24 «О Господи! Почему не позвонит какой-нибудь журналист и не скажет, что ему понравилась моя книга?»

24

«О Господи! Почему не позвонит какой-нибудь журналист и не скажет, что ему понравилась моя книга?»

Вернувшись в Бразилию, Пауло в качестве первоочередной и безотлагательной меры убедил отца не вмешиваться в издательские дела и дать Кристине возможность работать спокойно. Уверенность в том, что Кристина руководит издательством не хуже, а может, и лучше, чем он, оказалась для Пауло мощным стимулом — он безраздельно предался писанию. Впрочем, писатель терзался многочисленными тяжкими сомнениями: можно ли создать книгу, рассказывая о своем паломничестве? Не станет ли это всего лишь очередной рядовой историей? Не отказаться ли от этой идеи и не взяться ли за другой проект — какой-нибудь «Трактат о практической магии»? И где публиковать книгу, как бы она ни называлась — в «Шогане» или, подобно тому, как он поступил с «Курсом практического вампиризма», передать ее в «Эко»?

В подобной неуверенности он пребывал до 3 марта 1987 года, до карнавального вторника. В тот день Пауло уселся перед своей электрической «Оливетти» с твердым намерением не вставать, пока не будет поставлена последняя точка в «Дневнике мага». Три недели искупленной работы, когда он не выходил из дому и в самом деле вставал из-за стола только чтобы поесть, поспать и умыться. И 24 марта Кристина увидела в руках мужа двухсотстраничную машинопись, готовую к отправке в печать. В нем крепло желание отдать книгу в «Шоган», и он даже поместил в журнале «Идейас», субботнем приложении к «Жорнал до Бразил», несколько кратчайших анонсов: «Скоро! „Дневник мага“ — издательство „Шоган“!»

Одним из тех, кто не раз пытался убедить Пауло не становиться одновременно и автором, и издателем, был журналист Нелсон Лиано Жуниор: он-то и посоветовал ему вновь постучаться в дверь Эрнесто Мандарино. «Постучаться в дверь» в данном случае следует понимать буквально, ибо в той скромной комнате, где размещалось издательство «Эко», была только одна дверь, выводившая прямо на улицу. Пауло размышлял и колебался еще несколько дней и лишь в середине апреля подписал договор на первое издание «Дневника мага»: подписание состоялось на стойке соседнего с издательством бара на улице Маркез-де-Помбал. Договор содержит кое-что примечательное: прежде всего вместо обычных 5 или 7 лет, на которые автор уступает издательству права, Пауло потребовал, чтобы контракт перезаключали при каждом новом издании (тираж первого составил 3 тысячи экземпляров). Затем — в отличие от того, как это было с «Курсом практического вампиризма», когда он добился, чтобы авторские перечисляли ежемесячно — неожиданно согласился на общепринятый ежеквартальный порядок, хотя в Бразилии инфляция в ту пору достигала почти одного процента в день. И в самом низу приписал еще один пункт, на первый взгляд совершенно бессмысленный, однако демонстрирующий его исключительную дальновидность:

После реализации первой тысячи экземпляров издательство обязуется оплатить переводы книги на испанский и английский языки.

Если бы в числе прочих дарований Пауло была способность предвидеть будущее, он мог бы воспользоваться случаем и поставить в счет Мандарино переводы не только на испанский и английский, но и на те 44 иностранных языка — включая албанский, эстонский, фарси, иврит, хинди, малайский и маратхи — на которые будет переведен «Дневник мага» двадцать лет спустя. Не сразу, медленно и постепенно, а затем все стремительнее по сумме продаж он стал намного превышать все прочие названия издательства «Эко». Через много лет Эрнесто Мандарино, удалившись от дел в городок Петрополис в семидесяти километрах от Рио-де-Жанейро, будет вспоминать, сколь значительной частью обязан этот успех свойству, которое довольно редко встречается у писателей и которым Пауло Коэльо был наделен весьма щедро:

— Обычно авторы приносят рукопись в издательство и все прочее их не касается — они не прилагают никаких усилий для того, чтобы их книги покупали. Пауло же не только давал интервью в газетах, журналах, на телевидении и по радио, но и читал лекции при всяком удобном случае.

По совету журналиста Жоакина Феррейры дос Сантоса Пауло предпринял шаг, на который не всегда отваживались даже признанные писатели: он нанял на свои деньги 20-летнюю журналистку Андреа Кальсу, поручив ей продвигать книгу в СМИ. Деньги были довольно скромные — приблизительно 400 нынешних долларов в месяц — но писатель пообещал, если дело пойдет, всякие соблазнительные удовольствия. Если до конца 1987 года книга выйдет на рубеж 20 тысяч экземпляров, Андреа получит билеты по маршруту Рио-де-Жанейро — Майами — Рио-де-Жанейро. В контракте была предусмотрена и PR-компания вокруг выставки работ Кристины: если все 22 картины продадутся до закрытия экспозиции, журналистке будут выплачены 250 долларов премии. Пауло и Кристина тоже трудились не покладая рук, печатали рекламные буклеты и листовки и сами же раздавали их ежевечерне в кино, театрах и варьете.

Все эти усилия были попыткой компенсировать упорное нежелание крупных СМИ уделить место или время столь необычному явлению, как «Дневник мага», которым интересовался только слой андеграундных изданий, истончавшийся на глазах. Андреа вспоминает о своих тщетных попытках подверстать рекламный анонс о появлении книги к телесериалу «Мандала», выпущенному в то время компанией «Глобо», благо в сюжете имелось что-то общее. Благодаря ее неустанным трудам появилось наконец первое упоминание о «Дневнике…» в крупной газете — но заметочка, напечатанная в воскресном приложении к «Жорнал до Бразил», была такая куцая, что резонанса не вызвала. Рядом с ней по предложению Жоакина поместили фотографию самого Пауло в черном плаще и с мечом. Впрочем, надо признать, что заметка все же привлекла внимание продюсеров программы интервью «Без цензуры», которая каждый вечер шла в прямом эфире по общенациональному каналу «Эдукатива», и они пригласили Пауло на передачу.

Отвечая на вопросы телеведущей Лусии Леме, Пауло впервые объявил на публике — перед миллионной аудиторией — что наделен тайным даром, о котором до сей поры знали лишь горсточка близких друзей да дневник: он в самом деле — маг и среди прочего способен по своему желанию вызывать дождь. Эта стратегия оказалась выигрышной. Регина Герра из газеты «Глобо» увидела передачу и предложила своему начальству сделать репортаж о новом персонаже, появившемся в культурном пространстве Рио-де-Жанейро — о писателе, способном вызывать дождь. Начальство, хоть и сочло это несусветной чушью, дрогнуло перед настойчивостью юной журналистки и разрешило. И в итоге 3 августа раздел, посвященный культуре, отдал всю первую полосу Пауло Коэльо, окрещенному в жирно набранном заголовке «Кастанеда с Копакабаны». На помещенных там фотографиях он — все в том же черном плаще, в темных очках и с мечом — стоит среди деревьев сада, примыкающего к его квартире. «Врезка», предваряющая интервью, сделана как будто по заказу того, кто владеет сверхъестественным даром:

Благодаря толстым стенам старого дома в квартире царит тишина, хотя в двух шагах отсюда — Копакабана, одно из самых оживленных мест в городе. Одна из комнат служит рабочим кабинетом; окна выходят в миниатюрный лес: кусты, вьющиеся растения, самамбайи. На наш первый вопрос: «Вы — маг?» Пауло Коэльо, недавно выпустивший «Дневник мага», свою пятую книгу, отвечает вопросом:

— Сегодня ветрено?

Одного взгляда на переплетение ветвей за окном достаточно, чтобы покачать головой и пробормотать «нет», тоном, который дает понять, что для нашего интервью совершенно неважно, перемещаются ли сейчас воздушные потоки или нет.

В таком случае смотрите, — говорит он, по-прежнему сидя на одной подушке, откинувшись на другую, не меняя позы и не шевелясь.

И вот кончик самого верхнего листка на маленькой пальме начинает чуть заметно подрагивать. В следующее мгновение покачивается уже все дерево, а за ним и все остальные вокруг. Позвякивает бамбуковая занавесь в коридоре, слетают с пюпитра странички, на которых репортер приготовился делать заметки. Проходит минута или две — и ветер стихает так же внезапно, как налетел. На ковре остаются несколько сухих листков, в душе — сомнение: что это было — совпадение или наги хозяин в самом деле одарен магическими свойствами вызывать ветер? Надо прочесть книгу и попытаться понять.

Чтобы сделать рекламу своей книге, Пауло позирует газетным репортерам в плаще и с мечом в руке. Пресса называет его «Кастанедой с Копакабаны»

Помимо репортажа в «Глобо», повелитель бурь добился только еще двух публикаций — в «Паскиме» и в журнале «Маншете». Пауло был неизменно мил и приветлив с журналистами: позировал перед камерами в позах йоги, на фоне дымящихся колб и реторт своей лаборатории, по просьбе гостя снимал и надевал черный плащ… Лед отчуждения начал таять. И мало-помалу все больше светских обозревателей — среди них была его старинная приятельница Хильдегард Анжел — записывали в свои ежедневники номер его телефона, все чаще появлялись заметки о том, как его «видели выходящим» из такого-то ресторана или театра. Впервые в жизни Пауло испытал, что значит — быть пригретым славой, впервые в жизни — потому что даже на пике его музыкальной карьеры все лавры доставались Раулю Сейшасу, который все-таки был «лицом» их тандема. Эти усилия не прошли даром и вскоре отозвались на цифрах продаж, хотя до звания «бестселлер» «Дневник мага» было еще очень далеко.

В попытках конвертировать то, что он сам называл «обломком славы», Пауло вместе с астрологом Клаудией Кастело-Бранко, написавшей предисловие к «Дневнику…», стали пайщиками фирмы «Итатайа туризмо» и принялись предлагать клиентам пакет духовно-туристических услуг, названный «Три священных пути» — имея в виду христианство, иудаизм и ислам. Заинтересовавшихся Пауло и Клаудия сулили отправлять в круиз, который начинался в Мадриде, завершался в Сантьяго-де-Компостела, а до этого делал протяженный зигзаг через Египет (Каир и Луксор), Израиль (Иерусалим и Тель-Авив), Францию (Лурд) и вновь Испанию (Памплона, Логроньо, Бургос, Леон, Понферрада и Луго). Трудно сказать, что именно под корень подрубило проект — скверно составленные рекламные объявления, где не сообщалось даже, сколько продлится тур, или заоблачная его стоимость (5 тысяч долларов), но так или иначе предложением не заинтересовался никто. Затея, хоть и не принесла результатов, потребовала и времени, и труда, так что агентство, чтобы хоть отчасти возместить их, за полцены отправило Пауло и Клаудию в экскурсионную поездку по Ближнему Востоку — в одно из мест, посещение которых было предусмотрено столь бесславно провалившимся проектом.

И вот Пауло вместе с Паулой, матерью Кристины, и Клаудией 26 сентября прилетел в Каир, где, впрочем, тотчас предпочел продолжить путешествие со своей тезкой-тещей. На второй день пребывания в столице Египта он нанял местного гида (по имени Хасан) и попросил его отвезти их в юго-западную часть города, в квартал Мокаттам, где находился коптский монастырь Святого Симона-Сапожника. Побывав там, они на такси пересекли Каир и уже под вечер ступили па пески Сахары, крупнейшей в мире пустыни, оказавшись в сотне шагов от Сфинкса и знаменитых пирамид Хеопса, Хефрена и Микерина. Из такси пересели на лошадей (в качестве средства передвижения предлагался также верблюд, но Пауло опасался, что может с него сверзиться) и двинулись к пирамидам. Подъехав к этим каменным монументам ближе, Пауло спешился и дальше пошел своим ходом, меж тем как Хасан держал лошадей и читал Коран, священную книгу мусульман. Оказавшийся совсем рядом с освещенными пирамидами Пауло уверяет, что увидел в пустыне женщину, окутанную покрывалом, и с глиняным кувшином на плече. По его словам, это было нечто совсем иное, нежели в Дахау: «Видение — это то, что предстает твоему взору, а явление — почти физическая реальность, — объяснял он. — В Каире произошло именно явление». Даже он, привычный к подобному, был поражен. Он вглядывался в окружавшее его бескрайнее пространство, залитое светом полной луны, но не видел никого, кроме Хасана, продолжавшего бормотать суры — женская фигура, приблизившись к Пауло, исчезла так же таинственно, как возникла. Однако впечатление оставила столь сильное, что и месяцы спустя, сочиняя свою вторую книгу, он мог воссоздать ее в мельчайших подробностях.

Первое ошеломительное известие о начале своей карьеры он через несколько недель получит еще в самолете авиакомпании «Вариг» на обратном пути в Бразилию. Взяв предложенную стюардессой газету «Глобо» за прошлую субботу, он положил ее на колени, закрыл глаза, произвел безмолвное мыслительное усилие и лишь затем развернул прямо на разделе, посвященном культуре: в еженедельном списке самых продаваемых книг значился и «Дневник мага». До конца года он подпишет договоры еще на пять переизданий, и тиражи перевалят за 12 тысяч экземпляров. Успех побудил его представить книгу на учрежденную Министерством просвещения премию Национального института книги, жюри которой в том году будет заседать в городе Витория, столице штата Эспирито-Санто и состоять из поэта Ивана Жункейры (Рио-де-Жанейро) — спустя годы Пауло станет его коллегой по членству в Бразильской академии литературы, — прозаика Роберто Алмады (Эспирито-Санто) и журналиста Карлоса Эркулано Лопеса (Минас-Жерайс). Однако их выбор пал на книгу живущего в Бразилии португальца Кунья де Лейраделлы «Долгий век Эдуардо да Кунья Жуниора». «Дневник мага» не вошел даже в шорт-лист, и за него голосовал один Жункейра. «Книга оказалась для нас совершеннейшей новинкой, — вспоминал академик годы спустя. — В ней причудливо перемешивались явь и фантасмагория. А лично меня она привлекла „постольку поскольку“ — я вообще очень люблю литературу о путешествиях и подобный тип повествования, зыбкий и призрачный».

После оглашения результатов Пауло ожидало новое жгучее разочарование: журнал «Вежа» опубликовал пространный репортаж о том, какой бум переживает в Бразилии эзотерическая литература — и не упомянул «Дневник мага», даже не обмолвился о нем ни единым словом, словно его и на свете не было. Удар был так силен, что Пауло в очередной раз стал подумывать о том, не оставить ли ему писательскую стезю: «Сегодня я всерьез размышлял, не бросить ли все и не уйти ли на покой», — заносит он в дневник. Впрочем, через несколько недель он оправился от двойного потрясения и заглянул в «И Цзин». В дневнике он записал вопрос: «Что я должен сделать, чтобы следующая книга разошлась стотысячным тиражом?» — бросил на стол три монетки и в радостном изумлении вытаращил глаза, увидев результат. «Книга перемен», обычно пророчащая через посредство туманных иносказаний, на этот раз — если верить Пауло — высказалась с недвусмысленной ясностью: «Великого человека ждет удача».

Пауло запрашивает «И Цзин», что сделать для того, чтобы было распродано 100 тысяч экземпляров «Алхимика». Спустя двадцать лет суммарный тираж книги, изданной по всему миру, превысил 50 миллионов

А новая книга, которая и принесет удачу, уже полностью сложилась у него в голове. В истоках следующей работы Пауло Коэльо лежала персидская легенда, вдохновившая в свое время Борхеса на создание рассказа «История двоих, которые мечтали», опубликованного в 1935 году в его «Всеобщей истории подлогов». Пастух Сантьяго, мечтая о сокровищах, спрятанных где-то у египетских пирамид, решает бросить свою деревню и отправиться на поиски того, что автор называет «своя стезя». На пути в Египет пастух встречает разных людей, среди которых есть и алхимик, и извлекает из каждой такой встречи урок для себя. В конце странствия он понимает, что цель его поисков находится именно в той деревне, откуда он пустился в путь. Было выбрано и название — «Алхимик». Не перестает изумлять, что книга, ставшая одним из величайших бестселлеров всех времен — к концу первого десятилетия XXI века было продано свыше 35 млн. экземпляров — задумывалась первоначально как театральная комедия, где Шекспира скрещивали с бразильским юмористом, о чем в январе 1987 года автор писал в своем дневнике:

Менескал и <актер> Перри Салес обратились ко мне по телефону с просьбой сочинить пьеску, по которой можно было бы поставить моноспектакль. Так совпало, что я как раз недавно посмотрел по видео фильм Стивена Спилберга «Дуэль», где тоже рассказывается об одиночке.

Возникла идея: большая лаборатория, где старик-алхимик ищет секрет философского камня — мудрость. Он хочет отчетливо представлять себе, чего способен достичь человек, окрыленный вдохновением. Алхимик (кстати, это может стать названием) будет читать тексты Шекспира и Шико Анизио, исполнять музыку и вести с самим собой диалоги, представляя еще одного персонажа. Им может быть алхимик или вампир. Знаю по собственному опыту, что вампиры очень подхлестывают воображение, и очень давно уже не видел на одной сцене сочетания ужасного и смешного.

Алхимик подобно Фаусту приходит к выводу, что мудрость — не в книгах, но в людях — а люди сидят в зале. Его сыграет Перри, эта роль станет открытием. Все это должно быть сдобрено изрядной долей юмора.

С проводником у египетских пирамид

Пауло ищет вдохновения, которое будет питать его следующие книги

Поскольку пьеса никогда не была поставлена, этот набросок был расширен и изменен до полной неузнаваемости и более того — утратив драматургическую форму, превратился в роман. Пауло был до такой степени «в материале», что, начав писать, потратил всего две недели на двести страниц текста — объем, равный «Дневнику мага». Роман открывался посвящением Жану, которому Пауло дал прочесть рукопись: «Посвящается Ж. — Алхимику, который познал тайну Великого Творения».

В июне 1988 года, когда «Алхимик» готовился к выходу, «Дневник мага» преодолел рубеж 40 тысяч экземпляров и девятнадцать недель подряд держался в списке национальных бестселлеров. Пренебрежительное равнодушие, с которым к нему относились гранды бразильской прессы, исчезло, что придавало особый, неповторимый вкус победе, одержанной и самой книгой и той партизанской войной, что вели Пауло, Кристина и Андреа Кале, продвигая «Мага». «И Цзин» — по крайней мере, так трактовал это Пауло — рекомендовала возобновить контракт с Андреа, но поскольку она оказалась занята другой работой и не могла посвятить себя Коэльо и уделять ему все время и силы, ее обязанности возложила на себя Кристина. В отношении «Алхимика» применили ту же тактику, что оказалась столь плодотворной с «Магом»: супруги раздавали рекламные листовки у дверей кино, театров, баров, посещали книжные магазины и оставляли продавцам экземпляры с автографом. Из мира звукозаписи Пауло позаимствовал и привнес в мир литературы предосудительную практику так называемой «джинсы», то есть заранее проплаченных репортажей или сюжетов, лестно отзывающихся о том или ином диске (здесь — книге). Можно отыскать следы «джинсы» в сохранившихся в архиве писателя материалах, выходивших в эфир на «Пово AM-FM», высокорейтинговой радиостанции города Форталезы (штат Сеара). Присылавшиеся ему сводки доказывают, что всю вторую половину июля «Алхимик» был объектом «комментариев свидетелей» (кодированное иносказание, обозначавшее безудержно льстивые похвалы), трижды в день звучавших в эфире в программах Карлоса Аугусто, Ренана Франсы и Роналдо Сезара, в ту пору наиболее популярных ведущих.

И он, и Кристина ясно понимали, что на войне все средства хороши. От посылки экземпляров с дарственными надписями «тузам и шишкам» бразильских СМИ (из коих один Силвио Сантос, владелец телеканала «Си-би-ти», ответил учтивой телеграммой) — до чтения бесконечных лекций (с той лишь разницей, что вопреки обыкновению публичные выступления Пауло были бесплатными). Подобно миссионеру он в любое время дня и ночи был готов говорить на любую из восьми отработанных тем, которые сам предлагал: «Священные пути древности», «Пробуждение магов», «Обряды и ритуалы R.A.M.», «Философия и практика оккультных обрядов», «Эзотерическая традиция и практики R.A.M.», «Магия и могущество» и т. д. По окончании лекции слушатели имели возможность получить экземпляры «Алхимика» и «Мага» с автографом. Заполнять зал труда не составляло. Судя по ежедневнику Пауло, он выступал не только в таких респектабельных аудиториях, как Национальный театр (Бразилиа) и на факультетах университета Кандидо Мендеса (Рио-де-Жанейро), но и в маленьких отелях-фазендах в провинциальных городках штата Гойас и даже в частных домах. Плоды этой кампании, однако, проявлялись не сразу, и цифры продаж росли медленно. Через шесть недель после выхода было реализовано всего несколько тысяч экземпляров — это настоящее чудо для такой страны, как Бразилия, и в то же время ничтожно мало по сравнению с тем, как расходился «Дневник мага», а главное — с надеждами, которые возлагал на свою вторую книгу автор.

Продажи до сих пор не достигли и 10 % запланированного объема. Я считаю, что успех зависит от чуда. Целый день сижу у телефона, а он молчит. О Господи! Почему не позвонит какой-нибудь журналист и не скажет, что ему понравилась моя книга? Моя работа для меня важнее, чем мои мании, слова и чувства. Ради нее я унижаюсь, прошу, надеюсь и отчаиваюсь.

Однако «Дневник мага» неколебимо стоял в начале списка бестселлеров, «Алхимик» явно вырывался в лидеры — и игнорировать их автора было уже невозможно. Если выход первой книги в крупных СМИ замолчали, то выпуск второй предварялся материалами на целую полосу в наиболее влиятельных газетах Бразилии. После успеха «Алхимика» пресса волей-неволей должна была обратиться и к его предшественнику. Публикаций было много, но ни один журналист не позвонил автору и не сказал, что книга ему понравилась: все сводилось к репортажам о Коэльо и краткому пересказу содержания «Мага». Газеты победнее простодушно перепечатывали пресс-релиз издательства «Эко».

Честь впервые опубликовать собственно рецензию, то есть решиться вынести оценочное суждение, принадлежит газете «Фолья де Сан-Пауло», 9 августа 1988 года поместившей статью журналиста и критика Антонио Гонсалвеса Фильо. Он заметил, что «Алхимик» лишен «обольстительного воздействия», свойственного «Дневнику мага», и обратил внимание, что история, которой воспользовался автор, «уже служила темой значительному числу книг, пьес, фильмов и опер»:

…Строго говоря, нет никакой новизны в этом переплетении легенд, которые могут брать начало как в раннехристианских рукописях, так и в книгах Сент-Экзюпери. И не ради новизны была создана эта книга. Подобно «Парсифалю», герой «эпоса» Коэльо предстает «невинным дурачком», отыскивающим средство нейтрализовать зло мира. Культ веры, восстановление порядка, утверждение разнообразия внутри структуры, тяготеющей к однородности и единообразию, короче говоря, все мотивы, присутствующие в «Парсифале», повторяются и в «Алхимике». Как и тема предназначения героя.

И потому «Алхимик» — тоже книга символическая, и на страницах ее я не только излагаю все, что усвоил по этому вопросу, но и пытаюсь воздать должное тем великим писателям, которые смогли овладеть Всемирным Языком: Хемингуэю, Блейку, Борхесу (он тоже использовал в одном из своих рассказов эпизод из истории Персии), Мальбу Тагану.

Во второй половине 1988 года, когда Пауло подумывал о судьбоносном переходе от «Эко» в более крупное и профессиональное издательство, он получил от Жана еще одно задание. Они с Кристиной должны были провести сорок дней в американской пустыне Мохаве на юге Калифорнии. Уже перед самым отъездом у Пауло состоялся телефонный разговор с Мандарино, который, хоть и был преисполнен энтузиазма по поводу «Дневника мага», не верил, что «Алхимика» ждет подобный успех. По житейской и деловой логике следовало отложить поездку и решить проблему, однако Жан — «Наставник Ж.» — был непреклонен. Так что в середине сентября, на пятидесятиградусной жаре калифорнийской пустыни супруги уже делали духовные упражнения Святого Игнатия Лойолы. Из этого опыта четыре года спустя родятся «Валькирии»: чтобы получилось одиннадцать букв (число, считающееся в некоторых эзотерических течениях «сильным»), название по-португальски будет написано через «k», а не через «qu».

Письмо Пауло издателю с перечнем исправлений, которые внес Жан в рукопись его новой книги «Валькирии»

В конце октября они вернулись в Рио-де-Жанейро. Пауло хотел решить вопрос с «Эко», но не мог бросить одно издательство, не узнав предварительно, в какую дверь постучать. Однажды вечером, надеясь отвлечься от этих невеселых дум, он вместе с приятелем отправился на поэтический вечер, проходивший в маленьком ультрамодном баре в южной зоне. Все это время его не покидало странное ощущение, что кто-то из публики, сидевшей сзади, не сводит с него глаз. Лишь когда вечер окончился и вспыхнул свет, он обернулся и увидел красивую черноволосую девушку лет двадцати — в полном расцвете юности. Никаких видимых причин для столь пристального внимания не имелось: он давно уж не был тем косматым хиппи — почти совсем седые волосы 41-летнего Пауло были аккуратно и довольно коротко подстрижены, так же, как усы и бородка. Девушка была слишком хороша собой, чтобы он мог не проявить инициативу. Подойдя, он спросил без околичностей:

— Это случайно не вы смотрели на меня весь вечер?

Девушка улыбнулась:

— Я.

— Я — Пауло Коэльо.

— Знаю. Поглядите, что у меня в сумке.

Она сунула руку в свой кожаный мешок и извлекла из него растрепанный экземпляр «Дневника мага». Пауло хотел уж было подписать книгу ей на память, но, узнав, что экземпляр принадлежит не ей, а подруге, вернул:

— Купите собственный, тогда подпишу.

Договорились встретиться через два дня в кондитерской «Коломбо», расположенной в самом центре города и за сто лет существования не утратившей своей элегантности. Выбор столь изысканного места обнаруживал дальние цели Пауло, однако вмешались другие обстоятельства — вмешались и помешали им сбыться. В назначенный день он появился с получасовым опозданием и с ходу сказал, что времени у него нет: издатель сию минуту подтвердил, что не заинтересован в переиздании «Алхимика», и по этому поводу назначает ему незапланированное свидание. Чтобы иметь возможность поговорить подольше, Пауло и девушка пошли пешком до издательства «Эко», находившегося в десяти кварталах от «Коломбо».

Девушку звали Моникой Резенде Антунес, ей было двадцать лет, и она была единственной дочерью инженера Жоржи Ботельо Антунеса и офис-менеджера Беллины Резенде Антунес, либеральных родителей, возложивших на девочку единственную обязанность: ходить на курсы бальных танцев, которые, впрочем, она благополучно бросила. Моника окончила лучшую гимназию Рио-де-Жанейро и была там первой ученицей, а ко времени знакомства с Пауло стала студенткой инженерно-химического факультета университета штата. Как много лет спустя будет вспоминать Моника, сильнее всего ей врезалось в память в тот день, как «нелепо она тогда вырядилась».

— Представь, каково это: обсуждать с издателем условия контракта в сопровождении девицы в шортиках, блузке в цветочек и с прической «а-ля нимфетка»!

Моника стала живым свидетелем той минуты, когда Мандарино выпустил из рук курочку, несущую золотые яйца, в которую уже очень скоро суждено было превратиться «Алхимику». Издатель не верил, что роман сможет повторить успех «Дневника мага», документального рассказа от первого лица. И девушка, хоть только его и успела к тому времени прочесть, не могла постичь, как можно было отказаться от сотрудничества с автором, столь сильно потрясшим ее воображение. Пауло — быть может, для собственного утешения — предложил ей версию отказа, имевшую очень мало общего с истинными причинами, которыми руководствовался Эрнесто Мандарино: когда инфляция достигает 1200 % в год, рентабельнее вкладывать деньги в финансовые проекты, нежели с риском для себя издавать книги. Пауло и Моника еще немного погуляли, обменялись телефонами и расстались. Через несколько дней, когда он еще не решил, какую судьбу уготовить авторским правам на «Алхимика», Пауло прочел в колонке светской хроники о том, что писательница Лия Луфт из штата Рио-Гранде-до-Сул презентует свой поэтический сборник «Роковая сторона» на коктейле, устраиваемом ее издателем Пауло Роберто Рокко в книжном магазине «Аргументе» на Леблоне — там традиционно собирались интеллектуалы Рио-де-Жанейро. Пауло давно следил за тем, как поворотливо и успешно действует Рокко — его издательство, существуя на рынке менее десяти лет, уже могло похвастать именами таких тяжеловесов, как Гор Видал, Томас Вулф и Стивен Хокинг. В восемь вечера, когда Пауло появился в магазине, там уже было не протолкнуться. Лавируя меж официантов и гостей, он пробрался к Рокко, которого знал только по фото в газетах, и завел с ним такой диалог:

— Добрый вечер. Меня зовут Пауло Коэльо. Мне бы очень хотелось с вами познакомиться.

— Я слышал про вас.

— Хотелось бы поговорить с вами о моих книгах. У меня есть подруга, Бона, живет в том же доме, что и вы, я даже хотел попросить ее устроить ужин и познакомить нас.

— Не надо никого ни о чем просить. Приходите в издательство, выпьем кофе и поговорим о ваших книгах.

Рокко назначил ему встречу через два дня. Но прежде чем принять решение, Пауло вновь обратился к «И Цзин», «Книге перемен», с вопросом, надо ли передавать «Алхимика» новому издательству — разумеется, если Рокко проявит интерес. Из полученного ответа он сделал вывод, что делать это следует лишь в том случае, если книга появится в книжных магазинах до Рождества. Что ж, ответ был уместен и вполне предсказуем: кто из писателей не знал, что перед Рождеством книги раскупаются лучше всего?! Когда Пауло выходил из дому, позвонила Моника, и он пригласил ее составить ему компанию. Его самолюбию польстило, что вместе с ним приема у владельца издательства дожидается Жоан Жилберто Нолл, писатель из штата Рио-Гранде-до-Сул, дважды лауреат премии Жабути, присуждаемой бразильской Книжной палатой, а книги этого писателя не раз экранизировались. После краткого и приятного разговора Пауло оставил Рокко по экземпляру «Дневника мага» и «Алхимика». Издателя, правда, слегка покоробило требование издать роман в столь сжатые сроки, но Пауло объяснил, что достаточно всего лишь приобрести у «Эко» готовые оригинал-макеты, поменять логотип — и вскоре книгу можно будет выложить на прилавок Рокко взял время на размышление и сказал, что даст ответ на этой же неделе. Однако не прошло и двух дней, как он позвонил, чтобы сообщить: новый контракт готов, осталось только подписать. Рокко готов был издавать «Алхимика».