БОЛОТА, БОЛОТА… В. Славнов

БОЛОТА, БОЛОТА… В. Славнов

Стрелковый батальон, которым мне пришлось командовать осенью 1942 года, вел бои с противником, оборонявшим шоссейную дорогу Холм – Подборье – Старая Русса. Дорога проходила по сильно заболоченной местности и была единственной транспортной артерией, питавшей фашистские войска. Немцы очень тревожились за ее судьбу. Обстановка на этом кусочке фронта была напряженной и боевой. На переднем крае и в ближайшем тылу шныряла разведка врага. Его крупные отряды стремились уничтожить или хотя бы оттеснить наши малочисленные гарнизоны. Вокруг свистели пули, жужжали осколки снарядов, под ногами жвыкала болотная хлябь. Ни зарыться, ни укрыться.

В такую трясину, обстреливаемую фашистами, осенним днем 1942 года на КП батальона неожиданно приехали Михаил Светлов и Борис Бялик. До этого я видел своего любимого поэта только на фотографиях. Мы пошли к землянке, а немецкая артиллерия начала очередной обстрел командного пункта. Весь штаб батальона располагался на маленькой, еле заметной высотке, а кругом простирались болота. И вот по этому крохотному и узенькому островку методично – и днем и ночью-немецкие артиллеристы выпускали массу снарядов, полагая, что они поражают цель.

Наша землянка вздрагивала, снаряды по неведомому нам закону то рвались, с рявканьем выбрасывая водянистую землю, то плюхались и беззвучно пропадали в болотной пучине.

Повар успокаивал гостей:

– Не обращайте внимания на этот шум. Как только выпустят положенную норму, так и перестанут. Там теперь снарядов,- он кивнул в сторону болота,- как огурцов в бочке.

Кто-то из штабных офицеров, глядя на Светлова, предложил перейти в другую, более прочную землянку, но он спокойно, не замечая обращенных на него взглядов, тихо сказал:

– Стоит ли ноги мочить?

Взгляд его прищуренных глаз излучал добрые и лукавые искорки. Он больше слушал и только редко вставлял острые и меткие выражения. Веселый разговор не прерывался до утра. Мне тоже пришлось хоть коряво, но играть на гитаре, быть запевалой. Позже мы узнали, что в тот вечер отмечали 25-летие творческой деятельности Светлова. В батальоне он побывал у Шуры Окуневой, в ее знаменитом блиндаже. Над входом в накатнике торчал неразорвавшийся снаряд.

– Застрял, бедняжечка,- заметил Светлов.

15 октября мне сообщили по телефону из штаба бригады, что в газете 1-й ударной армии «На разгром врага» помещено стихотворение Светлова «Песня о дружбе». И я, мол, там представлен певцом и гитаристом. Я больше оробел, чем обрадовался. Меня не раз ругало начальство за разные неполадки в батальоне. Да ведь и гитара была старенькой, видавшей виды, и голос у меня, как у многих фронтовиков, охрип от вечно непросыхаемых ног – явно я не заслуживал такой чести. Хочу привести эту «Песню», но перед этим сказать несколько пояснительных слов.

Константин Черемин, старший лейтенант, сначала командовал хозвзводом, потом, как способный старшина, был назначен командиром стрелковой роты. Погиб он 6 июня 1942 года в деревне Харино, недалеко от Старой Руссы. В его внешности и поведении было что-то цыганское – вольное и задорное. Светлов так и написал- «цыганскою кровью», но в редакции переменили на «горячею».

В бригаде служил знаменитый разведчик Павел Некрасов. Он был следопыт – никогда не возвращался из разведки «пустым».

Заканчивалась песня словами о Федоре Чистякове, уничтожившем в бою из станкового пулемета свыше 200 гитлеровцев.

На слова песни была написана музыка, ее пели не только воины 44-й бригады, но ансамбль песни и пляски 1-й ударной армии. Потом она перекочевала с нами на Западный фронт и дошла до подступов к Праге.

Замолкли под вечер раскаты боев,

Темны коридоры траншей.

Возьми же гитару, Василий Славнов,

И спой, и сыграй для друзей.

Под звездною крышей мы жили с тобой,

Болотами топкими шли.

В жестоких атаках, мой друг дорогой,

Мы дружбу свою обрели.

Быть может, нам песню не спеть до конца –

Мы снова в атаку пойдем.

Сигналу тревог послушны сердца,

А песню потом допоем!

О дружбе бойцовской ты спой нам теперь,

Сыграй нам, товарищ комбат,

И радость победы, и горечь потерь

На струнах опять зазвучат.

О павших за Родину память хранит

Родимая наша земля,

И сердце Черемина снова стучит,

Цыганскою кровью бурля…

Быть может, нам песню не спеть до конца –

Мы снова в атаку пойдем.

Сигналу тревоги послушны сердца,

А песню потом допоем!

Пусть песня над нами встает, широка,-

Присягой друзей боевых,

И снова Некрасов ведет «языка»

В коллекцию фрицев своих.

И питерский слесарь – наш друг Чистяков

Прилег за «максимом» своим,

И зарево новых победных боев

Уже полыхает над ним…

Быть может, нам песню не спеть до конца –

Мы снова в атаку пойдем.

Сигналу тревоги послушны сердца,

А песню потом допоем!

В 1958 году воины полка решили собраться и вспомнить фронтовое прошлое. Пригласили наших друзей – военных корреспондентов Б. Бялика, А. Исбаха, М. Матусовского и, конечно, Михаила Светлова. 23 февраля,

в сорокалетний юбилей нашей армии, встреча состоялась в одном из залов Музея Советской Армии, Было вынесено дважды орденоносное, все изрешеченное осколками знамя полка. И Михаил Светлов прочитал тогда «Песню о дружбе».

Встречи Светлова под Старой Руссой с бойцами бригады оставили глубокий след в его творчестве. В героях пьесы «Бранденбургские ворота» узнаешь знакомые мотивы, друзей, себя, как бы снова переживаешь вместе с ними тяжелые бои.

Когда я думаю о Михаиле Светлове, который так сильно вошел в мою жизнь, я всегда вспоминаю его слова:

Сигналу тревоги послушны сердца,

А песню потом допоем!

Нет, наверно, никогда песня Светлова не будет допета до конца.