Московская хроника
Московская хроника
«Мы хотим услышать ответы на три вопроса. Первое: где находится Бабицкий, жив он или мертв? Второе: на каком основании российская власть отдает российских граждан в руки бандитов? Третье: означают ли подобные действия прямую, неприкрытую угрозу остальным журналистам, а также свободе слова и печати?»
(Из выступления лидера фракции Союза правых сил Бориса Немцова в Государственной Думе)
«Фарс на крови, который разыгрывается в связи с делом Бабицкого, совершенно отвратителен. Ни президент, ни кто другой не может отдавать бандитам, приговоренным к уничтожению, своих граждан. Это совершенно невиданная вещь».
(Из интервью лидера партии «Яблоко» Григория Явлинского телеканалу НТВ)
«Андрей Бабицкий сейчас находится в Чечне, в селе Алхазурово. Там, кстати, была сделана запись 6 февраля, которую все видели на экранах центральных телеканалов. Его отдали в руки его друзей, к которым он стремился и деятельность которых он освещал. Это человек, который чувствовал себя как рыба в воде именно с этими бандитами из бандформирований. Там — это была его стихия и его жизнь, и он попал туда, куда хотел, его насильно никто не заставлял это делать».
(Из интервью пресс-секретаря МВД России Олега Аксенова телеканалу «Вести»)
«Андрей Бабицкий жив-здоров, находится у тех, к кому он захотел уйти».
(Из заявления министра внутренних дел России Владимира Рушайло)
«Вы знаете, что господин Бабицкий, как мы вам и говорили, жив и здоров. Все различные вопросы, которые существуют у прессы, — они законные, но существуют обстоятельства, которые по тем или иным причинам не позволяют отвечать на эти вопросы. Дополнительной информации по поводу Бабицкого у меня сейчас нет».
(Из выступления помощника президента России Сергея Ястржембского на брифинге)
«Бабицкий был арестован исполняющим обязанности прокурора Чеченской Республики 27 января по подозрению в участии в незаконных вооруженных формированиях. Ему были разъяснены права, которые ему предоставляются, в том числе и право иметь защитника. Бабицкий таким правом не воспользовался. 2 февраля мера пресечения — арест — в отношении Бабицкого была органами прокуратуры отменена. Ему была предоставлена возможность выехать из Чеченской Республики в любом направлении. Однако он этим своим правом не воспользовался. 3 февраля он предпочел вернуться на территорию, контролируемую незаконными вооруженными формированиями».
(Из ответа начальника Главного управления прокуратуры на Северном Кавказе Юрия Бирюкова на депутатский запрос Сергея Ковалева)
«Нельзя вести речь об обмене. Это называется добровольное перемещение. Если в тот момент полевые командиры согласились выпустить пять российских военнослужащих, ничего противозаконного тут нет.
(Из интервью Юрия Бирюкова «Радио России»)
«В судьбе Андрея Бабицкого обозначился новый поворот: у следствия появились данные, подтверждающие сотрудничество журналиста с боевиками. Если он не явится на допрос, попытается скрыться за границей — его объявят в международный розыск по линии Интерпола.
(Из сообщения в информационной программе телеканала РТР)
«Сегодня стало известно об освобождении из чеченского плена Александра Шерстнева, десантника разведывательной группы, павшей в неравном бою под Харачоем. Тогда в Веденском ущелье погибли 12 наших разведчиков, а двое — Николай Заварзин и Александр Шерстнев — попали в плен. Имя первого освобожденного, Николая Заварзина, впервые прозвучало 3 февраля в сообщении об обмене корреспондента радио «Свобода» Андрея Бабицкого на трех российских солдат. Но, как видно на той знаменитой пленке, запечатлевшей сам обмен, навстречу Бабицкому и сопровождающим его людям ведут явно не Заварзина. Позже и сам Николай Заварзин в интервью «Вестям» рассказал, что был обменен в районе Дуба-Юрта на чеченца».
(Программа РТР «Вести»)
«Сегодня директор ФСБ Николай Патрушев, отвечая на вопросы информационных агентств, сказал, что не обладает данными о том, что Андрей Бабицкий в настоящее время находится за пределами России. «Вчера мы получили информацию о том, что Бабицкий собрался лететь из Стамбула в Варшаву или в Минск, — сказал Патрушев, — однако эти сведения не подтвердились».
(Новости телеканала ОРТ)
«Я в контакте постоянно с Генеральной прокуратурой, которая занимается этим делом. Даны соответствующие указания спецслужбам. Эти указания направлены на то, чтобы сделать все, что зависит от наших спецслужб, для того, чтобы сохранить Бабицкому жизнь, здоровье, свободу».
(Из заявления исполняющего обязанности президента России Владимира Путина)
«Я против этого Бабицкого. О нем говорить даже не надо. О нем нужно забыть раз и навсегда, и тему Чечни нужно снять. Нужно ввести в стране военную цензуру, и обо всех вооруженных конфликтах должны информировать только Министерство обороны и Министерство внутренних дел».
(Из выступления кандидата в президенты России, вице-спикера Государственной Думы Владимира Жириновского в программе телеканала ОРТ)
«Руководитель чеченской милиции Бислан Гантамиров сообщил, что Андрей Бабицкий находится в селении Дуба-Юрт к северу от Аргунского ущелья. Гантамиров сказал, что его милиционеры почтут за честь лично отбить Бабицкого у боевиков».
(Агентство РИА)
«Есть оперативная информация о том, что сами чеченцы сегодня используют Бабицкого как прикрытие, потому что понятно, что в том месте, где Бабицкий будет содержаться, российские войска не будут проводить агрессивную борьбу с бандитами».
(Из интервью министра печати России Михаила Лесина радиостанции «Эхо Москвы»)
«Андрей Бабицкий находится у мирных жителей в горном районе Чечни. Об этом сегодня Владимир Путин сообщил главе британского МИД Робину Куку».
(Новости ОРТ)
«На встрече с комиссаром по правам человека Альваро Хиль-Роблесом министр иностранных дел России Игорь Иванов заявил, что корреспондент «Свободы» Андрей Бабицкий жив и находится в расположении бандформирований в Чечне».
(Новости ОРТ, 25 февраля 2000 г.)
Через некоторое время в сарайчике появился Саша — в маске, в сопровождении нового человека весьма странного вида: худой, в холщовой курточке с капюшоном, деклассированного облика. Саша оставил Гази Дениева и этого странного дагестанца в «предбаннике», а мы прошли во вторую комнату. Саша достал бутылку водки:
— Выпьешь?
Я согласился. Мне казалось, что если он напьется, я смогу что-нибудь узнать о своей дальнейшей судьбе.
Мы сели выпивать. Саша вытащил два фальшивых паспорта и 300 долларов. Фотографии они пересняли с моего старого паспорта. Карточки были очень плохого качества. На внутреннем паспорте было ясно видно, что фотография подделана, на заграничном подделка была не так заметна из-за маленького размера снимка. Внутренний паспорт был на имя Мусаева Али Иса-оглы, загранпаспорт — на имя Бурова Кирилла Зиновьевича.
— Напиши расписку, что ты получил деньги и документы. — Он дал мне вырезку из «Независимой газеты»: — Посмотри, что о тебе пишут. Тебе нужно обязательно уехать из России, тут тебя убьют.
Это была подборка писем — отклики на статью главного редактора Виталия Третьякова о моем деле: обращение американского профессора в мою защиту и три довольно злобных письма о том, что я — предатель.
Саша сказал, что завтра он переправит меня в Азербайджан.
— Отправьте меня лучше в Ингушетию.
— Мы не доверяем президенту Ингушетии Аушеву: он бомбил наших людей в Афганистане.
Саша вдруг стал ругать чеченцев, говорить, что война проиграна и что он лично сделает все, чтобы выловить и повесить Басаева, Хаттаба и Масхадова.
Я попросил только об одном: чтобы завтра, когда мы поедем к границе, он посадил меня в машину — в багажнике легко задохнуться. Он спросил, не попытаюсь ли я как-то привлечь к себе внимание.
— Если бы я хотел это сделать, я бы еще в Чечне стал стучаться в багажник на блокпостах.
Тут Саша продемонстрировал мне крошечный пистолет величиной с ладонь:
— Смотри. Он стреляет бесшумно. — Вынул из пластмассовой упаковки два патрона, зарядил пистолет и выстрелил в стенку. Действительно, пистолет стрелял бесшумно. — Вот что с тобой было бы, если бы ты начал стучаться. Я пристрелил бы тебя прямо в багажнике.
Саша стал давать мне инструкции, как вести себя в Азербайджане:
— Перейдешь границу, возьмешь такси, доедешь до Баку, найдешь своего корреспондента — и там уже думайте сами, что будете делать.
Вечером Саша с Гази Дениевым отправились в баню. В домике остались странный человек в капюшоне и шофер «Волги». По их разговорам я понял, что мы находимся в пригороде Махачкалы.
Саша оставил мне армейский спальный мешок. Я улегся, проснулся очень рано, и сразу же ожили мои страхи. Я очень надеялся, что Гази и Саша напьются и не придут за мной. Если бы они оставили меня в покое, я сам бы решил, что делать. Переходить азербайджанскую границу мне совершенно не хотелось.
Но Саша — опять в маске — и Гази появились. С ними был человек с рельефным, запоминающимся лицом, довольно приятным (хотя после почти дегенеративного облика младшего Дениева любое нормальное лицо могло показаться красивым). Этот человек сказал Саше, что на границе все в порядке, есть договоренность с пограничниками, никаких проблем не будет.
Они вывели меня из дома и посадили в машину. Саша был абсолютно пьян, маска сползала на бок, выглядел он безобразно. С многодневной щетиной я тоже выглядел не лучшим образом и предложил им остановиться и купить бритву: переходить границу в таком виде было опасно.
На маленьком рыночке мы купили одноразовые станки, и прямо на улице я побрился.
Часа три мы ехали до границы. На КПП нас встречал полный дагестанец в дубленке. В будке таможенников дагестанец взял декларацию, я заполнил ее, и мы подошли к таможеннику. Сначала тот равнодушно скользнул взглядом по моему лицу. Потом его словно осенило — он стал пристально в меня всматриваться. Не было сомнений, что он меня узнал.
Появился еще один таможенник. Первый отвел его в комнату, они посовещались, вышли и подписали декларацию.
Минут двадцать я стоял в компании толстого местного таможенника и решил, воспользовавшись моментом, объяснить ему, что из Азербайджана мне надо срочно попасть обратно в Дагестан.
— Мне надо будет вернуться, — сказал я ему. — Может быть, уже сегодня: вдруг я не найду своих сопровождающих. Если поможешь мне перейти, я заплачу.
Он согласился.
Я планировал сделать так: перейти в Азербайджан, несколько часов провести по ту сторону границы, не отходя далеко от КПП, а потом вернуться. Я не чувствовал за собой никакой вины и не знал, зачем мне нужно бежать за границу.
Мы подошли к пограничному КПП. И тут выяснилось, что приехала новая смена пограничников. Я отдал паспорт в будку молодому пограничнику.
— А где печать? — вдруг спросил он.
Меня отодвинул в сторону дагестанец и стал беседовать с этим парнем. Потом подозвали начальника смены. Пререкания продолжались минут сорок.
— Давай сделаем вот что. Мы договорились с местным проводником, тут очень легко пройти в обход КПП через соседнее село.
Саша подарил мне кожаную куртку. Я попросил у Гази Дениева омерзительного вида шапку, но он мне отказал:
— Не могу. Мне сегодня лететь в Москву, там холодно. — И добавил: — Ты потом поймешь, кто мы такие. Будешь в Москве — найдешь меня на улице Гиляровского.
В машине у него лежала огромная кипа газет «Адамалла», которую выпускает Адам Дениев. В особняке на улице Гиляровского находится штаб-квартира Дениева.
Я пересел в «Москвич». Они забрали у меня сто долларов и заплатили проводнику.
— Как тебя зовут? — спросил водитель.
— Подожди, сейчас посмотрю, — и я полез в паспорт.
Я думал, что проводник как-то связан с моими конвоирами. Но он просто оцепенел, когда я стал читать свое имя, которого не знал, на первой странице паспорта. Вытянувшись в струнку, он замер от ужаса — и явно решил, что я чеченский боевик.
— Ты хорошо знаешь этих людей?
На всякий случай я ответил:
— Да, это друзья, которые хотели мне помочь выбраться в Азербайджан. А что?
Он странно на меня посмотрел:
— Знаешь, говорят, что они из ФСБ. Мы сейчас поедем по дороге, они сказали, что позвонят на пост ГАИ — и нас пропустят.
Действительно, когда мы доехали до поста, выяснилось, что туда позвонили, и нам позволили ехать дальше.
Мне было очень важно сорвать переход границы. И я попытался убедить в этом проводника, уверенного в том, что я — воевавший в Чечне наемник. Я решил поддержать эту версию: напустил на себя важный вид, стал говорить резко, отрывисто, употребляя военную терминологию, чем привел его в еще большее оцепенение.
Он сказал мне, что дагестанцы будут ждать его в каком-то доме. Когда он переведет меня через границу, он должен доложить им, что все в порядке. Мало-помалу я внушил ему, что действительно был в Чечне и люди, которые меня привезли, на самом деле обо мне заботятся, но плохо подделали документы, и переходить границу сейчас очень опасно: может быть, нас ожидает засада. Скорее всего, мне лучше вернуться в Махачкалу и все отладить, чтобы документы были в порядке и переход состоялся без проблем.
Мы остановились в лесочке, и я сказал:
— Пока светло, никуда не поедем. Если нас поймают — это будет большая беда не только для меня, но и для тебя тоже.
Я так напугал бедного парня, что он сидел ни жив ни мертв.
Мы дождались темноты. Я опасался, что если он расскажет, что я вернулся в Махачкалу, за мной организуют погоню. Как-то мне удалось убедить его, что ситуация под моим контролем и лучше ему никому ничего не говорить.
— Я сразу понял, кто ты такой, — сказал он, уважительно глядя на мой давний шрам от автокатастрофы, покрасневший от бритья на холоде. — У тебя еще не зажили ранения.
— Я не буду брать на себя лишний риск, я достаточно рисковал в своей жизни. Разворачиваемся и едем в Махачкалу, — сказал я ему.
Мы заехали в ресторанчик. Он перекусил, выпил бутылку пива, и мы поехали в направлении Махачкалы. Загранпаспорт без печати я выкинул, у меня остался только внутренний паспорт, но и его я боялся предъявлять: было очень заметно, что фотография подделана.
На первом же посту ГАИ машину тормознули. Проводник ушел. Его не было пятнадцать минут, полчаса, час… Меня не покидало ощущение, что сзади, в считанных километрах от нас, сопровождавшие меня дагестанцы ждут сообщения о том, что переход состоялся, и если проводник не приедет вовремя — могут начать поиски.
Его не было больше часа. Потом выяснилось, что менты унюхали запах пива.
Наконец он вышел, остановил попутку, посадил меня. В машине сидело четверо дагестанцев — пьяноватых и веселых. Они стали спрашивать, кто я такой. Я сказал, что коммерсант, вожу из Азербайджана турецкие дрожжи и теперь приехал из Москвы передать документы на товар водителю грузовика.
Мы миновали пять постов ГАИ. Каждый раз машину останавливали, проверяли документы. Компания была веселая, к милиции относилась агрессивно. К счастью, у меня ни разу не спросили документов, так что до Махачкалы я доехал совершенно спокойно.