КОНЕЦ

КОНЕЦ

Фельетон В. П. Бурнашова в «Северной пчеле» также много послужил к увеличению славы Ивана Андреевича. До появления фельетона новые батовские скрипки продавались от трехсот до пятисот рублей, а старые (с годами струнные музыкальные инструменты улучшаются) ценились от тысячи до двух тысяч рублей. После того как фельетон был напечатан, цены еще поднялись. Шли толки о чрезмерной дороговизне изделий Батова. Об этой дороговизне охотно говорили люди, не знавшие, как работает старый мастер. Запершись в своей мастерской, он все делал сам – и черную работу и чистовую, отделочную. Получив заказ, Иван Андреевич с трогательным энтузиазмом приступал к его выполнению. Он почти не спал, обдумывая, грезя наяву о качествах будущего инструмента. Запас драгоценного дерева, сохраненный им от времени Екатерины II, был отборен и неповторим, а свойства дерева – главнейшее условие для достижения звучного тона. Вставки и дублировки в старых инструментах он подгонял по слоям дерева с неимоверной тщательностью – от этого усиливался и улучшался тон инструментов. Случалось ему переделывать свою работу до десяти раз, – он добивался такого совершенства, о котором не мечтали даже незаурядные мастера. Иногда приходили к нему музыканты с просьбой сделать верхнюю деку инструмента потоньше, отчего усиливается тон и делается на некоторое время звучнее, чем прежде. Однако потом инструмент приходит в негодность. Таких варварских заказов Батов не принимал. Заказчики уходили от него, раскрасневшись, пристыженные.

Снимки с виолончели И. Батова, состоящей на учете в государственной коллекции старых музыкальных инструментов.

– Я живу, – говорил он с негодованием, – для того, чтобы исправлять инструменты, а не для того, чтобы их портить. Вот что-с, господин хороший!

В 1838 году умерла жена Батова. Лопнула струна, дрожавшая в сердце мастера чувствами любви и дружбы целые полвека. Иван Андреевич, никогда не знавший болезней, стал прихварывать. Черная ипохондрия его посетила, – плохой признак. В начале июня 1841 года старик занемог серьезно. Медики толпились в мастерской на Караванной улице. Даже шереметевский врач заехал к больному. Батов умер 18 июня.

Знаменитый мастер сделал на своем веку сорок одну скрипку, три альта, шесть виолончелей, десять гитар. На каждом из этих инструментов вырезано его когда-то прославленное, а потом забытое имя. Кроме этого имени, он не оставил никакого наследства. Впрочем, старший сын Ивана Андреевича, Гаврила, еще долго после смерти отца распродавал драгоценный запас сорокалетнего дерева, рецепты, с помощью которых можно делать лак, совершенно похожий на старый итальянский, лекала, шаблоны да прорези.

В числе редкостей, состоящих в наши дни на учете государственной коллекции старых музыкальных инструментов, есть батовская виолончель. Ее размер чуть-чуть меньше обычного размера виолончелей, но сила – огромна. Открытый, светлый звук поражает; бархатная мощь басов поднимает настроение.

В оркестре Государственного академического Большого театра у батовской виолончели свое место. Это место почетно – за честь им пользоваться спорят солисты оркестра. Игра соло на замечательном инструменте вызывает восторженное изумление слушателей.

– Какая сила! Какая звучность! Неужели – Страдивари? Нет? Но, может быть, Маджини? Тоже нет. Это – Батов.

И вот что еще удивительно. Игра на инструментах старых итальянцев трудна: руки музыканта быстро устают. А от игры на батовской виолончели музыкант не чувствует никакой усталости даже и после очень больших и сложных партий.

Таковы чудесные произведения крепостного мастера И. А. Батова теперь, через сто лет, которые прошли с тех пор, как немцы находили их «несколько тугими». Многое изменилось за сто лет…