Глава 2

Глава 2

Потопление «Андании» подводной лодкой U-A было расценено Адмиралтейством как тщательно продуманная диверсионная акция, целью которой являлось прикрытие выхода в океан еще одного немецкого вспомогательного крейсера. Три таких крейсера, «Атлантис», «Виддер» и «Тор», бывшие ранее торговыми кораблями, уже действовали на просторах Атлантики. И если предположения адмиралов о целях действий лодки U-A и были ошибочными, то их уверенность в скором выходе в море еще одного рейдера оказалась верной.

В то время как «Андания» шла на дно у побережья Исландии на рассвете 16 июня 1940 года, в тысячах километров к юго-востоку от этого места, в Данцигском заливе, солнце уже взошло высоко, обещая хорошую погоду на предстоящий день. Стоявший на якоре недалеко от средней Южной отмели германский сухогруз «Кандельфельс» находился на последней стадии своего превращения из безобидного торгового судна в военный корабль. Уже заканчивались покрасочные работы, в результате чего яркий черный корпус и сияющие белые надстройки корабля стали мрачно-серыми.

«Кандельфельс», водоизмещением 7766 тонн, был построен в 1936 году в Бремене по заказу компании «Дойче Дампшиффартс Гезельшафт», более известной, как «Ганза Лайн». Пароход прибыл в Гамбург, завершив переход из Индии, 1 сентября 1939 года — в тот самый день, когда германские войска пересекли границу Польши, положив этим начало второй за последние 25 лет великой европейской бойне. Как только из трюмов «Кандельфельса» выгрузили последний тюк груза, принятого в индийском порту, судно немедленно было реквизировано немецкими ВМС.

«Кандельфельс», двухвинтовой корабль новой постройки с крейсерской скоростью 17 узлов и низким силуэтом, идеально подходил для использования в составе особого подразделения кригсмарине — «Хильфскрейцерс» (отряд вспомогательных крейсеров). Вскоре эту флотилию вспомогательных крейсеров предполагалось ввести в действие против торговых кораблей союзников в удаленных морях, находившихся за пределами зоны оперативных действий немецкого подводного флота. В отличие от крайне уязвимых английских вспомогательных кораблей, использовавшихся лишь для патрулирования и эскортирования конвоев, «Хильфскрейцерс» — всего в этот отряд входило девять кораблей — должны были действовать, как настоящие корсары. Быстроходные и хорошо вооруженные, они могли превзойти достижения пиратов былых времен. Избегая встреч с вражескими кораблями и самолетами, они могли уничтожать свои жертвы, когда бы и где бы им не предоставлялась такая возможность.

Однако немецкий план покорения Европы столь успешно претворялся в жизнь на первоначальном этапе, что это потребовало пересмотра приоритетности целей. «Серые волки» кригсмарине заняли последнюю очередь в списке важнейших задач. Первоначально предполагалось, что «Кандельфельс» будет переоборудован из торгового судна во вспомогательный крейсер в течение трех месяцев. Но поскольку верфи приходилось выполнять и другие срочные заказы, то лишь 6 февраля 1940 года «Кандельфельс» вступил в строй в качестве «вспомогательного крейсера номер 33». Снаружи он по-прежнему выглядел, как торговый корабль, но за стальными люками, убиравшимися в течение двух секунд, находились шесть орудий калибром 5,9 дюйма. Фальшивые вентиляторы, цистерны с водой и ящики прикрывали одно 75-миллиметровое, одно спаренное 37-миллиметровое и четыре 20-миллиметровых орудия. Примерно таким же образом были замаскированы два сдвоенных торпедных аппарата, два 3-метровых дальномера, два 60-сантиметровых прожектора, а в трюме корабля находились два разведывательных гидросамолета. Внешний вид судна мог быть быстро изменен с помощью съемной фок-мачты и установки дополнительного фальшборта на баке.

Теоретически «вспомогательный крейсер номер 33» представлял собой серьезную боевую единицу. Однако его 150-мм орудия были в действительности сняты со старого эскадренного броненосца «Шлезиен», а артиллерия меньшего калибра находилась в столь же почтенном возрасте. Гидросамолеты тоже были устаревшего типа: одномоторные «летающие лодки» Хе-59 с открытой кабиной пилота, прославившиеся лишь своей неустойчивостью на воде. Для ведения успешной карьеры рейдера кораблю требовался преданный и опытный экипаж, люди, готовые пойти на риск, не слишком при этом заботясь о самих себе. Таким и был экипаж «Кандельфельса».

Командовал же кораблем 43-летний капитан-цур-зее Эрнст Феликс Крюдер, элегантный и флегматичный человек, выслужившийся в офицеры из простых матросов — довольно редкое достижение для флота любой страны в то время. Крюдер, прослуживший в германском флоте 25 лет, считался специалистом по минной войне, также на его счету были участие в Ютландском бою и в действиях на Черном море во время Первой мировой войны. В период между двумя мировыми войнами он служил в инспекции по надзору за подготовкой офицерских кадров, где приобрел солидный опыт командования. Эрнст Феликс Крюдер, с его аналитическим складом ума и способностью к импровизации, представлял собой идеальный выбор в качестве командира вспомогательного крейсера с экипажем из 345 человек, который он был готов смело вести по непроторенному еще пути. Многие члены экипажа являлись резервистами из числа моряков торгового флота. Первый помощник Крюдера, лейтенант Эрих Варнинг, служил до войны на знаменитом немецком лайнере «Бремен», а штурман, лейтенант Вильгельм Михаэльсон, до перехода на «Кандельфельс» командовал пароходом «Стейбен». Люди Крюдера были опытными моряками, но в первую очередь они были преисполнены решимости воевать.

Уже стало традицией, что названия для немецких вспомогательных крейсеров выбирали их капитаны. Поэтому, когда «вспомогательный крейсер номер 33» вводили в строй 6 февраля 1940 года, на короткой церемонии, проходившей на борту корабля, Крюдер нарек его «Пингвином». Имя несколько озадачило команду, но в то время им, в отличие от их капитана, еще не была полностью известна уготованная кораблю судьба.

На протяжении последующих семи недель «Пингвин» проходил испытания на реке Везер. Проверялась мощность его двигателей, проводились учебные стрельбы из артиллерийских орудий, находившихся на борту корабля, а необстрелянная еще команда осваивалась на судне — наполовину военным и наполовину гражданским. Все обнаруженные на корабле неисправности быстро устранили, и, приняв на борт необходимое снаряжение, запас топлива и продовольствия, «Пингвин» проследовал через Кильский канал в Балтийское море. Здесь, в этих удаленных от войны водах, вдали от посторонних глаз Крюдер беспрестанно тренировал артиллерийскую и торпедную команды своего корабля. Изматывающие тренировки продолжались до тех пор, пока капитан не счел, что его артиллеристы и торпедисты могут уже сражаться на равных с лучшими артиллеристами английского королевского флота. Одновременно шли тренировки по постановке минных заграждений, а учения по спуску шлюпок проводились при любой возможности. Все это позволяло постоянно совершенствовать и поддерживать на должном уровне мастерство экипажа. От этих людей зависел успех будущих действий «Пингвина».

Рейдер, теперь уже с прекрасно подготовленной командой, вернулся в Киль 26 мая. Необходимо было произвести ремонт некоторых не до конца устраненных неисправностей в машинном отделении и пополнить запасы воды и продовольствия. Помимо этого, на борт взяли пять живых свиней, которых предполагалось откармливать отбросами с камбуза во время похода. Почти каждый матрос экипажа получил короткий отпуск на берегу, поскольку в следующий раз им удалось бы ступить на немецкую землю лишь по прошествии месяцев, а то и лет. Корабль отошел от причала 10 июня, вновь направляясь в Балтийское море, и на следующий день прибыл в Данцигский залив. После постановки на якорь в гавани Готенхафена — такое имя получил бывший польский порт Гдыня — на корабль под покровом ночи погрузили боезапас. 17 июня «Пингвин», измененный до неузнаваемости своей новой серой окраской, покинул Данцигский залив, имея на борту 380 мин и 25 торпед. Он шел воевать.

В начале лета 1940 года Британия, хотя она теперь противостояла врагу в одиночку и ей самой угрожало вторжение, все еще сохраняла контроль над Северным морем. Крейсеры и эсминцы флота метрополии непрерывно патрулировали эти воды, воздушное пространство над Северным морем постоянно контролировалось королевскими ВВС, а английские подлодки по-прежнему чувствовали здесь себя как дома. Основной целью такого патрулирования являлось обнаружение вражеского флота вторжения, но любой немецкий корабль, появлявшийся в Северном море, особенно одиночные торговые суда, подвергался серьезной опасности. Помощи от германских ВМС ждать не приходилось: крупные немецкие военные корабли оставались в своих портах, а легкие силы флота столь сильно пострадали от английских ВМС во время норвежской кампании, что их возможности были крайне ограничены.

Однако «Пингвин», способный причинить серьезный ущерб судоходству противника, являлся до известной степени исключением из общего правила. Утром 18 июня недалеко от Гесера, южной оконечности датского острова Лолланн, к нему присоединились тральщик «Шпербреккер 4» и миноносцы «Ягуар» и «Фальке». Они являлись мощными, хорошо вооруженными судами водоизмещением более 900 тонн каждый. «Ягуар», относившийся к типу «Вольф», имел на борту три 105-мм и четыре 37-миллиметровых орудия, а «Фальке», относившийся к «Мёве», также был вооружен тремя орудиями калибра 105-мм и четырьмя — 37-миллиметровыми. На обоих кораблях имелось по шесть торпедных аппаратов, и они могли развить максимальную скорость 34 узла.

Немногочисленный конвой прошел через Большой Бельт, основной морской канал между датскими островами, в плотном строю, и вошел в Каттегат примерно в девять вечера. В полночь, находясь на траверзе острова Анхольт, «Шпербреккер 4» покинул конвой, а «Пингвин» продолжил движение в северном направлении вместе с «Ягуаром» и «Фальке» на скорости 15 узлов. Согласно донесениям разведки флота, британские субмарины проявляли значительную активность в этом районе, поэтому нельзя было ослаблять бдительность.

В четыре часа утра 19 июня, когда вновь взошло солнце, три корабля обогнули северную оконечность полуострова Ютландия и вошли в пролив Скагеррак. Начиналось утро прекрасного летнего дня, без единого облачка на небе, лишь легкий восточный ветер гнал по поверхности воды небольшую рябь. Вдыхая свежий соленый морской воздух, экипаж «Пингвина» впервые смог немного расслабиться после многодневных тренировок, ощущая теперь себя хозяином собственной судьбы.

Воздушное прикрытие, состоявшее из летающей лодки До-18 и двух истребителей, появилось со стороны моря и затем сопровождало конвой до наступления темноты. В полночь эскорт «Пингвина» пополнился двумя тральщиками типа М, и с ними прибыл норвежский лоцман. Численно увеличившийся конвой вошел в лабиринт глубоководных фьордов, окаймлявших атлантическое побережье Норвегии. Защищенному островами «Пингвину» теперь не могли угрожать военные корабли союзников. Однако проход по фьордам требовал весьма тщательной навигации, поскольку они были хотя и глубокими, но в то же время узкими и извилистыми.

В 8 часов 20 июня, проходя мимо Бергена, «Ягуар» и «Фальке» покинули конвой, их задачи по эскортированию были выполнены. «Пингвин» и два тральщика продолжали продвигаться в северном направлении. В 16 часов 30 минут они достигли Согне-фьорда в 50 милях к северу от Бергена. Рейдер встал на якорь в глубине фьорда, а эскорт охранял вход в него.

На «Пингвине», скрытом от воздушной разведки противника в глубине фьорда, берега которого были покрыты густыми лесами, вновь предпринимались меры по маскировке. Как предполагалось, они должны были помочь кораблю беспрепятственно выйти на просторы Атлантики. В течение 36 часов рейдер с помощью береговых рабочих был «загримирован» под советское грузовое судно «Печора» (порт приписки — Одесса), на его бортах нанесены советские серп и молот. Результаты этой работы выглядели достаточно убедительно, но на всякий случай германская разведка установила, что судно «Печора» действительно существовало. И, что оказалось весьма кстати, находилось в Мурманске и не должно было покидать порт в течение какого-то времени.

«Пингвин» покинул Согне-фьорд в час ночи 22 июня. Теперь он находился в подчинении оперативного отдела Главного штаба ВМФ в Берлине. Согласно его приказам, рейдеру надлежало прорваться в Атлантику через Датский пролив, а затем следовать в южном направлении и занять позицию рядом с островами Кабо-Верде. Здесь он должен был встретиться с подводной лодкой U-A Ганса Кохауза и пополнить ее запасы топлива и продовольствия. Окрыленный успешным потоплением «Андании», Кохауз теперь действовал в районе Фритауна, служившего в качестве сборного пункта для союзных конвоев.

После рандеву с U-A Крюдеру надлежало обогнуть мыс Доброй Надежды и в Индийском океане начать свою кампанию против торгового судоходства союзников. Предполагалось, что здесь немецкому рейдеру удалось бы нанести противнику наибольший ущерб, поскольку англичане считали Индийский океан совершенно безопасным ввиду отсутствия немецких подлодок. Большинство торговых кораблей даже не имели какого-либо эскортного сопровождения. Крюдер намеревался также заминировать подходы к портам южного и восточного побережья Австралии, а позднее — западного побережья Индии и Цейлона. Кроме всего этого, «Пингвин» должен был в конце года перебазироваться в холодные воды Антарктики для атаки на китобойные флоты Англии и Норвегии. Видимо, именно об этом думал Крюдер, давая своему кораблю столь необычное имя.

Итак, глубокой ночью «Пингвин» поднял якорь и проследовал к выходу из Согне-фьорда в сопровождении тральщиков. В условиях густой облачности и шквального дождя со стороны моря рейдер с потушенными огнями медленно продвигался вперед, ориентируясь на мерцающие синие сигнальные огни тральщиков. Уже через час кораблю пришлось столкнуться со своим первым врагом — открытым океаном. Выйдя из устья фьорда около двух часов ночи, он оказался под воздействием сильнейшего юго-западного ветра, который дул с ураганной скоростью. Дождевой шквал снизил видимость до предела, и судно с трудом продвигалось вперед. Для многих матросов экипажа, проведших немало времени на береговой службе или в более спокойных водах, пришло время отведать все прелести морской болезни.

Для самого же корабля, несмотря на сильную килевую качку, разбушевавшаяся стихия не представляла реальной опасности. Чего, впрочем, нельзя было сказать о его эскорте. Водоизмещение и М-17, и М-18 составляло всего 700 тонн, и оба являлись судами с узким корпусом. И если в относительно спокойных водах Балтики они чувствовали себя как дома, то здесь, в открытом океане, их устойчивость к ударам морской стихии подвергалась сильнейшему испытанию. Порой суда чуть ли не целиком накрывало огромными волнами, и тральщики основательно потрепало при попытках идти одним курсом с ведущим кораблем. Приблизительно в 16 милях от выхода из фьорда командиры обоих суденышек, получив разрешение Крюдера, повернули обратно в поисках надежного укрытия.

В летнее время в столь высоких широтах ночь длится недолго, и уже в 2 часа 30 минут солнце вновь появилось над горизонтом. В полусвете наступающего дня можно было наблюдать бесконечные ряды катившихся с юго-востока штормовых волн. «Пингвину» приходилось идти курсом на запад, поэтому удары ветра и волн он принимал на левый борт, в чем заключалось некоторое преимущество. Однако Крюдер стремился покинуть прибрежные воды прежде, чем окончательно рассветет, поэтому корабль шел вперед полным ходом. Два дизельных двигателя мощностью 900 лошадиных сил позволили ему развить скорость 15 узлов, но судно сильно трепало, поскольку ему приходилось бороться со встречной волной. Крюдер опасался, что ему придется снизить скорость, чтобы избежать повреждения носовых орудий.

Решение было принято, когда около трех часов впередсмотрящий заметил перископ на расстоянии полумили по левому борту корабля. Через несколько секунд показалась и боевая рубка подлодки. Все это выглядело как аварийное всплытие, поскольку и рубка, и перископ исчезли в бурлящих водах столь же стремительно, как и появились. Крюдер приказал команде занять свои места по боевому расписанию.

Перед отплытием из Согне-фьорда капитан получил заверения от Главного штаба ВМФ, что всем германским подлодкам в этом районе приказано держаться в стороне от маршрута «Пингвина». Таким образом, это могла быть лишь английская лодка, поджидавшая в засаде немецкие корабли, стремившиеся прорвать блокаду. Помня, что «Пингвин» в данный момент был закамуфлирован под русское судно «Печора». Крюдер немного отклонился на север, надеясь тем самым создать впечатление, что его корабль направляется к Нордкапу. Не обращая внимания на погоду, он приказал развить максимальную скорость, и «Пингвин» устремился вперед, борясь с волнами.

В тот же самый момент субмарина вновь показалась на поверхности и пустилась в погоню за рейдером. Она находилась примерно в двух милях за кормой «Пингвина», борясь со штормовыми волнами, которые порой почти полностью скрывали ее из виду. Затем на боевой рубке замигал сигнальный фонарь. «Какое это судно?» — разобрал сигнальщик «Пингвина» сочетание нетерпеливо мигавших вспышек. Крюдер, играя роль непонимающего ни слова по-английски капитана русского торгового корабля, проигнорировал сигнал. Через несколько минут фонарь на лодке замигал вновь: «Остановите судно, или мы откроем огонь!»

Крюдер решил не подчиняться этому приказу. Субмарина находилась за кормой его корабля, так что вероятность попадания торпеды или снаряда сводилась к минимуму. Кроме того, немецкий корабль маневрировал так, чтобы максимально затруднить противнику прицельную стрельбу. «Пингвин» прибавил скорости, и вскоре подлодка стала отставать.

Правильность оценки обстановки немецким капитаном подтвердилась несколькими минутами позже, когда раздались три подводных взрыва. Следов от торпед видно не было, но не подлежало сомнению, что вражеская подлодка произвела торпедный залп. Все три торпеды или пошли на дно, или прошли мимо и взорвались, исчерпав свой запас хода. На этом все закончилось. Лодка продолжала упрямо преследовать рейдер еще час, но по скорости хода она уступала «Пингвину» и отставала все больше и больше, пока, наконец, не отказалась от своего первоначального намерения и не легла на другой курс.

Крюдер правильно предположил, что британская субмарина наверняка сообщит об обнаружении предположительно вражеского корабля. Поэтому он продолжал идти курсом на северо-восток весь день, держась от норвежского берега на расстоянии примерно 70 миль. В 8 часов 43 минуты на небольшой высоте прошла летающая лодка Хе-115, и примерно в 9 часов вечера был замечен самолет такого же типа. Если бы не это наблюдение с воздуха, «Пингвин» находился бы в море совершенно один.

Теперь перед Крюдером встал выбор между двумя возможными маршрутами прорыва на просторы Северной Атлантики. Он мог пойти кратчайшим путем между Фарерскими островами и Исландией либо же продолжать идти курсом на север и, обогнув остров Ян-Майен, выйти в Датский пролив. В случае выбора второго маршрута пришлось бы дополнительно пройти 700 миль. Однако Крюдер, не знавший о том, что пролив между Фарерскими островами и Исландией временно не охранялся по причине потопления «Андании», выбрал более длинный путь. Не знал он и о том, что после потери вспомогательного крейсера Адмиралтейство приказало крейсерам «Ньюкасл» и «Сассекс» более тщательно патрулировать Датский пролив.

В 23 часа, находясь на широте Тронхейма, Крюдер изменил курс на 320 градусов, чтобы достичь Ян-Майена. Эта летняя ночь была самой короткой в году, солнце почти и не садилось. Погода же, которая ранее обеспечивала столь нужное кораблю прикрытие, сейчас по какой-то непредсказуемой прихоти явно улучшилась. Вместо штормового ветра подул легкий бриз, море успокоилось, и дождь прекратился. Правда, сильная облачность сохранялась, но видимость также намного улучшилась. Наконец рано утром 23 июня подул северо-восточный ветер и ярко засветило солнце.

При таких погодных условиях Крюдер чувствовал, что его корабль может быть легко замечен противником, но особого выбора у него не было.

Единственное, что ему оставалось, — идти на полной скорости к Ян-Майену и укрыться в полосе тумана, обычно покрывающего остров в это время года. Сделав так, он мог затем дождаться подходящей пасмурной погоды, которая прикрыла бы его переход через Датский пролив.

Однако Крюдера ждало разочарование, поскольку погода за Северным Полярным кругом столь же непредсказуема, как и в любой другой точке земного шара. «Пингвин» продолжал стремительно идти курсом на северо-запад, но, хотя дул лишь легкий ветерок, а море было спокойным, туман, на который так надеялись, все никак не появлялся. Воздух оставался кристально чистым — настолько чистым, что с расстояния 100 миль можно было разглядеть Беренберг — вулканический пик Ян-Майена.

Хотя Ян-Майен и считался необитаемым (не считая персонала норвежской метеостанции), Крюдер весьма неохотно приближался к берегу. Впрочем, у него вновь не было выбора. В полдень «Пингвин» обогнул северную оконечность острова, на корабле объявили боевую тревогу, и все артиллеристы встали у своих орудий. Погода по-прежнему оставалась спокойной, но если бы рейдер заметили с берега, это ничем ему не грозило. Отойдя от острова на достаточное расстояние, Крюдер взял курс на запад. Он стремился подойти как можно ближе к ледяному полю, покрывавшему восточное побережье Гренландии, где потоки теплого летнего воздуха, проходя над холодным морем, создавали плотную стену тумана.

К большому облегчению не только командира, но и всей команды, «Пингвин» вошел в зону пониженной видимости, находясь примерно в 100 милях от побережья Гренландии. К половине восьмого вечера судно уже было окутано густым туманом и медленно продвигалось вперед по направлению к ледяному полю. Лед заметили лишь после девяти вечера, и Крюдер изменил курс на юго-запад, продвигаясь параллельно берегу и держась в стороне ото льда. Видимость улучшилась до 500 метров, что было вполне достаточно для осторожного продвижения вперед, но спокойствия это не прибавляло. В этих водах встречались айсберги, и хотя скорость снизили до минимума, все же сохранялась вероятность столкновения с одним из этих дрейфующих монстров. Однако Крюдер был готов пойти на подобный риск для стремительного прорыва в Атлантику. В данный момент он скорее радовался туману.

Удача перестала сопутствовать «Пингвину» утром 25 июня, когда он прошел лишь 75 миль в юго-западном направлении. Туман внезапно поредел, затем совсем исчез, и вновь установилась уже знакомая экипажу рейдера хорошая погода. Крюдеру теперь более чем когда-либо прежде хотелось совершить бросок к Датскому проливу на полной скорости, однако, поскольку там находились английские крейсеры, это было бы чистым самоубийством. Прогнозы погоды, получаемые им от Главного штаба ВМФ, основывались на данных немецких судов метеослежения, которые скрытно бороздили эти воды под видом траулеров. Эти прогнозы показывали, что погода имела тенденцию к ухудшению в течение ближайших дней в связи с продвижением с юга теплого воздушного фронта. Крюдер лег на обратный курс, вновь войдя в полосу тумана, где он рассчитывал дождаться обещанного ухудшения погоды. Скрывшись в этом мире безмолвия, он известил Главный штаб ВМФ о своем решении при помощи особого короткого кода, специально изобретенного для использования вспомогательными крейсерами. Для передачи сообщения было необходимо нарушить радиомолчание на какие-нибудь десять секунд. Этот промежуток был слишком короток, чтобы какая-либо из британских пеленгующих станций могла его засечь и определить место передачи.

Ожидание было долгим и томительным. «Пингвин» медленно двигался вдоль кромки ледяного поля на половинной мощности двигателей. Команда по большей части слонялась без дела, хотя все пребывали в постоянном нервном напряжении, поскольку это царство тумана и мглы таило в себе немало скрытых опасностей. Такая ситуация в немалой степени способствовала упадку боевого духа, чего Крюдер никак не ожидал на столь ранней стадии выполнения поставленной перед ними задачи. Он испытал значительное облегчение, когда утром 28 июня барометр начал стремительно падать, а затем поднялся ветер, продвигая еще дальше стену тумана. Быстро формировались тяжелые, низко висящие тучи, переполненные большим количеством влаги. Теплый воздушный фронт пришел и в эти места.

Запустив двигатели и развив скорость в 9 узлов, «Пингвин» вновь двинулся на юг. Ветер теперь дул с востока с большой силой, что вызывало значительное волнение моря, и вскоре ледяные брызги стали пролетать над мостиком рейдера. Тучи сгущались все больше, так что к вечеру казалось, что «Пингвин» попал из одного кошмара в другой, еще худший. Из-за сильного волнения корабль подвергался сильной и резкой качке, что увеличивало страдания экипажа. Затем вновь появился лед. Сначала можно было заметить небольшие льдины, не представлявшие опасности для корабля, однако затем стали появляться льдины побольше, а вскоре в темноте уже проступали смутные очертания настоящих ледяных гор. Все это в немалой степени потрепало нервы команде на протяжении мучительно медленно тянувшихся двадцати четырех часов. Когда утром 29 июня ветер стих и видимость улучшилась, Крюдер чувствовал крайнюю усталость и радовался улучшению погоды, хотя это лишило его судно защиты от британских кораблей, теперь усиленно патрулировавших этот район.

Впрочем, Крюдер мог и не волноваться, поскольку у королевского флота появились другие заботы. После подписания Францией перемирия с немцами 16 июня стала очевидной необходимость как-то предотвратить весьма вероятное попадание ее флота в руки противника. Французские корабли — в том числе шесть линкоров и два линейных крейсера — были блокированы в Оране, Дакаре и на Мартинике. Им предоставили выбор — сдаться англичанам или же быть потопленными. Для проведения этой операции англичане привлекли значительные силы флота метрополии, что оставило немалую часть Северной Атлантики, в том числе и Датский пролив, без надлежащей защиты.

«Пингвин» вышел из Датского пролива утром 1 июля, не заметив при этом чего-либо опаснее нескольких одиноких айсбергов. Теперь корабль находился в относительной безопасности, поскольку мог свободно затеряться на просторах Северной Атлантики. Рандеву с подлодкой U-A вблизи Дакара было запланировано на 18 июля, что давало еще немало свободного времени. Крюдер решил извлечь из этой паузы некоторую пользу, продвигаясь на юг вдоль 35 градуса западной долготы. Рейдер шел на пониженной скорости, экономя топливо и высматривая неохраняемые корабли союзников, шедшие северным маршрутом из Канады в Англию и обратно. Но удача рейдеру не улыбнулась, поскольку за пять дней было замечено лишь одно судно, оказавшееся британским вспомогательным крейсером «Кармания». Зная, что «Кармания» более быстроходна и лучше вооружена, чем «Пингвин», Крюдер предпочел ретироваться. Никакой реакции со стороны английского корабля не последовало. По-видимому, на нем не заметили немецкий рейдер.

В полдень 7 июля «Пингвин» приблизился к основной трассе конвоев, шедших из США в Англию и обратно. Необходимо было соблюдать максимальную осторожность. В течение следующих двух дней на горизонте время от времени появлялись скопления мачт и дымовых труб, и рейдер отворачивал в сторону. Видимость была отличной, поэтому, несмотря на то что «Пингвин» имел низкий силуэт, всегда оставался риск обнаружения его судами эскорта. Появление русского корабля в этих водах могло вызвать подозрения, что привело бы к артиллерийскому бою, в котором рейдер мог потерпеть поражение. Была необходима иная маскировка, и 10 июля, при теплой погоде, всем матросам раздали кисти, и рейс фальшивой «Печоры» закончился столь же быстро, как и начался. К ночи «Пингвин» принял обличье греческого транспорта «Кассос».

Пока «Пингвин» направлялся на юг к месту своего рандеву с подлодкой, в 5 тысячах миль от этого района, в Индийском океане, произошла встреча, оказавшая важное влияние на ход войны на море.

Утром 11 июля английский транспорт «Сити-оф-Багдад» водоизмещением 7506 тонн, шедший из Англии в Пенанг, приближался к берегам Суматры. В 7 часов 30 минут с корабля заметили другое британское торговое судно по правому борту. В этом, разумеется, не было ничего странного — ведь «Сити-оф-Багдад» находился недалеко от пересечения маршрутов, по которым часто ходили английские торговые корабли. Затем другое судно внезапно сменило курс и направилось прямо к «Сити-оф-Багдад». Подойдя с кормы довольно близко к английскому кораблю, оно легло на параллельный курс, держась на расстоянии около полутора миль. На мачте незнакомого корабля подняли сигнальные флажки, но на борту английского транспорта их разобрать не смогли, несмотря на относительно близкое расстояние. Впрочем, у капитана «Сити-оф-Багдад» Армстронга Уайта и без того было достаточно оснований для тревоги. Он отдал радистам судна приказ начать передачу сигнала «QQQQ», который означал: «Подвергаюсь атаке вражеского корабля, замаскированного под торговое судно».

Этим судном был «Атлантис», бывший «Голденфельс», корабль одного типа с «Пингвином». Он отплыл из Германии в марте, находясь под командованием капитана-цур-зее Бернхардта Рогге, и уже успел причинить немало ущерба судоходству союзников в Южной Атлантике и Индийском океане.

«Атлантис» открыл огонь сразу после того, как его радисты доложили, что «Сити-оф-Багдад» начал передачу сигналов о помощи. Орудия рейдера всаживали в английский транспорт один шестидюймовый снаряд за другим, пока британский корабль не остановился, объятый пламенем. На его борту три человека были убиты и двое ранены. Затем десантная группа с «Атлантиса» поднялась на борт транспорта и затопила его с помощью взрывчатки.

«Сити-оф-Багдад» был бы лишь еще одним пунктом в увеличивающемся списке жертв «Атлантиса», если бы не промах команды английского корабля. В спешке они не успели выбросить за борт книги кодов, специально разработанных для торговых кораблей союзников. Эти коды попали в руки десантной группы германского рейдера и затем отправлены в Германию через Японию при первой возможности. Уже через несколько недель в Берлине могли расшифровывать все радиосообщения, посылаемые торговым кораблям союзников. Лишь несколько месяцев спустя Адмиралтейство осознало, что коды известны противнику.

12 июля «Пингвин» прервал радиомолчание по приказу Главного штаба ВМФ. В этот момент он находился в 700 милях к северо-западу от островов Кабо-Верде, пробыв в море без перерыва уже почти три месяца. В ответной радиограмме штаба указывались широта и долгота намеченного на 18 число рандеву с подлодкой U-A.

Рейдер прибыл в этот пункт в полдень 17 июля. Место это, находившееся на полпути между Африкой и Вест-Индией, лежало в стороне от морских путей. Крюдер остановил корабль и стал ждать, его обеспокоенность возрастала по мере того, как шло время. Хотя «Пингвин» был совершенно один в этих пустынных водах, какой-нибудь британский корабль все же мог неожиданно появиться на горизонте. Капитан вздохнул с облегчением, когда на рассвете 18 июля низкий серый силуэт выплыл из утреннего тумана. U-A прибыла вовремя.

Плохо было то, что с ее приходом погода изменилась. Поднялся довольно сильный северо-восточный ветер, и волнение на море делало невозможной передачу снаряжения и припасов на лодку. Крюдер решил переместиться южнее, чтобы найти более спокойное место, по пути передав на лодку 70 тонн дизельного топлива. Этого запаса вполне могло хватить на путь до Бискайского залива.

20 числа оба судна достигли точки в 720 милях юго-западнее островов Кабо-Верде. Состояние моря здесь позволило лодке подойти близко к борту «Пингвина». Это был первый случай, когда подводная лодка получала снаряжение с надводного рейдера, что вызвало неизбежные проблемы. Вскоре выяснилось, что гидропланы не дают лодке подойти достаточно близко к борту корабля, и остаток дня ушел на сооружение дополнительного настила, заполнявшего образовавшийся промежуток. Одиннадцать торпед переправляли с помощью надувных плотов. Эта операция отняла немало времени, и к полудню 25 июля передача снаряжения еще не завершилась.

Затем «Пингвин» взял лодку на буксир и пошел на юго-восток, чтобы выйти на корабельные трассы между портами Южной Америки и Фритауном. Субмарине надлежало выслеживать корабли, идущие во Фритаун и из него. Фритаун являлся важным сборным пунктом для английских конвоев, поэтому Кохауз с нетерпением ожидал возможности применить в деле недавно полученные им торпеды.

Случай представился скорее, чем этого ожидали. 25 июля в 23 часа по левому борту были замечены огни корабля, шедшего сходящимся курсом, и U-A отправилась на разведку. Крюдер, будучи лишь заинтересованным зрителем, отвел «Пингвин» чуть дальше, ожидая дальнейшего развития событий.

Примерно через час Кохауз вернулся, чтобы сообщить о неудаче. Ему удалось установить, что корабль являлся танкером союзников, довольно легкая мишень, однако первая выпущенная по нему торпеда оказалась «с норовом». Она стала ходить кругами, а затем пошла в обратном направлении к выпустившей ее субмарине, так что Кохаузу пришлось проявить немалое искусство маневрирования, чтобы не быть потопленным собственной торпедой. Когда капитану подлодки удалось снова взять контроль над ситуацией в свои руки, танкер уже растворился в ночной тьме. Возможно, его команда и не подозревала о грозившей ей опасности.

Субмарину U-A вновь взяли на буксир, однако на следующий день волнение усилилось и буксирный трос лопнул. Подлодке пришлось идти на своих дизелях, держась рядом с «Пингвином». Кохауз покинул рейдер в полдень 28 июля в 850 милях к западу от Фритауна. Теперь «Пингвин», выполнив свои обязанности корабля снабжения, мог приступать к боевым операциям.