем не менее все же поступил неправильно, что своевременно не доложил ЦК ВКП(б) об антипартийном предложении «шефствовать» над Ленинградом, сделанном ему т. Попковым[1111].
Это постановление послужило фактическим основанием для дальнейшей «разработки» «ленинградского дела». К нему уже косвенно был привязан и Вознесенский. Однако организаторы дела постарались расширить состав обвинения в адрес Вознесенского. Как свидетельствует Микоян, «Сталин при обсуждении предложил поручить Вознесенскому как председателю Госплана обеспечить такой рост, чтобы не было падения плана производства в первых кварталах против последних. Не знаю почему, видимо, психологическая обстановка была такая, Вознесенский ответил, что можно это сделать». И вот месяца через два или три Берия достал бумагу заместителя председателя Госплана, ведающего химией, которую тот написал Вознесенскому как председателю Госплана. В этой записке говорилось, что «мы правительству доложили, что план этого года в первом квартале превышает уровень IV квартала предыдущего года. Однако при изучении статистической отчетности выходит, что план первого квартала ниже того уровня производства, который был достигнут в четвертом квартале, поэтому картина оказалась такая же, что и в предыдущие годы».
Эта записка была отпечатана на машинке. Вознесенский, получив ее, сделал от руки надпись: «В дело», то есть не дал ходу. А он обязан был доложить ЦК об этой записке и дать объяснение. Получилось неловкое положение – он был главным виновником и, думая, что на это никто не обратит внимания, решил положить записку под сукно. Вот эту бумагу Берия и показал, а достал ее один сотрудник Госплана, который работал на госбезопасность, был ее агентом. И когда мы были у Сталина, Берия выложил этот документ. Сталин был поражен. Он сказал, что этого не может быть. И тут же поручил Бюро Совмина проверить этот факт, вызвать Вознесенского.
После проверки на Бюро, где все подтвердилось, доложили Сталину. Сталин был вне себя: «Значит, Вознесенский обманывает Политбюро и нас, как дураков, надувает? Как это можно допустить, чтобы член Политбюро обманывал Политбюро? Такого человека нельзя держать ни в Политбюро, ни во главе Госплана!» В это время Берия и напомнил о сказанных в июне 1941 г. словах Вознесенского: «Вячеслав, иди вперед, мы за тобой». Это, конечно, подлило масла в огонь, и Сталин проникся полным недоверием к Вознесенскому, которому раньше очень верил[1112].
5 марта 1949 г. состоялось решение Политбюро по Вознесенскому. В нем, в частности, говорилось: в результате проверки, произведенной Бюро Совета Министров СССР в связи с запиской Госснаба СССР… о плане промышленного производства на I квартал 1949 года, вскрыты факты обмана Госпланом СССР Правительства, установлено, что Госплан СССР допускает необъективный и нечестный подход к вопросам планирования и оценки выполнения планов, что выражается прежде всего в подгонке цифр с целью замазать действительное положение вещей, вскрыто также, что имеет место смыкание Госплана СССР с отдельными министерствами и ведомствами и занижение производственных мощностей и хозяйственных планов министерств[1113].
Далее в постановлении отмечалось: в ходе проверки Председатель Госплана СССР т. Вознесенский, первый заместитель Председателя т. Панов, начальник сводного отдела народнохозяйственного плана т. Сухаревский вместо признания антигосударственных действий, допущенных Госпланом, упорно пытались путем подгонки цифр скрыть действительное положение вещей, показав тем самым, что в Госплане СССР имеет место круговая порука, что работники Госплана СССР, нарушая государственную дисциплину, подчиняются неправильным порядкам, установленным в Госплане СССР…
Проверка показала, что т. Вознесенский неудовлетворительно руководит Госпланом СССР, не проявляет обязательной особенно для члена Политбюро партийности в руководстве Госпланом СССР и в защите директив Правительства в области планирования, неправильно воспитывает работников Госплана СССР, вследствие чего в Госплане СССР культивировались непартийные нравы, имели место антигосударственные действия, факты обмана Правительства, преступные факты по подгону цифр и, наконец, факты, которые свидетельствуют о том, что руководящие работники Госплана СССР хитрят с Правительством. В постановлении указывалось:
– Обязать Госплан СССР решительно покончить с антигосударственной практикой и устранить отмеченные в настоящем Постановлении извращения в работе Госплана СССР…
– Освободить т. Вознесенского от обязанностей Председателя Госплана СССР[1114].
Это было логическое продолжение намеченного плана по разгрому ленинградской парторганизации. Не случайно в этой связи Сталин вспомнил о оппозиции Зиновьева – Каменева 1925 – 1926 гг. Видимо, мысль о возможном повторении этого явления сверлила ему мозги, хотя, конечно, эти аналогии не имели под собой никаких оснований и являлись плодом болезненного воображения и фантастического преувеличения. Но Сталин порой на политические процессы смотрел через призму прошлого, что не отражало реальной картины жизни. Так было и с «ленинградским делом».
Между тем, недавно еще обласканный вождем Вознесенский, пытался, как говорится, достучаться до сердца вождя. Он обращается к нему с письмом. Тем более что его обвинили еще и в пропаже секретных государственных документов (что также было подстроено гебистской агентурой).
«Товарищ Сталин!
Обращаюсь к Вам с великой просьбой – дать мне работу, какую найдете возможной, чтобы я мог вложить свою долю труда на пользу партии и Родины. Очень тяжело быть в стороне от работы партии и товарищей.
Из сообщений ЦСУ в печати я, конечно, вижу, что колоссальные успехи нашей партии умножены еще тем, что ЦК и Правительство исправляют прежние планы и вскрывают новые резервы. Заверяю Вас, что я безусловно извлек урок партийности из своего дела и прошу дать мне возможность активно участвовать в общей работе и жизни партии.
Прошу Вас оказать мне это доверие; на любой работе, которую поручите, отдам все свои силы и труд, чтобы его оправдать.
Преданный Вам Н. Вознесенский»[1115].
Но это был глас вопиющего в пустыне. Уже полным ходом шла подготовка к процессу над участниками ленинградского дела. Летом 1949 г. начался новый этап в разработке так называемого «ленинградского дела». В.С. Абакумов и работники возглавляемого им МГБ осуществили фабрикацию ряда материалов, обвиняя А.А. Кузнецова, М.И. Родионова и руководителей Ленинградской областной партийной организации в контрреволюционной деятельности. 21 июля 1949 г. В.С. Абакумов направил И.В. Сталину записку, в которой сообщал, что Я.Ф. Капустин подозревается в связи с английской разведкой и что эти материалы по указанию бывшего начальника ленинградского областного управления МГБ П.Н. Кубаткина хотели уничтожить. Как видно из резюме В.С. Абакумова на этой записке, И.В. Сталин дал указание об аресте Я.Ф. Капустина и П.Н. Кубаткина. 13 августа 1949 г. в Москве в кабинете Г.М. Маленкова без санкции прокурора были арестованы А.А. Кузнецов, П.С. Попков, М.И. Родионов, П.Г. Лазутин, Н. В. Соловьев (первый секретарь Крымского обкома ВКП(б), ранее работавший председателем исполкома Ленинградского областного Совета депутатов трудящихся). 27 октября 1949 г. Н.А. Вознесенский также был арестован[1116].
18 января 1950 г. В.С. Абакумов представил И.В. Сталину список сорока четырех арестованных и высказал соображение «судить в закрытом заседании выездной сессии Военной Коллегии Верховного суда СССР в Ленинграде без участия сторон, то есть обвинения и защиты, группу 9 – 10 человек основных обвиняемых», а остальных в общем порядке. 4 сентября 1950 г. В.С. Абакумов и А.П. Вавилов (Главный военный прокурор) представили И.В. Сталину записку с предложением осудить к расстрелу Н.А.