Глава 1

Глава 1

Силуэт рейдера возник на горизонте, подобно хищному ястребу, острый нос корабля стремительно разрезал беспокойные воды Южной Атлантики, а струя синеватого дыма из массивной трубы отмечала путь судна. Рейдер быстро приближался к английскому транспорту, который, казалось, вообще не замечал присутствия вражеского корабля.

Рейдер преследовал судно «Доминго де Ларринага» (порт приписки — Ливерпуль), направлявшееся из Байя-Бланка в Белфаст и Гулль. Груз составляли 7500 тонн зерна. Было 8 часов 55 минут утра 31 июля 1940 года, и британский транспорт водоизмещением 5358 тонн, шедший в направлении Фритауна на приличной скорости 9,5 узла, находился в этот момент примерно в 300 милях к северо-западу от острова Вознесения. По прибытии во Фритаун он должен был присоединиться к конвою, что, как предполагалось, позволило бы транспорту беспрепятственно миновать Северную Атлантику, воды которой были полны немецких подлодок.

Погода стояла прекрасная — было тепло, и лишь слабый юго-восточный ветер гнал по небу пушистые облака. На мостике «Доминго де Ларринага» капитан Уильям Чалмерс спокойно закурил свою первую за этот день трубку, почти совсем не думая о возможности столкновения с противником. Полностью загруженный корабль под командованием Чалмерса шёл в свой порт через относительно безопасный участок океана — хотя едва ли можно было назвать какой-либо участок океана безопасным в это тревожное время.

Внимание капитана привлёк другой корабль, приближавшийся по левому борту, и Чалмерс осмотрел его в бинокль. Когда он увидел большой бело-синий флаг и прочитал название приближавшегося судна — «Кассос», у него не возникло причин сомневаться, что это был греческий транспорт, направлявшийся в один из своих портов. Однако, когда этот корабль подошёл ближе к английскому судну, у Чалмерса вновь зародились подозрения. Он не был похож на обычный греческий торговый корабль: очень быстро маневрировал, окраска не соответствовала окраске простого транспорта, а о скорости, на которой шёл этот корабль, ни один греческий судовладелец и мечтать не смел. Чалмерс прильнул к биноклю, тревожные мысли заполнили всё его сознание.

Транспорт «Доминго де Ларринага» резко накренился на правый борт, Чалмерс изменил курс, развернувшись кормой к неизвестному кораблю. Взмокшие кочегары в машинном отделении продолжали швырять уголь в топки трёх старых котлов, и транспорт устремился вперёд, выбрасывая из трубы огромные клубы чёрного дыма. Скорее для проформы, а не с каким-либо серьёзным намерением, Чалмерс отправил корабельных артиллеристов к 4-дюймовому кормовому орудию. Допотопное, оно осталось от какой-то предыдущей войны, а его расчёт, набранный из случайных людей, был слабо обучен.

Британский корабль набирал скорость, а его радист, Нил Моррисон, включил давно молчавший радиопередатчик и начал передавать сигнал «QQQQ», означавший: «Подвергаюсь атаке неустановленного вражеского корабля». Моррисон, шотландец родом с Внутренних Гебридских островов, прослуживший на флоте уже пятнадцать лет, прекрасно осознавал тщетность своих призывов о помощи. Фритаун находился на расстоянии 900 миль, а английских военных кораблей в Южной Атлантике было немного. Но приказ с мостика звучал ясно и недвусмысленно. Моррисону надлежало продолжать зов о помощи до получения ответа или приказа прекратить передачу этих сигналов. Офицер прекрасно понимал, что это могло означать.

Отдыхавший на палубе после долгой вахты в машинном отделении 22-летний кочегар Роберт Дью внимательно наблюдал, вцепившись руками в поручни леерного ограждения, за преследовавшим их судно кораблём и чувствовал, как капли холодного пота выступают на его обнажённой спине. Лишь за несколько мгновений до того он мечтал о возвращении домой, к невесте — в своём последнем письме она сообщала о том, что у них скоро будет ребёнок. Теперь же Дью, бывший, подобно легендарному капитану Раймону де Ларринага, основавшему в 1864 году пароходную компанию «Ларринага», баском из Ливерпуля, впервые всерьёз усомнился в своём благополучном возвращении домой.

Неумолимая погоня продолжалась ещё два часа, и надежные двигатели «Доминго де Ларринага», изготовленные в Шотландии, работали на предельной мощности, до которой их только могли разогнать корабельные механики. И всё это время в такт двигателям, работавшим в бешеном ритме, Нил Моррисон продолжал отстукивать на своём радиопередатчике постоянный призыв о помощи. На мостике капитан Чалмерс продолжал сжимать в зубах уже давно погасшую трубку, почти физически ощущая предельное напряжение своего корабля и чувствуя вибрацию деревянной палубы под ногами. Его молчаливый преследователь ещё не дал знать о своей истинной принадлежности, но угроза с его стороны не вызывала никаких сомнений. На корме «Доминго де Ларринага» артиллеристы застыли у своих прицелов, ожидая команды открыть огонь.

В 10 часов 55 минут, находясь на расстоянии 2,5 мили от английского транспорта, капитан рейдера наконец перестал маскировать свой корабль. Греческий флаг был спущен, и его место заняла немецкая свастика, нейтральные опознавательные знаки прикрыли брезентовыми чехлами, а орудия освободили от маскировочных щитов. Продемонстрировав таким образом национальную принадлежность корабля и свои намерения, капитан рейдера приказал поднять на рее сигнальный флаг «SN». Этот флаг на интернациональном языке морской сигнальной системы означал следующее недвусмысленное послание: «Немедленно остановитесь. Не пытайтесь затопить корабль. Не пытайтесь спустить шлюпки на воду. Не пытайтесь связаться с другими кораблями по радио. В случае отказа от выполнения этого распоряжения буду вынужден открыть огонь».

Худшие опасения Уильяма Чалмерса подтвердились — его корабль встретился с германским рейдером. На мгновение, понимая, насколько велико превосходство противника, у него возникла мысль о сдаче. Но затем раздражение укрепило решимость капитана продолжать борьбу. Передав приказ в радиорубку продолжать передачу сигналов о помощи, а в машинное отделение — прибавить оборотов, он вновь попытался уйти от вражеского корабля.

С расстояния 4 километров рейдер открыл огонь из носового орудия, и 75-миллиметровый снаряд прошёл прямо над носовой частью «Доминго де Ларринага». Затем последовали ещё четыре предупредительных выстрела, и каждый снаряд вздымал водяные столбы совсем рядом с английским транспортом. Но он продолжал уходить от противника. Передатчик по-прежнему посылал в эфир призыв о помощи, порой заглушаемый более мощным радиопередатчиком рейдера.

А затем наступил жестокий и быстрый финал. Немецкий корабль произвел одновременный залп из орудий главного калибра со смертельной точностью. «Доминго де Ларринага» резко сбавил ход и сбился с курса от этого страшного удара, вся центральная часть судна исчезла в облаке дыма и огня. Транспорт накренился на левый борт, продолжая медленно двигаться вперёд, и затем замер на месте. Германский рейдер «Пингвин» вступил в войну на море, произведя эту беспощадную атаку. Она задала тон его дальнейшей карьере рейдера, карьере, которая началась на Балтике шестью неделями ранее.

В июне 1940 года ничто не омрачало покой неба над Британией. Пшеничные поля лишь слегка колебались под порывами слабого ветерка, а в больших и малых городах по всей стране жизнь шла обычным чередом. Стороннему наблюдателю могло показаться, что ничто не угрожает мирной жизни этого народа.

Но то было лишь затишье перед бурей. Прошло немногим более месяца с того дня, когда «странная война» по ту сторону Ла-Манша, длившаяся восемь месяцев, внезапно завершилась. На рассвете 10 мая 124 германские дивизии ворвались на равнины Голландии и Бельгии, сметая всё на своём пути. Захваченные врасплох армии союзников в беспорядке отступали.

Примером изобретательности англичан в условиях поражения могла послужить операция «Динамо», позволившая эвакуировать 340 тысяч солдат армий союзников из Дюнкерка. Но эти солдаты были утомлены и деморализованы, тяжёлое вооружение пришлось оставить на территории, занятой теперь противником. В британских портах они сходили на берег, имея при себе лишь лёгкое стрелковое вооружение — впрочем, зачастую и оно было безвозвратно утеряно. Едва ли такая армия сумела бы отразить готовившееся немецкое вторжение. И это было лишь начало длительного кошмара.

Норвегия уже капитулировала, а 10 июня Италия, которой не терпелось присоединиться к разделу добычи, объявила войну Англии и Франции. 14 июня Париж заняли немецкие войска, и Франция выбыла из борьбы. Англия осталась в одиночестве.

Для островной нации важнейшим приоритетом являлось сохранение в неприкосновенности её морских коммуникаций. Без имевших жизненно важное значение поставок продовольствия и сырья для военной промышленности из Северной и Южной Америки, доминионов и колоний нечего было и думать о какой-либо серьёзной обороне страны. Теперь эта задача невероятно усложнялась тем, что германские подлодки получили возможность базироваться в новых портах — от мыса Нордкап до Бискайского залива, что значительно расширяло зону оперативных действий в Атлантике. Кроме того, их действия теперь поддерживал довольно многочисленный в количественном отношении подводный флот Италии. Хотя навыки и смелость итальянских подводников нельзя было сравнивать с аналогичными качествами их немецких коллег, всё же итальянский подводный флот значительно увеличивал степень серьёзности угрозы, которую несла с собой подводная война. Королевские ВМС, серьёзно ослабленные неудачными действиями в Норвегии и под Дюнкерком, испытывали невероятное напряжение, пытаясь обезопасить торговое судоходство. Как и в предыдущую войну, воспоминания о которой не изгладились и 22 года спустя, Адмиралтейство обнаружило, что ему приходится использовать любые пригодные суда. Можно смело утверждать, что вооружённое торговое судно «Андания» принадлежало именно к такой категории кораблей.

15 июня 1940 года «Андания» в одиночку несла патрульную службу в Северной Атлантике. В её задачу входила охрана участка океана шириной 240 миль между Исландией и Фарерскими островами. В лучшие времена такая задача была бы возложена на группу эсминцев, поддержанных вооружёнными траулерами. Однако операции в районе Дюнкерка потребовали привлечения большей части флотилии эсминцев, траулеры же привлекались для усиления обороны Ла-Манша от ожидавшегося вторжения противника. В итоге судно королевских ВМС «Андания» заполняло бреши в обороне морских коммуникаций, выполняя эту задачу в меру своих ограниченных возможностей.

Построенная на реке Тайн в 1922 году для компании «Кунард Уайт Стар», «Андания», водоизмещением 13 950 тонн, могла принять на борт 500 пассажиров 1-го класса и 1200 — 2-го класса. Она прекрасно справлялась с перевозками в Северной Атлантике в период между двумя мировыми войнами, в основном выступая в качестве транспортного средства для эмигрантов из Европы в США. Имея обширные грузовые трюмы и крейсерскую скорость 15 узлов, судно идеально подходило для выполнения возложенных на него задач. Но в роли военного корабля в 1940 году оно оказалось явно не на своём месте.

Во время Первой мировой войны Англия проявила немалую активность в переоборудовании пассажирских лайнеров в вооружённые транспорты. Это был вынужденный шаг со стороны лордов Адмиралтейства, и корабли были совершенно не подготовлены к выполнению подобных задач. Они были слишком большими, слишком тихоходными, недостаточно маневренными и лишенными бронирования. Суда оснащали дополнительными артиллерийскими орудиями в соответствии с требованиями военно-морского флота, но всё же они не могли противостоять крупным немецким военным кораблям и представляли собой идеальные мишени для вражеских подлодок, количество которых постоянно увеличивалось. Эти переоборудованные лайнеры вскоре стали настоящей головной болью королевского флота. Не менее семнадцати из них было потоплено противником в течение войны.

Печальной, но неизбежной участью британской политики являлись всевозможные сокращения и урезания военного бюджета, которые проводились всегда, когда наступали относительно спокойные времена. Такие сокращения военного бюджета осуществлялись как с целью экономии средств, так и с целью уменьшить недовольство той части британского общества, которая предпочла бы обойтись без войны. Годы, последовавшие за Первой мировой войной, не были в этом плане исключением, и когда в 1939 году разразилась новая война, морскому министерству вновь пришлось подыскивать для выполнения чисто военных задач любые более или менее подходящие суда. Казалось, лорды Адмиралтейства не извлекли никаких уроков из фиаско, постигшего вооружённые транспорты во время Первой мировой войны. К этому времени британский торговый флот имел в своём составе некоторое количество быстроходных, современных грузовых кораблей, которые идеально подходили для использования в качестве вспомогательных крейсеров. Однако такие корабли к вспомогательным операциям привлечены не были, поскольку их посчитали неподходящими для этого в силу некой более чем странной логики. Вновь, из-за непробиваемого снобизма руководства королевского флота, предпочтение отдавалось крупным пассажирским лайнерам. Несомненно, они являлись весьма элегантными кораблями, которые прекрасно управлялись и поддерживались в идеальном состоянии настоящими профессионалами. Однако немалые размеры и не самая лучшая маневренность не позволяли использовать их для каких-либо иных целей, кроме перевозки войск или несения службы в качестве плавбаз в хорошо защищённых гаванях. С упорством, достойным лучшего применения, ВМС удалось добиться включения в состав вспомогательных сил флота 46 судов такого типа к весне 1940 года.

Как и в предыдущую войну, вооружение этих новоиспечённых вспомогательных крейсеров было безнадёжно устаревшим. Многие из 6-дюймовых орудий, которыми они были оснащены, использовались в качестве вспомогательного вооружения линкоров и тяжёлых крейсеров, принимавших участие ещё в Ютландском сражении, а порой возраст этих орудий был ещё более солидным. В некоторых случаях нарезные стволы практически полностью износились в результате длительного использования, что серьёзно снижало точность стрельбы. Орудия не имели щитов, прикрывающих артиллерийские расчёты, а поскольку их устанавливали на высоких открытых палубах вспомогательных крейсеров, то при сильном волнении на море им серьёзно доставалось. Весьма часто случались осечки, а механика орудий порой заедала, и чтобы придать стволу необходимый угол наклона, приходилось поднимать его вручную.

«Андания» отнюдь не являлась исключением из общей картины. Высокобортный лайнер с длинными мачтами и внушительных размеров дымовой трубой, он, как и все другие английские вспомогательные крейсера, не имел разведывательного самолёта на борту, и с борта вражеского корабля судно могли заметить прежде, чем с его борта — корабль противника. Артиллерийское вооружение, состоявшее из восьми 6-дюймовых и двух 3-дюймовых зенитных орудий времён Первой мировой войны, выглядело довольно впечатляюще. Но поскольку палубы бывшего пассажирского судна были всегда чем-то загромождены, некоторые орудия имели весьма ограниченный радиус стрельбы, а система управления артиллерийским огнём оставалась до крайности примитивной. В трюмах поместили 15 тысяч пустых нефтяных цистерн, что, как предполагалось, позволит судну остаться на плаву даже в случае попадания торпеды или снаряда, а также столкновения с миной.

Однако случиться могло всё что угодно, и именно это занимало мысли капитана Бейна, когда он незадолго до половины одиннадцатого вечера 15 июня 1940 года решил прийти на мостик «Андании». Только в этом месяце два однотипных с «Анданией» корабля, «Каринтия» водоизмещением 20 277 тонн и «Скотстаун» водоизмещением 17 046 тонн, были потоплены немецкими подлодками.

В полумраке короткой арктической летней ночи «Андания» шла курсом 240 градусов на скорости 15 узлов, находясь при этом в 75 милях к юго-западу от Исландии. Вскоре кораблю надлежало сменить курс и возвращаться через Фарерский пролив для завершения патрулирования, которое Бейн уже был скорее склонен считать бесплодным. Капитан получил приказ найти, перехватить и задержать финский пароход «Брита Торден», который, как предполагалось, должен был проследовать из Петсамо в Нью-Йорк через Рейкьявик. Стало известно, что на борту этого судна находится глава исландского почтово-телеграфного управления, известный прогерманский агитатор, которого британское правительство стремилось выдворить из Исландии, лишь недавно оккупированной английскими войсками. Бейн был уполномочен снять этого человека с борта «Брита Торден» и переправить его в надёжное место.

Погода отнюдь не благоприятствовала успешному поиску одного небольшого судна в проливе между Фарерскими островами и Исландией, ширина которого составляла какие-нибудь 240 миль. Один за другим следовали непривычные для этого времени года штормы, сопровождаемые туманами и моросящими дождями, преобладавшими всю предыдущую неделю. В условиях плохой видимости, не имея возможности видеть солнце или звёзды в течение нескольких дней, Бейн не всегда был уверен в местоположении своего корабля. Капитан старался не думать о том, что небольшой нейтральный пароход уже давно мог проскользнуть незамеченным. Бейна немного утешала мысль о том, что его весьма уязвимый корабль в сумраке, царившем в Северной Атлантике, хотя бы будет практически невидим для подводных лодок противника.

Находившийся в боевой рубке U-A корветтен-капитан Ганс Кохауз промёрз до костей, однако он испытывал схожее чувство безопасности, впрочем, с более серьезным основанием. Субмарина U-A, относившаяся к подводным лодкам старого типа VII, тайно построенным в Испании в 1929 году, когда Германия ещё стремилась скрыть свои военные приготовления, сейчас находилась в полупогружённом положении. Она была невидима для впередсмотрящих с «Андании», но находившиеся в боевой рубке лодки моряки безошибочно распознали массивный силуэт бывшего лайнера, внезапно вынырнувшего из пелены мрака. Кохауз немедленно приказал покинуть мостик субмарины и погрузиться на перископную глубину.

Удостоверившись, что на мостике всё в порядке, капитан Бейн уже собирался спуститься вниз, чтобы вздремнуть час-другой, что было крайне необходимо, когда средней силы взрыв потряс палубу под его ногами. Торпеда угодила в правый борт «Андании».

Бейн включил сигнал тревоги, и как только этот резкий звук пронёсся над кораблём, дождь прекратился и видимость резко улучшилась. В условиях улучшившейся видимости матросы орудийных расчётов заметили перископ в полутора километрах по правому борту. Орудия открыли огонь сразу, как только расчёты успели навести их на цель, но к тому времени уже пришлось вести стрельбу по опустевшей поверхности моря.

«Андания» довольно сильно накренилась на правый борт. Аварийные команды докладывали на мостик, что судно получило пробоину между 5-м и 6-м трюмами, которые быстро заполнялись забортной водой. Руль заклинило настолько сильно, что он уже не подлежал ремонту. Очень скоро забортная вода стала поступать в машинное отделение, выведя из строя основные электрогенераторы, после чего корабль погрузился в темноту. Он начал дрейфовать, а корма заметно погрузилась в воду.

Всё же Бейну удалось до известной степени сохранить контроль над ситуацией. Он отдал распоряжение в машинное отделение перекачать запасы топлива в пустые цистерны, чтобы выправить крен. Когда корабль удалось вновь поставить на ровный киль, включив резервные генераторы, казалось, его ещё можно спасти. Радиомолчание было прервано, чтобы вызвать на помощь другие суда.

Однако Ганс Кохауз всё это время оставался рядом. В 23 часа 45 минут был замечен след ещё одной торпеды, мчавшейся к правому борту. Руль корабля оставался неподвижным, и Бейн был бессилен предпринять какой-либо упреждающий манёвр. В ожидании неизбежного финала капитан столь сильно сжал руками ограждение мостика, что суставы его пальцев побелели, по спине заструился холодный пот. Секунды текли невыносимо медленно, пока белый водяной бурун, вздымаемый беспощадной торпедой, стремительно приближался к беспомощному лайнеру. Когда торпеда прошла за кормой «Андании» в какой-нибудь сотне метров, Бейн вновь вздохнул с облегчением.

Прошло ещё полтора часа, в течение которых искалеченный вспомогательный крейсер продолжал дрейфовать по ветру. В данный момент он являлся практически идеальной мишенью длиной почти 200 метров, всё ещё возвышаясь на 20 метров над поверхностью океана. Однако и третья торпеда, выпущенная Кохаузом, не попала в цель. Она прошла всего в 15 метрах за кормой английского крейсера.

Корма «Андании» уже довольно глубоко ушла в воду, три трюма были полностью затоплены, а вода в машинном отделении всё прибывала. Все помпы корабля работали на полную мощность, но они не могли справиться с безудержным напором водяного потока. Только пустые топливные цистерны в трюмах ещё позволяли судну держаться на плаву.

Около часа ночи 16 июня Ганс Кохауз произвёл пуск четвертой торпеды по тонущему кораблю. Возможно, немецкий капитан не обладал достаточным опытом, или же всё дело было в самих торпедах — о ненадёжности немецких торпед в тот период войны ходили легенды, — но он вновь не сумел попасть в практически обездвиженную мишень. Артиллеристы же «Андании», несмотря на почти безнадёжное положение своего корабля, сдаваться без боя не собирались, и вскоре немцы сами подверглись атаке. Орудийные расчёты вычислили место расположения лодки по следу, оставленному последней торпедой, и повели, огонь по этому квадрату. Когда снаряды стали падать слишком близко с субмариной, последняя была вынуждена скрыться в темноте.

В 1 час 15 минут, когда уже не осталось никаких сомнений в том, что корабль скоро пойдёт ко дну, капитан Бейн отдал всем второстепенным членам экипажа приказ покинуть судно. К счастью, ветер стих, море успокоилось, и хотя на поверхности ещё ощущалось довольно сильное волнение, шлюпки были удачно спущены на воду в ожидании приближающейся развязки. Прошёл ещё один час, в течение которого торпедированный лайнер боролся с волнами, но к половине третьего ночи постоянно прибывавшая вода в машинном отделении затопила насосы, и это положило конец безнадёжной борьбе. В 2 часа 40 минут Бейн собрал все шлюпки в одну группу, а «Андания» была предоставлена своей судьбе.

К счастью для экипажа, ему не пришлось долго оставаться в одиночестве посреди этих мрачных и враждебных вод. В течение нескольких часов после попадания первой торпеды сигнал SOS с «Андании» был принят исландским траулером «Скаллагринур», который и подобрал экипаж судна и позднее переправил людей на борт британского военного корабля. Так они вернулись в Скапа-Флоу. «Андания» затонула в 6 часов 55 минут утра 16 июня.

Случайность, благодаря которой сошлись пути «Андании» и подлодки U-A Ганса Кохауза, имела серьёзное влияние на ход войны на море. Потеря одного из вспомогательных крейсеров, несших патрульную службу, нанесла значительный ущерб обороне северо-западных подступов к Британским островам, чем немцы в полной мере воспользовались несколькими днями позже.