САМАЯ БОЛЬШАЯ УДАЧА
САМАЯ БОЛЬШАЯ УДАЧА
В день двадцатилетия КБ возле главного здания конструкторского бюро Антонова на постамент был водружен настоящий самолет АН-2. Памятная надпись гласила «С постройки этого самолета началась деятельность предприятия».
Огромная глыба времени отделяла торжественный монумент с самолетом от того момента, когда в Киеве впервые появилась группа талантливых конструкторов под руководством Олега Константиновича Антонова. Перед конструкторами стояла нелегкая задача, как мы уже знаем, организовать здесь серийное производство первого послевоенного, мирного самолета для нужд сельского хозяйства.
Машина, вернее прототип ее, был уже создан в Новосибирске — наиболее сложное предстояло сделать здесь — поставить производство самолета на поток.
При самом благожелательном отношении Украины к тому, чтобы организовать в республике серийное производство самолетов, вопрос решатся далеко не просто. Трудности возникали на каждом шагу.
Завод в Святошино, выделенный для производства самолетов, имел свою нелегкую историю.
До революции это были авиационные мастерские «Укрремвоздух» с примыкавшим к ним аэродромом. Здесь поднимались когда-то в воздух прославленные летчики — Уточкин, Нестеров, Кудашев.
Когда грянула мировая война, в киевские мастерские хлынули с подступавшего фронта авиаторы, техники, ремонтники — все авиационные тылы. Здесь даже одно время кустарно строились по иностранным образцам и указанию великого князя Александра Михайловича — шефа российской авиации — отдельные самолеты по зарубежным образцам.
Когда 29 октября 1917 года в пять часов вечера над Киевом поднялся самолет красного летчика Александра Ивановича Егорова — это был сигнал к всеобщему восстанию. После третьего круга самолета над городом поднялись отряды Красной гвардии.
Гражданская война, голод и разруха привели святошенские мастерские к полной деградации. Осталась лишь память о существовании нового, Пятого авиапарка и кое-какое разрозненное оборудование. На базе парка возникли ремонтные мастерские. Постепенно они перешли на строительство опытных образцов самолетов. Так был построен пассажирский самолет К-1 — Константина Калинина, автожир ЦАГИ-ЧЭА, а затем и харьковский пассажирский самолет ХАИ-1. Последний строился даже небольшой серией.
Но тут грянула война с фашистской Германией. Киев был в центре военных событий, затем оккупирован, заводик полностью был разрушен.
Лишь после войны вновь начал он набирать силы. В 1945 году здесь собирали опытные образцы вертолетов И. Т. Братухина, пытались освоить серийный выпуск вертолета М-1 — конструктора М. Л. Миля. Однако эли конструкции так и не прижились.
Завод продолжал ремонтировать самолеты, выпускал запасные части для тракторов и даже для трамваев. Штамповали посуду, кастрюли…
Серийный выпуск АН-2 предопределял новую судьбу завода, требовал полной перестройки его и дальнейшего расширения. Тем более что Олег Константинович настаивал на значительном увеличении серии сельхозсамолета перед Советом Министров Украины.
Он писал:
«Наш коллектив, создавший сельскохозяйственный самолет, с удовлетворением узнал, что самолет предполагается строить серийно в столице Украинской ССР — в Киеве.
Однако наше министерство планирует на 1949 год выпуск всего 50 самолетов… Это значит, что в борьбе за урожай 1949 года самолет участвовать не будет, а применение его на наших колхозных полях и садах откладывается на 2–3 года.
Я считаю, что вопрос повышения урожайности настолько важен, а применение мощного самолета, способного обрабатывать 7–8 га в минуту, настолько рентабельно и так быстро окупит затраты (в один сезон), что не может быть, чтобы наша страна не нашла нужных ресурсов для выпуска самолета в необходимых количествах…»
Обращение Антонова было услышано и поддержано — серийный выпуск решили значительно увеличить. Нашлись и ресурсы.
Это решение вдохновило всех. И несмотря на то, что все приходилось начинать сначала, — работа закипела.
Киев встретил приезжих из Новосибирска непривычной их взгляду панорамой послевоенных разрушений. Война разорила столицу Украины.
Даже Крещатик потерял свой праздничный облик — скорее он напоминал огромную стройку. Восстанавливались, но, пожалуй, больше заново строились десятки гигантских зданий, которым предстояло являть новую архитектуру главного проспекта восстанавливаемой столицы, исторически раскинувшейся на семи холмах.
— Как хорошо, что сохранилась Лавра, — восторженно говорил Олег Константинович. — Фашисты не осмелились взорвать ее золотые купола!
— А старинные домики Подола? Когда-нибудь этот район станет историческим памятником Киева, — вступала в разговор Елизавета Аветовна.
Сохранился и величественный памятник Крестителю Руси на Владимирской горке. Все так же торжественно и степенно нес свои воды Днепр. Это уж навечно…
— Сохранился даже трехэтажный дом по Ярославову валу, где проживал когда-то знаменитый авиаконструктор Игорь Сикорский, — вспоминал Олег Константинович. — Неужели здесь еще в 1909 году на дворе испытывался первый геликоптер Сикорского?
Приезжих радовало все. И красота встающих из пепелищ зданий, и царственная величественность планировки. И тот весенний зеленый поток растительности, что захлестнул прекрасный, встающий из пепла город, как непреложное доказательство вечного торжества жизни.
Не зря же, посетив послевоенную столицу Украины, французский генерал де Голль восторженно скажет:
— Я видел много городов и парков в них. Но такой город в парке я вижу впервые!
Впервые вставал таким Киев и перед глазами Антонова.
— Вот здесь я мечтал бы остаться до конца своих дней, — говорил Олег Константинович. — Хватит метаться по стране: Саратов — Ленинград — Москва — Каунас — Тюмень — снова Москва — Новосибирск. Не многовато ли?.. Ведь каждый раз в каждом городе все приходилось начинать сначала, как говорится, «от нуля», с ровного места. И все приходилось неожиданно бросать после ощущения, что вот наконец обосновался прочно, надолго, может быть, навсегда.
Киев стал надеждой Антонова: если уж обосновываться, то только здесь.
Отец его, после смерти матери в Саратове, женился второй раз и перебрался в Москву.
Мачеха недолюбливала Олега. Видимо, неприязнь была взаимна. Не потому ли Олег Константинович вызвал в Киев свою тетку Александру Константиновну?
Она была одинокой, очень любила Олега и охотно откликнулась на его предложение. В Киеве они жили вместе.
Началась новая жизнь. Приходилось думать не о себе — в первую очередь о заводе. А обстановка заставляла метаться между Киевом и Новосибирском.
Полномочным представителем ОКБ на заводе стал ведущий конструктор АН-2 Евгений Кузьмич Сенчук — человек энергичный и целеустремленный. Но даже он в эти трудные дни становления терял присущий ему оптимизм. Он сообщал Главному конструктору:
«Очень печально и тяжело мне сообщать Вам такую информацию, но положение дел такое, что другого и нечего писать».
В эти дни осуществлялась подлинная реконструкция завода, у которого, по словам Антонова, «не было даже забора вокруг цехов в дни, когда уже выпускались первые АНы».
Создавались новые цехи и службы, реконструировались старые, внедрялись новые поточные линии, «выколачивались» станки, прессы, штампы.
Особо остро стоял вопрос о кадрах — ведь основная рабочая сила комплектовалась из выпускников школ фабрично-заводского обучения.
Но усилия не прошли даром.
6 сентября 1949 года произошло знаменательное событие — в небо Украины поднялся первый серийный самолет АН-2. На летном поле Святошина во главе с Олегом Константиновичем собрался весь руководящий состав завода и большинство рабочих, очень многие из них — ребята, только что закончившие ФЗУ.
Летчик-испытатель Георгий Иванович Лысенко недавно обкатывал «Аннушку», построенную в Новосибирске. Эта украинская модель — его вторая опытная машина.
И ее будут «принимать» все те, кто построил ее здесь, в Киеве. Такое не забывается.
«Аннушка» пролетела над головами ликующих зрителей, сделала горку с разворотом и плавно приземлилась почти рядом с толпой строителей.
Этот день можно назвать подлинным днем рождения первого самолета из замечательного семейства АНов.
Подводя итоги своей многолетней деятельности, Олег Константинович, перебирая всю гамму созданных им самолетов от АН-2 до могучего «Руслана», почти небрежно бросил, указывая на «Аннушку»: «А это моя самая большая удача…»
Еще бы… «Аннушка» прошла самые невероятные испытания, чтобы заслужить свою неувядаемую сорокалетнюю жизнь. Что может сравниться с таким, почти невероятным долголетием в самолетостроении? Вряд ли есть в мире еще такая машина, серийный выпуск которой, начавшись в 1949 году, продолжался бы до сих пор.
Первый летчик, севший за управление АН-2 в Новосибирске, Павел Никитович Володин, задал трепку «Аннушке» уже на пути в Москву, превратив перегон машины в своеобразный агитперелет.
В каждом городе он демонстрировал новую машину, ее поразительные способности, и в частности умение управляемо парашютировать — приземляться почти по-вертолетному, с минимальным посадочным пробегом.
Крайне послушный управлению биплан поражал своей необычностью — все конструкторы давно перешли на монопланы.
В одном из городов Володин попросил разрешения на посадку. Ему ответили: «Давай, садись, мы тебя давно ждем. Только будь внимательней, возле тебя какой-то ПО-2 болтается…» Так диспетчер принял «Аннушку» за широко известный с героических лет войны биплан Поликарпова.
Однако, несмотря на то, что новый самолет блистательно прошел государственные испытания, подлинная проверка самолета легла на плечи известнейших летчиков, которые использовали новый самолет в практической своей деятельности.
«Такие выдающиеся летчики, как Мазурук, Каминский, Михаленко, своими смелыми, мастерскими полетами в Арктике и Антарктике, в районе дрейфующих станций и побережья Ледовитого океана дали самолету путевку в жизнь». Так оценивает Антонов подлинную практическую школу испытаний своего самолета.
И он прав. Чукотка дала исчерпывающую характеристику самолету АН-2.
Известный полярный летчик Михаил Николаевич Каминский взял на себя нелегкую задачу внедрения нового самолета в Заполярье.
— Такую сырую машину посылать в Арктику нельзя, — говорил главный инженер Управления полярной авиации. — Разумнее годик-другой доводить ее в других местах, а потом — рисковать в Арктике.
— Ваше мнение, товарищ Каминский? — Это вопрос к летчику.
— Если я разобьюсь, то главный инженер получит выговор, а я лишусь своей головы. Так что по-настоящему рискую в первую очередь я.
За мнение Каминского вступился известный полярный летчик Мазурук:
— История полярной авиации — это история сплошных испытаний. Мы испытывали силу сопротивления природы, она испытывала нас и наши самолеты. Не было еще случая, чтобы полярные летчики уклонялись от риска, если он необходим. Нельзя осваивать Арктику, ничем не рискуя.
— Летите в Арктику и делайте там все, что позволит машина, — сказал в заключение начальник полярной авиации. — Мы верим вашему опыту и благоразумию. Работайте спокойно.
Боевая троица — летчик Михаил Каминский, механик Михаил Чагин и неизменный представитель КБ Александр Эскин — проделала на самолете фантастически сложный и рискованный рейс по Арктике и Чукотке протяженностью в тридцать тысяч километров.
Они пришли к единственному и непреложному выводу: АН-2 — это именно та машина, которая необходима Арктике.
Нужной она оказалась и на Северном полюсе. Начальник станции «Северный полюс-5» Н. А. Волков писал Олегу Константиновичу:
«С удовольствием сообщаю Вам, что первое детище Вашего коллектива, самолет АН-2, с большим успехом обеспечивает нашу работу здесь, в центре Ледовитого океана.
Этот замечательный самолет работал у нас в полярный день и под управлением талантливого летчика В. М. Перова выполнил немало сложных заданий с посадками на тающие льды во многих точках океана. Но особой похвалы заслуживает его работа с наступлением полярной ночи. Жизненно важную для нас задачу он решил, перебросив с большого ледяного аэродрома в расположение лагеря 80 тонн груза, необходимого на период полярной ночи. Им было сделано свыше 200 полетов по обеспечению научной программы станции».
Не меньшую помощь оказали АН-2 и исследователям Антарктиды. Десятки писем и фотографий с изображением пингвинов на фоне «Аннушки» получил в свое время Антонов.
Его самолет произвел подлинную революцию в освоении крайних широт земного шара. Это не случайно. Вот что говорит по этому поводу летчик Каминский:
— Знаете ли, что такое культурная революция на Севере? Это советская власть плюс авиация. А северная авиация без АН-2, как левша без левой руки.
И люди торопятся благодарить конструктора за его удачу в любой форме. Вот одно из писем, которое мне хочется воспроизвести целиком, — в нем откровение души, выраженное стихами.
«Уважаемый Олег Константинович!
Недавно смотрел передачу по телевидению, где демонстрировали воздушные корабли, созданные под Вашим руководством. Среди них был юбиляр — тридцатилетний АН-2.
По этому случаю посылаю Вам свои стихи „Другу ветерану“.
Кораблей воздушных много
Рвется в пятый океан.
Есть такие —
Что в дорогу
Старт за скорость звука дан.
Но средь разных самолетов
Есть один аэроплан,
Постоянно он в полете
И зовется просто — АН.
Он и съемки выполняет,
И к геологам летит,
От пожаров защищает,
Зорко с воздуха следит.
Возит полные кабины
Почты, грузы — все не счесть.
Скажут, нет такой машины…
Отвечаю четко: — Есть!
АН всегда у нас в почете,
Не скажу я лишних слов —
У него на все работы
Есть ответ: — Всегда готов!
Сам я бывший военный летчик. Вот уже 8 лет летаю командиром АН-2 в Уктусском аэропорту г. Свердловска.
С уважением, Журавлев Владимир Александрович 10 октября 1977 г.».
Самолет АН-2 приобрел воистину всемирную популярность. Вот письмо из молодежной китайской газеты, опубликованное 25 декабря 1957 года.
«На ровном аэродроме стоит первый гражданский самолет, изготовленный в Китае. Это самолет АН-2.
Он недавно окрашен, и мы чувствуем приятный запах свежей краски. Весело блестят на солнце его зеленые крылья, фюзеляж и оперение.
Под бурные аплодисменты и радостные возгласы собравшихся летчики входят в машину. Мотор рокочет, винт вращается. Самолет, как стрела, стремится вперед, отрывается от земли и гордо летит в лучезарном небе.
Многочисленные зрители радостными криками приветствуют полет. Они прыгают от восторга.
Сегодня необычный день! Открыта первая блестящая страница истории развития авиационной промышленности нашей страны.
Рождение самолета АН-2 в Китае имеет глубокое значение. Летай гордо, смело, быстро, АН-2! Ты нужен родине, тебе везде будут рады!
Ли Тимцзи».
А вот сообщение из американского журнала «Самолет и пилот» № 8 за 1982 год:
«Известный коллекционер летающих одномоторных самолетов Е.-Дж. Готэрд пополнил свою коллекцию советским самолетом АН-2.
В груде обломков и списанных машин в аэропорту в Индии, в Нью-Дели, американец неожиданно обнаружил советский самолет. Видимо, он находился здесь уже давно, так как в кабине самолета гнездились кобры. Он приобрел металлолом и вывез его в Америку.
15 месяцев потребовалось на то, чтобы восстановить антоновский самолет. В настоящее время он уже летает.
Это самый интересный экспонат довольно значительной коллекции самолетов. Вот уже столько лет ее собирает богатый пенсионер, который может покатать вас или предоставить в ваше распоряжение самолет практически из любой страны, в том числе и советский».
Несколько лет тому назад сотрудник антоновского КБ Николай Степанович Трунченков был на торгово-промышленной выставке в Копенгагене, в Швеции.
К нему неожиданно подошел пожилой мужчина и представился на ломаном русском языке;
— Эрик Броун. Я учитель географии. В прошлом воздушный бродяга.
— Что вы хотите?
— Я летал на самолетах многих марок. Последнее время — на «Бивере» канадской авиакомпании. На Севере потерпел аварию — сбился с курса. Спасли меня русские на АН-2.
— Знаю такой самолет… — улыбнулся Трунченков.
— Площадка маленькая, с полсотни метров, а вокруг торосы. «Бивер» машина неплохая. Да и я не так уж скверно летаю. Но я не мог сделать то, что сделали русские на своем биплане. Они приземлились там, где я разбился. А взлетели на перегруженном самолете там, где вообще нельзя взлетать…
— Ну, что ж, поздравляю вас со спасением…
— Русские — отличные пилоты. АН-2 удивительный аэроплан. Он может сесть даже на крышу сарая, а взлетать с колокольни. Если вы имеете контакт с фирмой Антонова, передайте ему и его парням мое искреннее восхищение.
— На счет колокольни вы преувеличиваете, а на сарай, если он большой, АН-2 сесть может, — рассмеялся Трунченков. — Что же касается фирмы Антонова, то у меня с ней контакт есть и ваши слова, адресованные Антонову, я обязательно передам с удовольствием.
Много путешествуя по свету, мне не раз приходилось отмечать исключительную популярность «Аннушки».
Помнится, в шестидесятые годы, когда я работал в Африке, в Мали, я неожиданно встретился с советскими летчиками сельхозавиации, которые работали в крупнейшей фирме, производящей хлопок, — «Офис дю Нижер».
Прекрасные ребята, они обрабатывали химикатами хлопковые поля, а также занимались гражданскими перевозками в этой африканской стране, расположенной в центре Африканского континента.
Температура здесь, в районе экватора, достигает в летний период 45–50 градусов.
— «„Аннушка“ не подводит даже в этих условиях, — говорил мне Николай Муранов.
Как-то мы получили задание перегнать два самолета в Бомако из Алжира. Для этого надо было пересечь всю пустыню Сахару с севера на юг. А это ни много ни мало свыше трех тысяч километров. Такого на одномоторных самолетах еще никто не рискнул сделать. Заправили мы самолеты до предела Получили месячный запас пищи и по 400 литров воды на каждый самолет. Дали нам карабины с запасом патронов и сказали:
„Скатертью дорога… Но запомните — Сахара шутить не любит“.
И что же… Две „Аннушки“ проскочили всю Сахару, как ни в чем не бывало. Так-то, пусть знают наших!..»
Массовое производство АН-2 налажено на польских заводах — они производят нестареющую машину в тысячах экземпляров в год.
Незадолго до своей смерти Олег Константинович, обращаясь к польским рабочим, высказал авиастроителям своеобразное завещание по одному из вопросов, который всегда волновал Генерального, — о народном творчестве в авиастроении.
«Самодельщики — ценнейший контингент людей. Они преданы, горячо влюблены в свое дело. Надо не мешать массовому авиаконструированию, всячески поднимать это благородное, нужное дело.
Должен признаться, мы давно черпаем из этого источника: авиамоделисты Киевских Дворцов пионеров — золотой фонд нашего КБ.
Надо поддержать любителей, объединить их в широкую, гибкую организацию, которая не подавляла бы их инициативу и воображение, а помогала им».
…«Аннушка» стала самой универсальной машиной из всех известных. Она «овладела» 18 профессиями, как подсчитали специалисты. Здесь, кроме сельхозработ, и пассажирские функции, и связные — почтовые, и борьба с пожарами, и аэрофотосъемки, и медицинская служба.
Как-то Олег Константинович шутливо сказал:
— Пока мы не научились разве что пахать и убирать урожай самолетами. Но меня не оставляет надежда, что и эта проблема будет когда-нибудь решена.
Кто-то подсчитал десять лет назад, к тридцатилетию работы самолета, что «Аннушки» за эти годы 85 тысяч раз облетели вокруг земного шара и сделали не менее 9 тысяч рейсов на Луну. Можно представить себе, что проделали эти чудо-машины еще и за истекшее десятилетие.
За создание АН-2 О. К. Антонову, А. Я. Белолипецкому, А. А. Батумову, А. В. Болботу, В. А. Домениковскому, Е. К. Сенчуку и Н. С. Трунченкову была присуждена Государственная премия. Разговор о нестареющей «Аннушке» хочется закончить суждением выдающегося конструктора А. С. Яковлева:
«Еще в сороковых годах в конструкторском бюро Антонова был создан многоцелевой легкий одномоторный биплан, который получил признание и широкое распространение не только в нашей стране, но и за рубежом.
АН-2 с поршневым двигателем АШ-62 М мощностью 1000 л.с. долгие годы применялся в самых различных областях СССР.
Это безотказный и незаменимый воздушный труженик и в сельском хозяйстве, и на местных пассажирских линиях. АН-2, как и знаменитый поликарповский ПО-2, один из самых долговечных самолетов нашей Родины. Такие самолеты не имеют возраста».