Конец

Конец

До середины января я не мог выходить из дому. Снег и лед мешали мне отправиться в госпиталь.

Я узнал, что капитан Войтке снова принял командование эскадрильей после выписки из госпиталя, но несколько дней назад погиб в бою. Мне прислали бортжурналы, официальное подтверждение моих побед, и сообщили, что я награжден Рыцарским крестом.

Журналы содержат записи о почти 2000 полетах, в том числе более 400 боевых вылетов. Я сбил 52 вражеских самолета. В общей сложности пролетел расстояние более миллиона километров. Полечу ли я когда-нибудь снова?

1 января 1945 года наша авиагруппа предприняла свою последнюю широкомасштабную операцию. Английские и американские аэродромы во Франции и Бельгии успешно разбомблены. Для многих моих товарищей это стало последним вылетом. Около 500 немецких летчиков погибли. Майор Шпехт также не вернулся. Я вспоминаю прошлую встречу Нового года. Великую миссию, которую «маленький командир» ждал, он исполнил ровно через год.

Совершив свое последнее, величайшее усилие, немецкая военная авиация, по существу, прекратила существование. Осталось всего несколько авиагрупп.

Наступающий враг на востоке и западе перешел в это время границы рейха. Миллионы немцев на востоке бежали перед приближающимися ордами азиатов. Невозможно описать словами ужас и страдания, переносимые ими.

Мои родители тоже были вынуждены покинуть свой дом. Мать и сестра приехали ко мне в конце января. Об отце не было никаких сведений.

Круглосуточные бомбардировки наших городов англичанами и американцами продолжаются беспрерывно. Сотни тысяч людей погибли во время этих бомбардировок.

Тяжелые бои продолжаются на всех фронтах. Немецкие солдаты сражаются отчаянно, защищая каждый клочок родной земли. Согласно последним данным, потери с немецкой стороны оцениваются в 4 000 000 человек.

День за днем, даже в таком отдаленном уголке, как у нас, во Фризии, деревенский покой разрывает вой сирен, возвещающих об очередном налете. Снова и снова Лило должна уносить детей и некоторые вещи в убежище. Для меня вырыли траншею позади дома. Даже бетонное убежище не могло оказаться более удобным для меня — мне нравится видеть, что происходит, я привык к этому.

В марте попросил у командира авиагруппы разрешения помогать в работе наземного персонала. Несмотря на костыли, я успевал многое сделать за день: выбирая поля, как посадочные места для военных аэропланов, дежуря на постах контроля, создавая мобильную систему станций слежения.

Мы входим в систему обороны Вильгельмсхафена. Город превращен в крепость и будет обороняться до последнего бойца. Гарнизон будет поддержан с воздуха в случае блокады. Я вошел в состав командования гарнизона как офицер, отвечающий за воздушные операции. В гарнизоне состоит около 40 000 моряков-пехотинцев, обученных для ведения боев на суше. Все они неопытны, оружия хватило только на маленькую часть.

Прошла неделя, и я все более и более убеждаюсь в тщетности нашего сопротивления на западе. Сохранение всех наших сил необходимо для того, чтобы остановить продвижение русских в Европу. Я знаю, что в случае перемирия на западе миллионы истощенных, обессиленных, подавленных, уставших от боев немецких солдат воспрянут духом, объединятся и, собрав свои последние силы, отдадут их в борьбе против коммунизма, чтобы защитить свои дома и уберечь Европу от непоправимой катастрофы.

Я сам, не испытывая ни малейших колебаний, сяду в кабину истребителя, чтобы лететь и биться снова, пока последний захватчик не будет изгнан из моего отечества.

Это не только мое мнение — так думают все офицеры и солдаты, с которыми я разговаривал за последние недели. Мы все очень хотим, чтобы наступил день, когда западные союзники поймут, что не Германия представляет угрозу их жизни и свободе, а Советская Россия.

В день памяти наших героев, 11 марта 1945 года, я сделал следующую запись в моем дневнике.

«Эта война показала стандарт, которым должен измеряться дух Германии, мерило всего.

Мы осознали в мирное время различие между добром и злом. Сегодня смелость должна быть отграничена от трусости.

Война дает храбрым возвыситься. Бог наделил их смелостью и силой. Даже если они могут погибнуть, их героическая смерть никогда не должна быть забыта.

В этот час, самый тяжелый час для нашего дорогого отечества, немецкий народ вспоминает о них. Мне стоит только закрыть глаза, чтобы вспомнить моих погибших товарищей, которые воевали рядом со мной в жесточайших схватках.

За последние два года я стал очень одинок. Немногие из моих товарищей вернулись с этой войны, которую мы называли „Великое кладбище истребителей“. Мы часто терпели поражение из-за численного превосходства врага, и часто — в честном бою. Но даже после поражения мы оставались победителями — победителями над собой, победителями наших глубинных инстинктов, которые угрожали лишить нас смелости и веры.

Снова и снова, ни минуты не колеблясь, мы поднимались в воздух. Каждый раз кто-то не возвращался, но никогда не было отговорок или недовольства. Те из нас, кто выжил, получили множество ранений. Я сам был ранен пять раз и остался калекой.

Если когда-нибудь встанет вопрос о том, чтобы прогнать русских обратно в их леса, болота и степи, прежде заключив мир с Западом, я с большой готовностью буду сражаться снова. У меня будут новые товарищи: вместе мы вернем дух прошлого и станем частью этой традиции. Встретившись, мы с улыбкой пожмем друг другу руки, а потом с грустью вспомним наших павших товарищей… Их жажда подвига навсегда останется с нами, летчиками-истребителями. Выполнив нашу задачу, освободив нашу родину, мы победным ревом наших самолетов сможем воздать достойную дань памяти наших героев и наших товарищей.

Их смерть не была напрасной».

Война проиграна.

Война проиграна… Война проиграна…

Эти слова бьют но нервам как кувалда.

Германская нация потерпела полное, сокрушительное поражение. Все значение этого находится вне моего понимания.

Гитлер мертв. Рейх повержен и находится во власти оккупантов. Когда-то могущественная немецкая армия перестала существовать.

Оставшиеся в живых находятся в лагерях для военнопленных или бродят по деревням, сбившись в неуправляемые шайки либо попрошайничая поодиночке. Немецкий солдат опозорен, даже память погибших замарана.

Наш мир разрушен.

Сейчас бесполезно задаваться такими академическими вопросами, как ответственность и вина.

Война проиграна. Достаточно остановиться на том, что победа досталась сильнейшему.

Мы потрясены сенсационными разоблачениями, стремительно последовавшими друг за другом. Наша дорога в будущее проходит теперь через нищету и нужду. Чудовищный деспотизм был развит среди нацистов в окружении Гитлера.

Негодуя от отвращения, боевые немецкие солдаты и офицеры отвернулись от тех, чьи страшные военные преступления и зверства сейчас открылись. Преступники, которые, как правило, работали в концлагерях и лабораториях в тылу, опозорили честь Германии. Преступления, совершенные под знаком свастики, заслуживают сурового наказания. Союзники могли бы оставить этих преступников боевым немецким солдатам для совершения правосудия.

Война проиграна. Перемирие заключено. Значит ли это, что наступил мир?