Глава 6

Глава 6

Придя к заключению, что «Пингвин» нельзя далее маскировать под греческий транспорт «Кассос», Крюдер стал подыскивать подходящее место, где можно было бы в спокойной обстановке изменить внешний вид рейдера. Немецкий капитан принял решение продолжать идти курсом на юго-восток, где, в стороне от обычных корабельных маршрутов, он рассчитывал изменить маскировку своего корабля.

Первое время навстречу не попадалось ни одного судна, но вскоре после полудня 29 августа, когда рейдер прошел уже 540 миль по курсу 134 градуса, Крюдер с ужасом увидел, как на горизонте появились мачты и труба крупного корабля. Уже через несколько минут можно было с уверенностью сказать, что водоизмещение судна составляло 10–12 тысяч тонн, и, вероятно, это был английский вспомогательный крейсер.

Крюдер приказал экипажу скрытно занять свои места по боевому расписанию, продолжая вести рейдер прежним курсом и с прежней скоростью, надеясь на удачу, поскольку у него не имелось ни малейшего желания ввязываться в артиллерийскую дуэль с противником. Когда два корабля сблизились, Крюдер приказал просигналить лампой стандартный сигнал: «Чье это судно? Куда направляется?». При этом он распорядился передавать сигнал медленно, как это обычно делали на греческих торговых кораблях. Англичане передали тот же сигнал в ответ, и, продолжая идти прежним курсом, корабль вскоре скрылся из виду. Крюдер так и не узнал, упустил ли он ценный трофей либо избежал встречи с британскими военными моряками.

31 августа «Пингвин» достиг точки в 600 милях к северо-западу от необитаемых островов Амстердам и Сен-Поль, пожалуй, самого пустынного места в Индийском океане. В условиях прекрасной погоды команда рейдера вторично приступила к изменению внешности своего судна, на этот раз ставшего лайнером «Трафальгар», принадлежавшим компании «Вильхельмсен». На мысль принять именно такую маскировку Крюдера натолкнул капитан «Морвикена» Норваллс, который утверждал, что он поначалу принял «Пингвин» за одно из судов этой компании. Лайнеры «Вильхельмсен» обслуживали дальневосточный маршрут и прославились прежде всего своим привлекательным внешним видом. «Пингвин», надлежащим образом окрашенный, стал бы неотличим от них.

После пяти дней, проведенных в этом укромном месте, Крюдер посчитал, что необходимо выслать на разведку гидросамолет. Однако капитан выбрал день, когда внезапно поднялся сильный ветер, вызвавший волнение на море. Не желая отказываться от своего намерения, Крюдер стал водить «Пингвин» по кругу, стараясь с помощью волны, поднимаемой кораблем, создать относительно спокойный участок на поверхности моря. «Хейнкель» спустили на воду, и пилот начал разгон самолета. Однако тот не успел набрать достаточную скорость для взлета на этом искусственно созданном спокойном участке и врезался носом в первую же большую волну. Двигатель оторвало начисто, горючее вылилось из пробитого бензобака, и пламя моментально охватило машину. Пилот и наблюдатель спаслись, выпрыгнув в море, но самолет погиб.

Поскольку в трюме находился еще один «Хейнкель», эта потеря не являлась непоправимой катастрофой, чего нельзя было сказать о потере находившейся на борту погибшей машины портативной радиостанции. Эта установка, имевшаяся на борту в единственном экземпляре, работала на частоте, которую не могли запеленговать радиопередатчики британских кораблей, а потому являлась незаменимым средством связи между «Пингвином» и его воздушными разведчиками.

Прошло еще пять дней, и наконец 10 сентября внешний вид «Пингвина» полностью изменился. Корпус был окрашен в черный цвет, что несколько смягчалось одной белой полосой, надстройки окрасили в белый цвет, а трубу — в черный с двумя тонкими синими полосками. Пожалуй, теперь сам Вильгельм Вильхельмсен принял бы рейдер за один из кораблей своего флота. Название «Трафальгар», выведенное белой краской на носу и на корме, выглядело вполне достоверно, и кто же мог знать, что настоящий «Трафальгар» находился в это время в Северной Атлантике?

Теперь, когда «Пингвин» сменил маскировку, Крюдер решил совершить еще один бросок в сторону Мадагаскара, а затем направиться в австралийские воды, в которых он планировал установить минные заграждения. В тот же день радисты рейдера перехватили сигнал SOS с британского корабля «Бенарти», сообщавшего, что он подвергается атаке вражеского самолета в 800 милях к северо-востоку от того места, где сейчас находился «Пингвин». Крюдер предположил, и это предположение оказалось верным, что это было работой «Атлантиса». Капитан Рогге не только отправил на дно 5800-тонный «Бенарти», но и захватил на его борту значительное количество секретной документации. Крюдер еще не знал, что и его кораблю вскоре предстоит встреча с одним из пароходов знаменитой компании «Бен Лайн».

Основанная в 1820 году Александром и Уильямом Томсонами, «Бен Лайн» превратилась из небольшой фирмы с одним судном, перевозившим мрамор из Легхорна в Эдинбург, в процветающую судоходную компанию, чей флот в 1939 году состоял из 20 пароходов общим водоизмещением 145 750 тонн. Эти корабли, всегда содержавшиеся в идеальном порядке, совершали рейсы из британских портов в Малайю, Сингапур, на Филиппины, в Гонконг, Китай и Японию. Суда компании обслуживали важные маршруты, перевозили ценные грузы и обладали первоклассной репутацией. Сильными сторонами «Бен Лайн» являлись приверженность руководства компании шотландским традициям, поскольку офицеры и палубная команда состояли почти исключительно из шотландцев, и лишь трюмная команда — из китайцев. На суда «Бен Лайн» проводился тщательный отбор, однако компания всегда заботилась о своих моряках, и те платили ей верной службой.

«Бенавон» водоизмещением 5872 тонны отплыл из Пенанга утром 31 августа, направляясь в Лондон через Дурбан с грузом пеньки, джута и резины. Все это погрузили на корабль во время стоянок в Маниле и Сингапуре. Судном, которое совершало рейсы уже 10 лет, командовал капитан А. Томсон, его команда состояла из 48 человек, шотландцев и китайцев, причем шестеро членов экипажа являлись уроженцами Шетландских островов.

При отплытии из Пенанга капитан Томсон уже знал, что в Индийском океане действует немецкий надводный рейдер, но этот факт не слишком-то его беспокоил. Вероятность встречи «Бенавона» с рейдером на безграничных океанских просторах казалась небольшой. Когда 10-го числа пришло известие о нападении на «Бенарти», «Бенавон» уже прошел мимо острова Реюньон и находился в 600 милях к юго-западу от точки, указанной в сообщении с «Бенарти». Томсон решил, что его кораблю удалось удачно миновать опасный район. Он также находился в полной уверенности, что в Индийском океане действует лишь один немецкий рейдер.

В 6 часов 45 минут утра 12 сентября «Бенавон» находился уже в 330 милях к востоку от мыса Сент-Мари, идя юго-западным курсом при великолепных погодных условиях. Экипаж выполнял обычную рутинную работу. Старший помощник Джеймс Кэмерон наносил на карту результаты утренних наблюдений, а кадет Грэхем Спирс стоял на вахте в рулевой рубке. Рулевой Магнус Слэйтер размышлял о предстоящем завтраке, с нетерпением ожидая окончания своей вахты в 8 часов. Он лишь слегка поворачивал руль, чтобы держать судно на курсе, поскольку море было абсолютно спокойным. Боцман Эндрю Олласон отправился на мостик, где собирался обсудить с Кэмероном намеченные на этот день задачи для экипажа. В глубине машинного отделения, где двигатели шотландского производства обеспечивали ход «Бенавона», второй офицер Кроуфорд прохаживался вдоль панели управления, не думая ни о чем конкретном.

Казалось, ничто не угрожает «Бенавону». Но вдруг кадет Спирс заметил другой корабль, подходивший с левого борта встречным курсом.

Вызванный в рулевую рубку старший офицер Кэмерон стал внимательно осматривать неизвестное судно в бинокль. Утренний туман рассеивался, и офицер увидел норвежский флаг на рее незнакомца. Очертания корабля и его окраска наталкивали на мысль, что это один из лайнеров Вильхельмсена. Вероятно, он направляется в Малаккский пролив, заключил Кэмерон. Офицер прочитал название «Трафальгар» в носовой части судна. Без сомнения, это был один из кораблей Вильхельмсена.

Скорее для проформы Кэмерон определил по компасу точный курс приближающегося корабля и вскоре установил, что если он будет продолжать идти в том же направлении, то может столкнуться с «Бенавоном». Подобные случаи — не редкость на море, и поведение капитанов кораблей, оказавшихся в подобной ситуации, четко регламентируется соответствующими международными правилами: «Когда курсы двух судов пересекаются, что может привести к их столкновению, судно, имеющее другое судно по правому борту, обязано отвернуть в сторону». В данном случае «Бенавон» находился в преимущественном положении, поэтому Кэмерон продолжил вести корабль прежним курсом с прежней скоростью.

Время шло, и поскольку другой корабль не сделал ни малейшей попытки изменить скорость, Кэмерон начал беспокоиться. Все это могло показаться нелепым: два корабля на океанском просторе, находясь в пределах видимости с борта друг друга, подвергались опасности столкновения. Однако правила трактовали данную ситуацию совершенно недвусмысленно. Чтобы избежать путаницы, которая могла привести к столкновению, «Бенавон» должен был оставаться на прежнем курсе, ожидая, когда другое судно отвернет в сторону.

Мысль о том, что на самом деле это судно может оказаться вовсе не норвежским пароходом, даже не пришла в голову Джеймсу Кэмерону. Он был склонен объяснить такое поведение вахтенного офицера этого корабля тем, что тот мог быть, как и он сам несколькими минутами ранее, занят наблюдениями за звездами и не выставил впередсмотрящего. Но когда расстояние между двумя пароходами сократилось до мили и они продолжали сближаться, Кэмерон начал серьезно опасаться за безопасный исход дела. Он дал длинный гудок. Другой корабль продолжал идти прежним курсом на сближение.

Рев гудка разбудил капитана Томсона, прибежавшего на мостик в пижаме. Он быстро оценил складывающуюся обстановку и приказал резко переложить руль на правый борт. Рулевое колесо в руках Магнуса Слэйтера стремительно закрутилось, уводя «Бенавон» в сторону от грозившей опасности и разворачивая его кормой к встречному пароходу.

Теперь мнимый «Трафальгар» отбросил свою маскировку. Немецкий военно-морской флаг со зловещей черной свастикой был поднят на мачте вместе с сигналом «SN», что означало приказ остановиться. Это окончательно подтвердило уже возникшие у Томсона сомнения. Он нажал кнопку сигнала боевой тревоги, и резкие звуки этого сигнала разнеслись по всему кораблю. Экипаж «Бенавона» быстро занял свои места по боевому расписанию.

Старший механик Портеус, который, как обычно, лишь слегка дремал, стараясь уловить малейшее изменение в ровном ритме своих обожаемых двигателей, был разбужен резким поворотом «Бенавона», когда тот изменил курс. Старший механик побежал наверх. Пока он мчался по коридору, первый снаряд с шумом упал в воду. Механик выскочил на палубу и увидел корабль на расстоянии каких-нибудь 500 метров за кормой «Бенавона». Над носовой частью этого корабля поднималось облако синеватого дыма.

Портеус вернулся в свою каюту, второпях оделся и поспешил на мостик. Когда он бежал вверх по лестнице, перескакивая через две ступеньки, еще один снаряд разорвался в воде рядом с бортом. Старший механик остановился, инстинктивно втянул голову в плечи, когда шрапнель просвистела у него над головой, и затем продолжил подъем. На последней ступени лестницы он столкнулся с капитаном Томсоном, который все еще был в пижаме, однако полностью держал контроль над ситуацией и был готов при необходимости принять бой. Увидев Портеуса, он сказал: «Я хочу, чтобы вы выжали из машины все, что возможно, старший. Немедленно!». Портеус ринулся вниз по лестнице, держась за перила, ноги его почти не касались ступеней. Подбежав к панели управления, он стремительными рывками раскрутил главный клапан парового давления, и двигатель «Бенавона» начал быстро увеличивать обороты. Корабль устремился вперед, и погоня началась.

На корме «Бенавона» второй помощник капитана Робертсон и его артиллеристы торопливо заряжали 102-мм орудие, в первый раз готовясь открыть из него огонь в боевых условиях. На мостике «Пингвина» Крюдер внимательно наблюдал за всеми этими приготовлениями. С некоторым сожалением он отдал приказ открыть огонь из 150-мм орудия.

Бой едва не закончился, почти и не начавшись, когда первый же снаряд с «Бенавона» срикошетил от поверхности воды и пробил корпус «Пингвина» в районе грузового люка. Снаряд не взорвался, срикошетил вновь от вентиляционной трубы и в конечном итоге оказался в кубрике трюмных машинистов. Находившийся там младший офицер Штрейль проявил большую находчивость: с почти комичной невозмутимостью сняв свою фуражку, он поднял с ее помощью еще горячий снаряд и выкинул его обратно через отверстие, пробитое этим же снарядом в борту корабля.

Отчасти благодаря храбрости Штрейля, но главным образом благодаря неопытности артиллеристов «Бенавона», забывших установить взрыватель в снаряд, «Пингвин» и его экипаж едва избежали внезапной гибели. Кубрик трюмных машинистов находился рядом с минным отделением, которое в тот момент было заполнено минами с установленными взрывателями, и их хватило бы для того, чтобы поднять весь корабль на воздух.

Раздосадованный тем, что позволил противнику нанести удар первым, Крюдер приказал открыть огонь из всех орудий. «Бенавон» мчался вперед с такой скоростью, что дрожала каждая заклепка в его корпусе, капитан вел судно зигзагами, а артиллеристы продолжали посылать снаряд за снарядом в направлении шедшего следом «Пингвина». Но все это являлось не более чем демонстрацией решимости сражаться. Всех артиллеристов «Бенавона», за исключением одного человека, вполне можно было назвать энтузиастами-любителями. Первый выпущенный ими боевой снаряд попал в цель лишь по счастливой случайности, и, по всей видимости, вновь добиться такого же результата им было не суждено. Однако и Крюдеру не во всем сопутствовала удача. Орудия «Пингвина» произвели восемь залпов, прежде чем удалось добиться попаданий в пытающийся уйти английский пароход. К несчастью для «Бенавона», один из выпущенных с рейдера зарядов попал в находившийся на корме ящик со снарядами. Когда развеялся дым, все увидели, что от орудия и его храброго расчета не осталось и следа.

Пристрелявшись, артиллеристы «Пингвина» стали беспощадно всаживать в британский корабль снаряд за снарядом. Сначала рухнула одна из мачт «Бенавона», увлекая за собой антенны радиопередатчика. Это лишило Чарльза Кларка, офицера-радиста, возможности продолжать посылать в эфир беспрестанные сигналы о помощи. Затем и труба парохода, получив попадание в основание, медленно повалилась набок. Паровые котлы судна лишились тяги, и оно начало сбавлять скорость.

Эрнст Крюдер лишь укрепил бы свою репутацию, прекрати он огонь сейчас, однако немецкий капитан был до такой степени раздосадован решимостью к сопротивлению, проявленному британцами, что не сделал этого. Снаряд за снарядом всаживали немецкие комендоры в корпус и надстройки английского корабля. Находившиеся на палубе спасательные шлюпки превратились в груду обломков, повсюду бушевали пожары, люди метались по палубе в поисках убежища.

Вскоре ситуация на борту «Бенавона» стала совершенно безнадежной; огонь на палубе и во внутренних помещениях вышел из-под контроля, машинное отделение заполнилось клубами пара и дыма. Скрепя сердце, поскольку он также был сильно раздосадован ходом событий, капитан Томсон отдал приказ покинуть корабль. Сразу же после этого распоряжения один из залпов с «Пингвина» накрыл мостик, принеся моментальную смерть Томсону и всем его офицерам. Погибли старший помощник Джеймс Кэмерон, второй помощник Робертсон, третий помощник Милн и офицер-радист Кларк. Рулевой Магнус Слэйтер был серьезно ранен. Лишь после этого Крюдер приказал прекратить огонь.

Старший механик Портеус, которого огонь вынудил покинуть машинное отделение, выбравшись на палубу, обнаружил, что он, как самый старший из оставшихся в живых офицеров, теперь является капитаном «Бенавона». На него легла ответственность за спасение оставшихся в живых. Шлюпки были уничтожены, однако Портеус с помощью второго механика Кроуфорда и боцмана Олласона сумел спустить на воду спасательный плот, помогая перебраться на него выжившим, многие из которых получили ранения. Всего в живых осталось 24 человека. Раненых разместили на плоту, остальные находились в воде, держась за его края.

Когда плот оттолкнули от борта корабля, третий механик Джонсон, который был серьезно ранен, скончался.

Крюдер все еще остро переживал этот бой, столь задевший его самолюбие, поэтому, хотя огонь охватил «Бенавон» от носа до кормы и плот со спасшимися моряками был четко виден на поверхности моря, он выслал катер лишь через час. Немецкие моряки обнаружили еще пятерых англичан, в том числе трех серьезно раненных, посреди горящих надстроек некогда элегантного корабля. Все двадцать восемь уцелевших членов экипажа «Бенавона» были доставлены на борт «Пингвина». Из них трое, в том числе и Магнус Слэйтер, позднее скончались, несмотря на все усилия немецких врачей.

Неравный бой между «Пингвином» и «Бенавоном» продолжался более часа. За это время из орудий рейдера главного калибра было выпущено 59 снарядов, в конечном итоге превративших английский корабль в обгоревший остов, заполненный мертвыми и умирающими. Можно сказать, что капитан Томсон отказом от сдачи сам навлек на себя и свое судно столь ужасные последствия. Разумеется, именно так и считал Эрнст Крюдер, однако Томсон и его команда не могли поступить иначе. В их распоряжении находилось оружие, которым они и воспользовались, чтобы защититься от нападения. К сожалению, Адмиралтейство, предоставившее эту артиллерию, не позаботилось о надлежащей тренировке обслуживавших ее канониров. Если бы это было сделано, весьма возможно, что карьера рейдера «Пингвин» на просторах Индийского океана оборвалась бы в этот сентябрьский день.

«Бенавон» продолжал пылать, от горящей резины в трюмах поднимались вверх клубы черного маслянистого дыма, напоминая погребальный костер. Крюдер остановил «Пингвин» на траверзе горящего корабля и с соблюдением всех воинских почестей провел церемонию похорон трех отважных британских моряков, скончавшихся на борту рейдера. Двадцать пять спасшихся, из которых семеро были англичанами и восемнадцать китайцами, присоединились к пленным, уже находившимся на нижних палубах «Пингвина».

Крюдер получил несколько радиограмм из Берлина, в которых ему напоминали, что он провел уже слишком много времени в этих водах. Пришло время двигаться на восток, чтобы заняться важным делом — минированием подходов к австралийским портам. Но Крюдер уже вкусил успеха, и ему хотелось добиться большего. Он взял курс на восток, однако при этом старался держаться как можно ближе к корабельной трассе Австралия — мыс Доброй Надежды, надеясь повстречать корабли, направлявшиеся в английские порты.

Поначалу удача не сопутствовала ему — в течение четырех дней на горизонте не было замечено ни одного судна. Возможно, это являлось последствием паники, вызванной известием о двух немецких рейдерах, действовавших в этом районе океана. И лишь 16 сентября появилась очередная жертва, и снова под норвежским флагом.

Пароход «Нордвард» водоизмещением 4111 тонн, когда-то принадлежавший немецкой компании, был спущен на воду в 1925 году. Он шел из Флемантля в Порт-Элизабет и по пути наткнулся на немецкий рейдер. В трюмах корабля находилось 7500 тонн зерна. У «Нордварда» не оставалось практически никаких шансов оторваться от появившегося на горизонте «Пингвина». Впрочем, у норвежского капитана и не возникло подобных намерений. Транспорт сдался без единого выстрела.

Захваченное судно решило проблему, уже какое-то время стоявшую перед Крюдером. На борту «Пингвина» к тому времени находилось 170 пленных, а команда «Нордварда» увеличила их количество до 200. Они занимали довольно значительное число внутренних помещений, на содержание пленных уходило немалое количество продовольствия и пресной воды, не говоря уже о постоянной угрозе мятежа с их стороны. Поэтому Крюдер принял решение отправить «Нордвард» в Германию — вместе с его грузом зерна, который был там явно не лишним, и большинством пленных, находившихся на борту «Пингвина». По какой-то причине он решил оставить на борту рейдера капитана «Бритиш Коммандера» Торнтона, капитана «Доминго де Ларринага» Чалмерса и шестерых офицеров с этих кораблей, среди них — третьего офицера-радиста, офицера-артиллериста и стюарда с «Бритиш Коммандера». Крюдер не объяснил мотивов такого решения — вероятно, он считал этих людей потенциальными мятежниками. Команда из немцев перешла на борт «Нордварда» и приготовилась взять курс к берегам Европы. Но сначала потребовалось переправить с «Пингвина» 270 тонн дизельного топлива, 100 тонн пресной воды и продовольствие — количество, достаточное для содержания 200 человек в течение двух месяцев. Пленных переправили на «Нордвард», и 19 сентября он взял курс на Бордо. Командование судном принял лейтенант Ганс Неймер, ранее плававший на торговых кораблях.

Крюдер посчитал задержку с «Нордвардом» оправданной, поскольку это позволило ему решить проблему с пленными. Однако потеря времени смешала планы по установке минных заграждений в австралийских водах. Полученные немецким капитаном приказы гласили, что мины необходимо было установить в период новолуния до конца сентября, однако теперь и речи не могло быть о том, чтобы успеть к этому сроку. Проведение операции следовало отложить до конца октября, то есть до наступления очередного периода новолуния. Теперь в распоряжении Крюдера находилось достаточно времени, и он решил употребить его с пользой. Немецкий капитан намеревался взять курс на северо-восток, где ему представилась бы возможность перехватывать корабли союзников на оживленных корабельных маршрутах между Австралией, Индией и в Зондском проливе. В то же время экипаж «Пингвина», потопившего за шесть недель шесть торговых кораблей общим водоизмещением 34 865 тонн, имел полное право почивать на лаврах.

Время подтвердило правильность принятого Крюдером решения. На рассвете следующего дня был принят сигнал SOS с французского пассажирского лайнера. «Комиссар Рамель», подвергаюсь обстрелу, — спешно передавал в эфир радист терпящего бедствие корабля. Подобные призывы о помощи становились уже привычным явлением в этих водах. Точка с указанными в радиограмме координатами находилась всего лишь в 90 милях севернее позиции «Пингвина». Несомненно, это вновь проявил себя «Атлантис» Рогге. Оба рейдера действовали, находясь на слишком близком расстоянии друг от друга.

Крюдер вел «Пингвин» курсом на северо-восток на экономичной скорости 7 узлов, что позволяло почти вполовину снизить дневную норму расхода топлива. Экипаж рейдера наслаждался прекрасной солнечной погодой. 27 сентября, когда корабль находился в 760 милях к северу от островов Амстердам и Сен-Поль, запасной «Хейнкель» вытащили на палубу и привели в боевую готовность. Крюдер намеревался постоянно проводить воздушную разведку. Однако день шел за днем, уже наступил октябрь, а ни одного торгового судна на пути не попалось. Крюдер старался, чтобы команда не слишком-то расслаблялась, заставляя ее поддерживать корабль в идеальном порядке, а просмотр имевшихся на борту фильмов по вечерам помогал скоротать время. Однако при таких условиях трудно было поддерживать высокий боевой дух моряков.

К 7 октября «Пингвин», пройдя 2800 миль на уменьшенной скорости и не встретив при этом ни единого судна, оказался к югу от острова Рождества. Это был максимально удаленный в восточном направлении пункт, которого мог достигнуть рейдер, не покидая при этом пределов Индийского океана. И вот здесь, при первых лучах восходящего солнца, на горизонте появился еще один норвежский корабль, команда которого не ожидала встретить на своем пути немецкий рейдер. Им оказался 8998-тонный танкер «Сторстад», который шел в Мельбурн с грузом дизельного топлива и нефти.

Неоснащенный вооружением танкер принадлежал компании «Скибс Соммерстад». Одного выстрела из 75-миллиметрового орудия оказалось достаточным, чтобы судно немедленно сдалось. Команда норвежского корабля, состоявшая из 36 человек, проявила стремление к сотрудничеству с группой захвата с рейдера, и уже через час «Сторстад», управляемый новым экипажем, следовал в кильватере «Пингвина».

Крюдер придерживался мнения, что разработанный в Берлине план минирования австралийских вод является чересчур амбициозным, чтобы его осуществление можно было поручить одному кораблю. Поэтому он подыскивал вспомогательное судно, которое можно было бы использовать для проведения операции. Тщательный осмотр захваченного танкера показал, что он вполне подходит для такой роли. Оба корабля взяли курс на удаленный участок океана между Явой и австралийским мысом Северо-Западный. В этом укромном месте немцы приспособили палубу танкера для спуска на воду мин, установив специальные спусковые рельсы. Партию из 110 мин переправили на «Сторстад» на катере, взятом с «Морвикена». Одновременно немцы перекачали с танкера на «Пингвин» 1200 тонн дизельного топлива.

Демонстрируя склонность к драматическим эффектам, Крюдер дал танкеру новое имя, «Пассат» — старинное немецкое название северо-восточного ветра, дующего с Атлантики. Это же имя носил один из немецких четырехмачтовых барков, совершавший плавания вплоть до начала войны, однако этот корабль в данный момент стоял на приколе в Гамбурге. Лейтенант Эрих Варнинг, временно повышенный Крюдером до капитан-лейтенанта, принял на себя командование «Пассатом». Вместе с ним на борт бывшего танкера перешли два старших офицера, один офицер-механик, восемь младших офицеров и 19 матросов. Пять членов экипажа норвежского судна добровольно согласились продолжать выполнять свои обязанности в машинном отделении.

В 3 часа 12 октября «Пассат» взял курс к берегам Австралии, его командир получил указания установить минные заграждения в Бассовом проливе на подходах к Мельбурну, а также в проливе Банкс, отделяющем острова Флиндерс от Тасмании. В то же время «Пингвин» должен был установить мины на подходах к Сиднею и Ньюкаслу, а затем рядом с портом Хобарт на южном побережье Тасмании. Выполнив эти задачи, капитаны обоих кораблей должны были привести их к месту намеченного рандеву в 700 милях к западу от Перта ровно через месяц.

В целом операция по минированию австралийских портов, к которой ее исполнители относились с некоторой опаской, на деле оказалась гораздо более простым делом, чем ожидалось. Оба немецких корабля не встретили практически никаких препятствий во время выполнения задания. Как и население Южной Африки, австралийцы, которых от ближайшего театра военных действий отделяли 12 тысяч миль, находились в полной уверенности, что война никогда не придет на их землю. Не предпринималось никаких мер по охране портов, гавани были ярко освещены, маяки работали на полную мощность. «Пингвин» и «Пассат», оба с потушенными огнями, быстро провели установку минных заграждений в ночной темноте и без каких-либо помех. По иронии судьбы, именно минные заграждения, установленные «Пассатом», наскоро переоборудованным во вспомогательное судно, оказались впоследствии наиболее эффективными.

Первой жертвой немецких мин стал лайнер «Кембридж» водоизмещением 10 846 тонн, принадлежавший федеральной Навигационной компании. На его борту находилось 3500 тонн олова. Совершая свой тридцать первый и последний рейс в Австралию, «Кембридж» на переходе между Мельбурном и Сиднеем наскочил на одну из недавно установленных «Пассатом» мин. Поздно вечером 7 ноября судно проходило примерно в двух милях от мыса Уилсон в Бассовом проливе, когда, по словам его капитана, А. Дж. Энджелла, произошло следующее: «Раздался сильный взрыв, который напомнил мне звук выстрела из 4-дюймового орудия. Я твердо стоял на ногах в момент взрыва, как и все, кто находился в центральной части корабля, однако корма отломилась и начала стремительно погружаться в воду. Видимость была крайне ограниченной, но некоторые члены экипажа позднее утверждали, что огромное количество воды хлынуло на палубу, причем никакого пламени при взрыве они не заметили. По моему мнению, взрыв произошел под трюмом номер 5, находившимся в самом центре корабля, рядом с машинным отделением, примерно в 120 метрах от носа корабля. Все трюмы были изолированы, а трюм номер 5 быстро оказался затопленным. Освещение пропало, поскольку все динамо-машины находились в кормовой части корабля».

С оторванной наполовину кормой, увлекаемый вниз тяжелым грузом олова в его трюмах, «Кембридж» затонул примерно через полчаса после столкновения с миной. Дул юго-западный ветер со скоростью 6 метров в секунду, и на море было довольно сильное волнение. Однако с корабля успели просигналить о бедственном положении на маяк мыса Уилсон. Затем команда из 56 человек пересела в шлюпки. Из всего экипажа погиб лишь один матрос. Одиннадцать часов спустя людей подобрал тральщик австралийских ВМС «Орара».

Двумя днями позже, 9 ноября, судно компании «Америкен Пайонир Лайн» «Сити-оф-Рэйвиль» под командой капитана Артура П. Кронина также встретило на своем пути одну из поставленных «Пассатом» мин. Это произошло в западной части Бассового пролива, недалеко от мыса Отуэй, в самое темное время суток и в сложных погодных условиях. Взрывом судно разломило надвое, причем носовая часть затонула практически немедленно. К счастью, кормовая часть оставалась на плаву еще около 45 минут, что позволило команде из 37 человек организованно покинуть транспорт. И на этот раз погиб лишь один человек — третий помощник механика Мак Брайан.

В результате потопления «Сити-оф-Рэйвиля» Эрих Варнинг, сам того и не предполагая, вошел в историю Второй мировой войны. «Сити-оф-Рэйвиль» стал первым американским торговым кораблем, потопленным в ходе войны, а бедняга Мак Брайан оказался первым погибшим в ходе этой войны моряком американского торгового флота. Впрочем, Германии это помогло мало.

Мины, установленные «Пингвином», не скоро обнаружили себя, однако и тогда особой пользы они не принесли. 5 декабря «Нимбин», австралийское судно прибрежного плавания водоизмещением 1052 тонны, наткнулось на мину недалеко от Сиднея и затонуло. При этом погибло семь человек. Двумя днями позже на подходах к Аделаиде получил повреждения в результате столкновения с миной 10 923-тонный пароход «Хертфорд». И лишь три месяца спустя еще одна установленная «Пингвином» мина нашла свою жертву. Ею оказался 287-тонный траулер «Миллималмул», затонувший в результате столкновения с миной 26 марта 1941 года. Лишь один человек погиб при взрыве.

Таким образом, операция по установке мин, растянувшаяся на месяц, к выполнению которой были привлечены два корабля, совершенно не оправдала возлагавшихся на нее надежд. Лишь два океанских судна были потоплены — причем одно из них шло под флагом нейтрального государства — и еще один корабль поврежден. Потопление «Нимбина» и «Миллималмула» едва ли вошло в историю войны. Впрочем, эта смелая операция имела и серьезные последствия. Вскоре после потопления «Кембриджа» и «Сити-оф-Рэйвиля» Бассов пролив и стратегически важный порт Мельбурн были закрыты для любого судоходства до тех пор, пока в минных полях не расчистили безопасные проходы. В результате этой операции погиб тральщик австралийских ВМС «Гурунгаи» со всем своим экипажем. В течение еще нескольких месяцев, пока находили мины, Сидней, Ньюкасл, залив Спенсер и порт Хобарт также закрыли для судоходства. Поначалу австралийцы считали, что гибель кораблей — дело рук немецких подводников. И лишь позднее стала очевидной причастность к трагическим событиям германского надводного рейдера, на поиски которого отрядили легкий крейсер «Аделаид». Но к этому времени «Пингвин» и его вспомогательное судно уже находились далеко.